– Так я брякну Папе, – король вынул аппарат и раскрыл его.
– Вацек! Ты что, собираешься обсуждать это по телефону?!
– А что? Связь-то защищенная… Да я ему только пару слов скажу, чтобы был в курсе. Пускай прилетает, надо будет ему с Ребе пообщаться, обсудить всякие конфессиональные нюансы… Мы же с Драконом не будем этим заниматься.
– Вацек, да оставь ты этот солдафонский тон!
– Не ворчи, любовь моя. Ты же видишь – я тоже нервничаю. Не каждый день Дракон попадает в истории с беременными властителями оппозиционных дум… Интересно, мальчик или девочка? Хочу пацана!
– Вацлав!!!
– Все, все. Умолкаю. Понтифику звонить?
– Не знаю. Может, завтра?
– Можно и завтра. Не рак, не пройдет…
– Вацлав!!! Да что с тобой такое, в самом деле!
– Ничего. Я предлагаю тебе срочно заняться приготовлениями. Платье там… Ну, вся эта белиберда, все эти телячьи нежности, я в этом все равно ни черта не понимаю…
– Вацлав…
– Я хочу, чтобы все было по-королевски, душа моя. Чтобы все знали – это мой друг, это люди, которых я люблю. Без помпы, но… Марина, душа моя, ты ведь понимаешь, не так ли?
– Да, медочек, – Марина улыбнулась. – Я займусь этим. Я даже представляю, что ей пойдет… А протокол мы обсудим с гофмейстером.
– Только никаких графов и князьев, Бога ради, – подал голос Майзель. – Никаких всадников, плюмажей, ничего этого не нужно. Пожалуйста.
– Будешь брыкаться – позвоню Квамбинге, чтобы прислал белого слона, – без тени улыбки сказал Вацлав и снова достал телефон. – Звонить?
– Молчу.
– Молодец. Но вот маркизом или графом тебе придется стать, – притворно вздохнул Вацлав и, по-солдафонски осклабившись, так подмигнул жене, что та, не сдержавшись, фыркнула.
– Величество, ну, хватит…
– Данечку, – Марина накрыла его руку своей и ласково спросила: – Ты слышал что-нибудь о проблеме морганатического брака?
– Слышал.
– Ну, так мы не можем этого допустить. Твоя избранница принадлежит к древнему княжескому роду. Ничего не поделаешь.
– Величества, а не пошли бы вы…
– Тогда белые слоны, – пожал плечами король. – Десять штук, не меньше. И море плюмажей над шлемами и кирасами. Ты сам выбрал, Дракон.
– Это шантаж, – Майзель скис и посмотрел на монархов исподлобья. Ноздри его угрожающе расширились.
– Именно, дорогой. Именно. И не сопи. Клянусь моими детьми, торжественно сообщать об этом не станем, – сурово посмотрел на Майзеля Вацлав. – Ни-ни. Только Геральдический вестник.
– Но ее отец же…
– Это были смутные времена, Данечку, – улыбнулась Марина. – Слава Богу, они позади.
– Вы же шутите, правда?
– Нисколько. Ты же знаешь, как серьезно мы относимся к таким вещам. Все должно быть по правилам.
– Вы просто оба сбрендили от радости. Я же еврей!!!
– А про это в Геральдическом уложении ничего не сказано, – просиял Вацлав. – Там сказано про службу и доблести, а еврей, китаец или марсианин – мы на это… как это по-русски… клал я на это с прибором, вот. Нечего в моем государстве аристократическую породу портить.
– Но это же глупо.
– Это тебе так кажется. А на самом деле все очень и очень ответственно.
– Что ответственно?!
– Елена – последняя из Мышлаевских. Ты не можешь отказаться, Данечку, – Марине вся эта мизансцена явно доставляла несказанное удовольствие.
– Может, мне еще ее фамилию взять?!
– Ну… Нет. Это не по правилам, – Вацлав покачал головой.
– Нет, это просто…
– Ты очень много сделал для того, чтобы честь, долг и отечество перестали звучать, как ругательства, Даниэль, – тихо, прищурившись и совершенно серьезно проговорил король. Майзель удивленно на него посмотрел, – так, полным именем, Вацлав его уже сто лет не называл. – Ты не монах, не отшельник и не тайный нашептыватель в ухо. Ты гражданин и публичная персона, и тебе придется бывать на дворцовых мероприятиях…
– Вот уж…
– Молчать, – тихо сказал Вацлав. – Аристократия – опора престола, ее главный и последний резерв. И я, Божьей милостью король и сюзерен, решаю, кто, когда и почему встанет в ряды моей армии, кому и почему пришло время стать тем, кем я желаю его сделать. Я – король, и такова моя воля. Посмеешь мне возражать?
– Нет, – подумав, вздохнул Майзель. – Нет, величество. Не посмею.
– Молодец, – Вацлав хлопнул его по плечу. – Вместе с супругой и детьми. Изволь соответствовать. И переоденься.
– И что?
– Учитывая твои заслуги перед страной, народом и человечеством, мы, нашим августейшим соизволением… Так уж и быть, разрешу тебе выбрать. Граф или маркиз?
– Барон.
– Вот тебе, – Вацлав, покосившись на Марину, которая деликатно отвернулась, показал Майзелю средний палец. – Граф или маркиз?! А то герцогом сделаю и велю в «Народном слове» пропечатать. Граф или маркиз?!
– А какая разница?
– Для тебя – никакой. Мое терпение лопнуло. На счет «три» не выберешь – будешь герцогом. Раз…
– Вацлав…
– Два.
– Граф.
– Ну, вот, молодец. С этим вопросом все. А жить вы где будете?
– Что, негде?!
– Здесь, что ли?! Это ЦУП, а не жилье для семьи с двумя детьми!
– Э-э… Я не думал…
– Ты, похоже, вообще ни о чем не думал. Марина, у нас ведь Людвиково крыло, после того, как музей переехал, совсем свободно, правда? Распорядись.
– Величество.
– Не смей возражать своему королю, засранец. Эти две бабы никак жить друг без друга не могут. Детям надо вместе играть. Малышке – учить чешский. Все, этот вопрос тоже решен.
– Вацлав…
– Ну-ну, дорогая. Посмотри лучше в баре, там должна быть бехеровка или сливовица, и налей нам с Драконом по двести пятьдесят с прицепом, как во время оно…
– Вы… Добрый вечер… Вы что тут все делаете? – Елена, как привидение, закутанная в простыню, возникла на пороге кухни, с изумлением глядя на монаршую чету и Майзеля.
– А! Вот и княгинюшка! – С некоторых пор король иначе Елену не называл. – Дорогуша, мы тут обсуждаем, что вам подарить на свадьбу. Я предлагаю Людвиково крыло дворца, а ее величество считает, что там сначала надо сделать ремонт… Что? Как?!? Разве этот мудак еще не сделал тебе предложение по всей форме?! Щас я ему ухи-то пообрываю…
– Боже мой, Вацлав… Елена, милая, не обращай внимания, это у него так радость выражается…
– Спасибо, ваше величество, – Елена улыбнулась и изобразила некое подобие книксена. – Мы уж как-нибудь без дворцов…
– Пойдем, милая, – Марина поднялась и, подойдя к Елене, взяла ее за локоть. – Этим двоим нужно сейчас в самом деле раздавить чекушечку, а мы с тобой обсудим кое-что пока… Пойдем.
Они вернулись в жилую часть дома.
– Не сердись, – сказала Марина и, улыбнувшись, погладила Елену по руке. – Мужчины часто забавно реагируют на новость о своем отцовстве. Ты ведь собираешься рожать, правда?
– Конечно, – Елена длинно вздохнула. – Я так… Я даже молиться перестала много лет тому назад. Мне же сказали – мужайтесь, никаких шансов… Как же это?
– Все в руке Божьей, дорогая. Да и потом… Любовь творит всякие чудеса. Я в это верю. Смешно?
– Нет, нет, Марина, нет… Но… Что же будет?
– Будет жизнь, Еленушка. И свадьба. И дети. И памперсы. И свинка, и… Все, как у людей, дорогая. Наконец-то. И ты нас порадуешь крестником. Как тебе идея?
– За тобой мне уж точно не угнаться…
– Ну, я раньше начала. Так что тебе следует очень постараться…
– Я боюсь.
– Что? Ну, Елена, конечно. Все боятся. Уж так заведено…
– Нет. Я не об этом. Я боюсь, что я… Что мы… Я не хочу мешать ему… Он… Я не уверена, что ему это нужно…
– Елена, не говори чепухи. Я знаю Данека столько лет… Единственное, о чем он может мечтать – это любимая женщина и дети.
– Я не отказываюсь быть его любимой, Марина. Я не знаю, хочет ли он – на самом деле, понимаешь, внутри, – хочет ли, что бы это было… так? Жена, дети… Я не знаю…
– Я думаю, что все решится сегодня, милая. Ему просто нужно слегка опомниться. Новость выбила из колеи не только нас с тобой, но и его, поверь…
– Я понимаю. Я просто хочу, чтобы он… Он ничего не должен мне, Марина. Это я должна ему. Он спас меня от гибели по крайней мере трижды. И Сонечку. Я… Я уже поверила, что у меня будет доченька, пусть через весь этот ужас, но маленький беззащитный человечек, за которого я отвечаю… И… и вдруг… у меня будет ребенок. Мой собственный, мой, мой ребенок… Которого не должно, не могло быть… Вообще никак не могло быть. Чего же еще можно ждать или требовать от мужчины?
– Еленушка… Но ты ведь хочешь?
– Больше всего на свете я хочу быть с ним, – Елена посмотрела на Марину сухими и темными глазами. – Больше всего на свете. А как это будет выглядеть, не имеет для меня ровным счетом никакого значения. Но я хочу быть другом и помощником, а не гирей на его ногах.
– Да какая же ты гиря, милая, – улыбнулась Марина. – Что бы мы все без тебя делали…
– Я просто делала, что должна.
– Конечно, дорогая. Конечно. Как и все мы.
