- Алло? - сонно промямлила Лена в трубку. И услышала голос Туркина. Все вспыхнуло в ней, сердце бешено забилось.
- Ты здесь? Так я и знал! - в голосе Федора звучали досада, обида, ревность. - Почему не поехала к родителям? Ты спала с ним, признайся?! Ты была с ним?! Зачем ты здесь?
От неожиданности Лена чуть не выронила трубку.
- Целая куча слов, опомнись! - взмолилась она. - Ты задавил меня словами. А ведь я пришла домой, чтобы поставить точку над “и”, пойми. Объявить о разводе и расстаться. Да пойми же ты, я пришла к с е б е домой, а не к кому-то.
- Где он? - перебил ее Туркин. - В твоей постели?
- Ты с ума сошел! - вскричала она.
- Дай ему трубку! - приказал он.
- Андрея здесь нет, я одна! - чуть не плача, простонала Лена. - Можешь приехать проверить.
Федор с минуту молчал, затем распорядился:
- Собирай вещи. Через час заеду за тобой. А с ним разберусь сам.
Голос его казался невыносимо резким, оглушительным, словно воздух сверху лопнул и на голову ей обрушились грозовые разряды. Она и сама наэлектризовалась, все в ней восстало. Она закусила губу, чтобы не наговорить гадостей, глубоко вздохнула и произнесла как можно спокойнее:
- Это произвол. Не смей помыкать мною. Я тебе кто? Жена?
- Жена.
- Да, но не твоя! - брякнула сгоряча и спохватилась, но поздно. Лучше бы она прикусила себе язык. Словно издали услышала она слова Федора:
- Я все понял. Ты лжива, как все женщины. Прощай.
Щелчок, и гудки в трубке. Лена тотчас набрала его домашний номер, но никто не отозвался. Конечно, он не дома. А рабочего телефона она не знает.
Ужас, отчаяние, от которых потемнело в глазах! С размаху уткнулась лицом в подушку, не было сил плакать, только ужас и отчаяние! Все кончено! Она потеряла его навсегда! Навеки!
Когда-то в ранней юности ей приснился пророческий сон. В том сне - сказочно прекрасном - она впервые увидела Федора, и кто-то сообщил, что он станет ее третьим мужем. Она удивилась, проснулась и забыла сон. И, конечно же, не узнавала в Туркине, с которым ненароком сталкивала ее судьба, своего будущего - единственного, данного Богом, настоящего - мужа.
Естественно, пророчеству суждено было сбыться. На то оно и пророчество. Может быть, не имей Леночка столь легкомысленного и инфантильного характера, будь она повнимательней да поразборчивей в привязанностях, она бы и призадумалась о том, к чему такое может присниться. И не наделала бы она себе такой кучи неприятностей, не запутала бы так свою жизнь. Ну, да жизнь есть жизнь, и никто другой ее за нас не проживет, так что не будем оглядываться назад.
Пророчество сбылось не сразу, а много лет спустя. В жизни Лены произошло еще много всякого. Был тяжелый развод со вторым мужем. Была встреча с Янкой, которую депортировали из США за политический шантаж после того, как она там совратила племянника канцлера и натворила много всяких удивительных дел. Было примирение с Пончиком. Была морока с отцом, который вдруг начал выдавать такие бешеные материалы, что даже видавшие виды журналисты за голову схватились, а правительство не знало, что делать и куда заткнуть этого Трошина: убрать его не уберешь, слишком заметная на мировой арене фигура. Да к тому же Трошин завел скандальный роман со знаменитой писательницей, и народ наблюдал за их отношениями как за сюжетом увлекательного сериала (с подачи прессы).
Было и другое. Окутанная вуалью ладана и церковного полумрака, со свечой в руке, стояла она возле иконы Николы Чудотворца в оцепенении. Душа ее плыла в спокойных водах молитвенного пения. Тело ее превращалось в язычок пламени над свечой, в огненную стихию. Вдруг она обернулась и увидела сияющие, переполненные отчаянной грустью глаза. На нее в упор смотрел Федор. Лена отошла и поставила свечу к иконостасу. Боковым зрением она следила, как Туркин стал продвигаться к ней, осторожно отстраняя на своем пути прочую паству. Пронзительная нежность к этому мужчине захлестнула ее. Как он здесь оказался, этого не может быть! В висках пульсировало и звенело, ноги подкашивались, она боялась потерять сознание. Собравшись с духом, она сказала себе: “Я сильная женщина. Это мираж. Прочь искушение”.
Когда он подошел, она уже вполне овладела собой и спокойно поздоровалась.
То, что произошло затем, было как сон: Туркин крепко сжал ее локоть и произнес:
- Вот что, хватит тебе выскакивать замуж за других. Ты станешь моей женой!
От звука его голоса она чуть с ума не сошла, все вокруг словно пустилось в пляс: люди, иконы, ангельские лики под церковным куполом…
- Аминь! - произнесла она одними губами.
Мчался к финишу год хищника - 1998-ой, скалился и кусался. Это был год Земляного Тигра, и многие полегли в землю, и многое кануло в песок… Песок как время, время как песок, как прах, как небыль… В стране все бурлило и рушилось, политика трещала по швам, Москва походила на взбесившийся балаган. Гремели выстрелы и взрывы, сновали шустрые труповозки, увозя тела неудачливых банкиров, бомжей, политиков, проституток, бизнесменов, бандитов. 20-го ноября в Санкт-Петербурге застрелили Галину Старовойтову. 21-го ноября из “Новостей” об этом узнала Москва и вся страна. Лариса-Пончик зарыдала в голос у экрана телевизора, Янка расхохоталась, Андрей Нежный разлил по рюмкам водку “Президент” и, протянув обеим девушкам напиток, привычно произнес:
- За помин души, земля ей пухом. Пончик, хватит ныть. Это историческое событие… Янка, заткнись. Это событие надо отметить.
Из Янкиных интимных дневников
“Мне снился жуткий сон, будто я встала на голову Ёхомбе, чтобы залезть на крышу и намыть там золота из ручья под забором внизу. При этом Старик не замечал меня, а я - его. Проснувшись, я ошалело уставилась на шелковую шторку на окне, и никак не могла взять в толк, где я…
Так я же в квартире Оскара! Так вчера же я поставила на уши весь Следственный отдел во главе с полковником Туркиным! Припоминаю, как же, как же. Вот, Федя, знай наших, получи. Что ты без меня, что ты можешь-то, а, начальник отдела, фээсбэшник фиговый, тундра глухоманная. Еще орал, почему сразу не сказала. А не знала, вот и не сказала. Я те докладываться не обязана, полковник, я у тебя не служу, и вообще я те далеко не все выложила, и не все копии Милалисины дала. Они в надежном месте. Кое-что я тебе сообщила вчера, что узнала от Авдотьи. Порой приходится теперь общаться с невидимыми мирами, раз уж я впуталась туда с легкой руки Ромгура. Так просто ведь с ними не развяжешься, когда образовались узелки. Вот Авдотья де Кан сообщила мне, что многое в Милалисиных дневниках зашифровано, и в письмах есть иносказания. Понять просто, но никому в голову не придет. Надо перевернуть слово и кой-где заменить букву. Например, магическая сулэзия на самом-то деле зовется яузэлус. Город в тайге, где живет Милалиса, в действительности называется Ньягузуч. А сама Авдотья обитает в астральной плоскости (астральной я ее называю условно, для непосвященных. Знающие поймут, о чем я) - Ноиро. Жители Ноиро существуют в жилищах с раздвижными многогранными стенами, предметы там перемещаются и меняют очертания, колористика там потрясающая, в нашей земной жизни нет таких цветовых эффектов, просто наше физическое зрение не способно улавливать это. Листья, деревья, цветы издают звуки, вокруг нежнейшая чуть слышная симфония, и это бесконечно. За окнами - завеса тумана, за которой ни зги не видно. Лишь просматривается сад в пределах нескольких метров. Дальше этого пространства жители не перемещаются, да им и не надо, у них полный комфорт, свои интересы, других желаний нет. Только самые продвинутые души уходят дальше, в иные плоскости, преодолевая барьер тумана. Они двигаются по иным мирам, и даже выходят на контакт с живыми. Но не со всеми.
Вспомнился вдруг рассказ Авдотьи про Ёхомбу. Оказывается, в юности он был весьма малообеспеченным студентом в Улан-Удэ, и подрабатывал в препараторской морга, куда частенько свозили трупы самоубийц с петлей на шее. Население там шибко пило и вешалось, это была почти традиция. Рафис-Янданэ эти петли снимал и вешал на окно препараторской. У него получился своеобразный занавес из петель, и выглядело все забавно. Когда его спрашивали, зачем он это делает, в шутку отвечал, что удавки самоубийц приносят удачу, и в подтверждение приводил какие-то примеры из жизни. Однажды пришла телеграмма из Москвы, что у него там умер одинокий родственник и завещал ему недвижимость. Весть об этом взбудоражила жителей Улан-Удэ, люди поверили в примету и стали выпрашивать кусочек веревки. Студент не захотел портить свой «занавес» и придумал благовидный предлог: дескать, что всю коллекцию удавок у него покупает московский бизнесмен, уже контракт подписан. Потом он открыл торговлю удавками, продавая их по частям. Заработав кругленькую сумму, укатил в Москву – это было еще при советской власти. В те времена появились первые подпольные фирмы и нелегальные бизнесмены. Он тоже открыл фирму. Это был его «трамплин»...
