— Это… как? — выдавил Сергей.
— К примеру, песней… — уже повеселев, бодро парировал тот. — Помните, «кто кому в постели нужен, это секшн революшн…». Ах, какие слова! Какие слова! Думаю, вы понимаете, что просто так они в голову придти не могут. Требуется наша возмездная, — он ухмыльнулся, — помощь. А на бумажке, что на вечном хранении, вместо подписи — песня. Такие «революционеры» — наши ребята по бестолковости. Никакой особой ценности, так, солдатня. Кстати, что с ним?
— Готов, почти готов, ваша честь! — раздались голоса.
— А вот те, что осознанно делают это, так сказать, приходят к нам по родству душ, те другое дело. Хотя какие у нас души! — председатель захохотал. — Становясь с нами, и они гонят её прочь. Иногда душа просто так не уходит. Всё тянет к нему руки. Даже плачет. Тогда приходится помогать, — тяжелый вздох не вязался с презрительной гримасой и чуть поднятыми бровями на его лице. — Правда, при таком варианте что-то теряется, человек не совсем сливается с нами. Становится как бы слегка ущербным, неполноценным, что ли, — и кивнув на место, где только что сидел муж Хельмы, добавил: — Как этот. Но в нашем полку всем находится место. А есть и особо ценные экземпляры, превосходящие вас ещё там, на земле. Говорят, у них и души-то нет. Не видел, чтоб здесь они гнали кого-то. Некого. И договор подписываем не мы с ними, а они с нами, диктуя свои условия. Но ни слова о душе и там нет. Видимо, и впрямь это исчадия бездны мира, принявшие облик людской! Непостижимая, но великая участь! Непостижимая в высоте целей, великая в степени содрогания человечества от одного только движения мыслей их. Скоро уж век как радуют нас. — Он замолк. Несколько секунд прошли в полной тишине. — Вот кто исходит от самого, наполняясь его мерцанием, заражая людей жаждой величия и признания! Пополняя окружение моё! — слова гулко отозвались под сводами. — Они и есть проводники недоступной истины смысла вашего существования! Камни, спасительно брошенные вам для священной башни знания и свободы! Не древа уже, а башни! И мы становимся подвластны ему. И уже мы солдаты и служители гордой воли его! Великая в своём ужасе честь для нас! — При этих словах старший поднялся, вытер со лба пот и некоторое время стоял, молча устремив отрешённый взгляд вверх. Никто не смел даже шелохнуться. Наконец он медленно опустился в кресло.
Прошло несколько минут. Подавленность присутствующих постепенно сошла на нет. Балахоны тихо исчезли в глубине свода. Оглядев остальных, Сергей понял, что уже адекватно, если такое определение было уместно, оценивает обстановку, и тут же поймал на себе пристальный взгляд. Председатель не моргая смотрел на него, барабаня по столу пальцами левой руки.
«Геккон! Тот самый геккон! Только чёрный», — вспомнил Сергей, видя почему-то снова ощетинившуюся ящерицу.
— Не могу понять, понять тебя изнутри, — глухо пробормотал тот. — Но ладно, потом… терпит. Так что? Теперь главное, — переведя глаза на привязанного к стулу мужчину, прохрипел главный, остальные замерли. — Кто-нибудь сомневается, что мы должны исполнить обязательства, даже если клиент нарушил договор? — угрожающий тон не давал никому расслабиться.
— Так написано в книге Летавра, — тихо заметил советник слева. Все закивали.
— Даже если ему удалось исчезнуть больше чем на сто лет? — Все снова закивали. — Тогда начинайте бридж! Наш бридж! — Мантия грузно отвалилась на спинку стула. Сергей вздрогнул. Роберт достал карты. Не торопясь и что-то мурлыча себе под нос, начал раскидывать их всем, кроме Сергея.
— Что там по договору? Что мы ему обещали?
Человек снова развернул лист бумаги:
— Золото, ваша честь. Очень много золота.
— И получит его всё! — старший захохотал. Все заулыбались, почувствовав разрядку. — Что я придумал! — ухмыльнулся председатель, беря карты. Остальные последовали его примеру. — Помните Лумумбу?
— Как же, как же, — раздались голоса.
— Борец за свободу Африки, — бросил Роберт, глядя на своего знакомого. Сергей с недоумением посмотрел на него. Вдруг предчувствие, что он должен что-то сделать, предпринять именно в эту минуту, заставило его резко встать.
— А ему? Его услышать! Вы не хотите? — отчаянно громко сказал он, показывая на стул у чернеющей бездны. — Или здесь права только у вас? — Сергей уже почти кричал.
— Услышать? Обязательно услышим, — ухмыльнулся главный. — Да вы присядьте, присядьте. Хотя для вас не это сегодня главное.
Молодой человек обессиленно опустился на стул.
— А как его убили? Борца за свободу. Кто помнит? — спокойно продолжил тот.
— Растворили в ванне с серной кислотой. Он просто исчез. Ничего не осталось, — разведя руками, вставил мужчина с красным платком.
— Чтобы паломничества не было, — поправил сидящий слева.
— Верно. Но вы забыли… а впрочем, откуда вам это знать! — Старший снова захохотал. — Золото! Ни с чем на земле оно не вступает в реакцию! Не окисляется и не темнеет. Его ни в чём нельзя растворить.
— За то и ценят! — заулыбавшись, вставил Роберт, вновь почему-то глянув на Сергея.
— Ни в чём! Кроме одной жидкости, — словно не заметив реплики, продолжал человек с седым ёжиком на голове. — Концентрированная серная кислота.
— Нильс Бор растворил в ней свою нобелевскую золотую медаль и, спокойно пройдя немецкую таможню, увез в Америку! А там восстановил обратно, из кислоты, — неожиданно удивляясь самому себе, выпалил Сергей. Все повернулись к нему.
— Вот! Вот что значит образование! — захохотал человек в стальной накидке. — Не то что вы — недоучки босоногие! Кем бы и где вы были, если бы не это! — Он ткнул пальцем в развёрнутый лист договора. — Жажда, вот что делает из них, — он кивнул в сторону Сергея, — звёзд экрана, власти, сцены! Славы! Желательно с золотым отливом! Они до сих пор грызут запретный плод, рвут его из рук Евы. А ведь все, что должны сделать на земле, написано в одной книге. Но никто не читает её.
— Обижаете, ваша честь, — неуверенно возразил сидящий слева. — Я тоже кое-что могу привести из истории металла. За который гибнут люди…
— Да ладно, — тот махнул рукой. — Наслушался опер.
— Ваша честь, выпало опять вам, — радостно подал голос Роберт.
— Ну что ж, — тот сделал паузу. Все затихли.
— Так вот, — прорычал председатель, — Он получит сполна обещанное нами. Я растворил в кислоте всё золото мира! — Старший вскинул обе руки в направлении жертвы. Сергей повернул голову. Зал вспыхнул, тёмная бездна за спиной несчастного посветлела, и перед ними открылась панорама гигантского озера со свинцовой гладью. Покрытые снегом вершины окрестных гор, слабо мерцая, отражались в ней, слегка покачиваясь. — Этот получит его сполна! Он растворится в нем! Нет! Он станет с ним единым целым!
Страшный хохот снова наполнил эхом своды зала.
— Забирай! — уже заорал человек в стальной накидке, и вдруг холодный ветер наполнил пространство над ними. Одежда на приговорённом от его порывов зашевелилась. Он в отчаянии задергал губами, стараясь что-то сказать. Глаза наполнились ужасом.
— Вы же обещали! — закричал Сергей.
Ветер, словно засасывая в себя обреченного, перешёл в ураган, который, усиливаясь и, казалось, со злостью начал обрывать с несчастного куски одежды. Неожиданно ремни лопнули, пластырь сорвало со рта.
— А-а-а-а-а-а-а! — закричал человек. Стул резко качнулся, опрокинулся и понёсся, подхваченный мощным вихрем, прочь от них. Сделав невероятный зигзаг над озером, он со всей силы ударился об его поверхность. Уже из глубины, сквозь шипение пузырей, они услышали затухающие крики.
Когда круги на стальной глади исчезли, панорама медленно потускнела, и каменная стена, как и три другие, медленно проступая, заняла свое место.
— Вот и его мы услышали. Я всегда держу слово.
Сергей не понимал смысла сказанного. Его колотило.
Определить, сколько прошло времени, было невозможно. Потрясение оказалось столь велико, что на подобный вопрос у него был бы один ответ — вечность.
— А я знаю, что мучает вас, — кто-то тронул его за плечо. Сергей вздрогнул. Рядом, на том самом стуле, где ещё недавно находился муж Хельмы, сидел вполоборота к нему человек с красным платком в нагрудном кармане пиджака, тот, что, задавая ему нелепые вопросы на теплоходе, сразу исчезал, словно растворяясь в небытии. Сергей, всё ещё находясь в прострации, отвёл отсутствующий взгляд. — Вы ждёте не дождётесь урока игры в бридж. Иначе как вы попадете на стену в галерее? — И, довольный своей догадливостью, как ему казалось, расплылся в неприятной улыбке. — Роберт, раздайте карты ещё раз, — обратился он к соседу напротив. Сергей заметил, что посуды уже не было. Лишь бокалы по-прежнему стояли против каждого из них.
— Конечно.
Карты кинули на четверых. И только тут Сергей обратил внимание на человека, который с самого начала сидел справа от председателя, в одном ряду с ним и всё это время не проронил ни слова. Он и сейчас не участвовал в игре. Голова его была опущена так низко, что свисающие волосы не давали никакой возможности рассмотреть лицо. Неподвижная поза подчеркнуто исключала его из участия в действе. Он был как бы вне события. Даже после всего, что случилось, человек оставался неподвижным.
