— Да, куда ты их дел, Рэпер? — сказал он и захихикал.
Сигмунд встал. Он был выше Райдара и на полметра выше Пера Эспена.
— Ха, да нас посетили два клоуна? — сказал он и подмигнул Маркусу, подмигнувшему в ответ.
— Точно, — сказал Маркус с неприятным чувством большого в этот момент сходства с Пером Эспеном.
— Клоуна? — переспросил Пер Эспен неуверенно. — Что ты хочешь этим сказать?
— Да он просто шутит, — отозвался Райдар. — Мы плюем на них и берем по коле.
— Вот-вот, — сказал Пер Эспен и хихикнул в сторону Маркуса. — Мы плюем на них и берем по коле.
Он повернулся и собирался пойти за Райдаром к стойке. Сзади он казался еще меньше, чем спереди.
— Ну и каково тебе? — спросил Маркус.
Пер Эспен обернулся:
— Чего?
— Каково быть просто самим собой?
Пер Эспен стоял с раскрытым ртом. Лицо его ничего не выражало, и подходящих слов, очевидно, тоже не находилось.
Маркус захотел проглотить обратно свои слова, чтобы они исчезли навечно. Мальчишки стояли и смотрели друг на друга какое-то время, но потом к Перу Эспену вернулся дар речи.
— На себя посмотри, — сказал он и подбежал к Райдару.
Маркус обернулся к Сигмунду.
— Я… — начал было он, но замолк. Больше ничего не надо было говорить. Иногда Сигмунд все понимал.
— Пойдем, Маркус, — сказал он. — Пошли в кино.
В воскресенье утром Маркуса разбудил голос Бенты, читающей рэп в гостиной. Зайдя в комнату, Маркус обнаружил сидюк, включенный на полную громкость, и Сигмунда, расхаживавшего взад-вперед. Он был в новом наряде и казался очень довольным жизнью.
— Что-то не сходится! — крикнул он.
— Что?
Сигмунд уменьшил звук.
— Не знаю что, но чего-то не хватает.
— Мне кажется, ты отлично выглядишь.
— Конечно, я выгляжу отлично, но я стремлюсь к совершенству.
— Ага.
— Можешь сказать, что не так?
— Нет, — ответил Маркус. — Я только что проснулся.
— Верно. Я приготовил завтрак.
— Ты приготовил завтрак?
— Да, не так-то это сложно, — ответил Сигмунд немного обреченно, — просто варишь пару яиц, жаришь хлеб в тостере и выжимаешь два-три апельсина. Можешь сам как-нибудь попробовать.
— Я уже пробовал, — сказал Маркус и пошел на кухню, где Сигмунд сам накрыл на стол.
Оба молчали за завтраком, но, поев, Сигмунд ударил кулаком о стол.
— Я не могу.
— Не можешь что?
— Пойти на концерт и увидеться с Бентой. Я не готов.
— Вчера казалось, ты абсолютно готов.
— Ты слышал такое слово «размышления»?
Маркус кивнул. Размышления были ему очень хорошо знакомы.
— Вчера я был счастлив, обнаружив в себе новую грань, — продолжал Сигмунд. — Сегодня же я чувствую, что должен развиваться дальше. Ты был прав, когда сказал, что я хорош только на восемьдесят четыре процента.
— По-моему, я сказал на все сто.
— Да, но сначала ты сказал на восемьдесят четыре.
— Ты уверен?
— Конечно уверен. Я никогда не забываю ни одного процента. И что нам делать?
— Позвонить Эллен Кристине и Муне, — предложил Маркус.
* * *
Девочки сидели на диване и смотрели на Сигмунда, только что закончившего танцевать. Маркус не мог обнаружить особенной разницы по сравнению с пятницей, но все равно ему казалось, что чего-то не хватает. То, что было спонтанной импровизацией позавчера, превратилось в повторение. С одеждой все было в порядке, чего-то не хватало в другом. Что-то в самой личности Сигмунда.
— Я понимаю, о чем ты, — сказала Муна.
Эллен Кристина кивнула.
— Не так много надо добавить, — заметила она.
— Да, — подтвердил Маркус. — Не хватает только точки над «i».
— Иди сюда, — сказала Эллен Кристина.
Сигмунд подошел к дивану. Эллен Кристина внимательно изучила его лицо.
— Наклонись.
Сигмунд наклонился, и ее озарило.
— Конечно, — сказала она. — Видишь, Муна?
Муна кивнула:
— Да, — согласилась она. — Ясно. Видишь, Маркус?
— Да, конечно, — сказал Маркус, который понятия не имел, о чем они говорили. — Вижу очень ясно.
— Расслабься, Сигмунд, — сказала Эллен Кристина. — Мы все устроим.
* * *
Весь понедельник Сигмунд был привычным самим собой. Во вторник он тоже пришел в школу в обычной одежде, но Маркус заметил, что в нем появилась какая-то напряженность, будто он собирается к зубному врачу ставить пломбы. Когда Маркус сообщил Бенте, что оба они идут на концерт, она сказала, что будет очень рада. Она боялась, что Сигмунд не будет с ней разговаривать после ее «хрю-хрю» у ворот школы, когда он стоял и размахивал хвостом. Маркус объяснил, что Сигмунд совсем не обиделся, просто он не хотел встречаться с ней, не будучи готовым. Бента спросила, что он имеет в виду, и Маркус ответил, что она сама завтра все увидит и он больше ничего не скажет, чтобы она порадовалась.
В половине третьего Сигмунд, Маркус, Муна и Эллен Кристина сидели в автобусе. Сигмунд был бледен и молчалив, а Эллен Кристина говорила, что бояться нечего и что ему не хватает именно этого.
* * *
Через четверть часа они стояли перед желтым деревянным домом на Бьёркевайен.
— Вы уверены, что это здесь? — спросил Сигмунд.
— Да, — ответил Маркус и показал на табличку, светившую красными буквами.
— Пошли, — сказала Эллен Кристина. — Заходите.
— Погоди, — сказал Сигмунд.
— Что такое? — спросила Муна.
— Ничего, — ответил Сигмунд и медленно вошел за остальными в дверь «Тату и пирсинг. Салон Роберта».
Они вошли в приемную, где стены были покрыты фотографиями довольных людей с татуировками и пирсингом. Маркус не совсем понимал, что может радовать в протыкании языка иголкой. Монс иногда цеплял записки булавками к дощечке над телефоном. Иногда булавки ослабевали и падали на пол. А что если иголка на языке ослабеет и упадет в горло? При этой неприятной мысли Маркус тут же принял решение, что никогда не даст прокалывать себе язык. Еще он заметил, что у многих мужчин на теле виднеется татуировка с женским именем, особенно часто на плече. Имело ли это смысл? Влюбленность ведь приходит и уходит. Если бы он сделал тату «Муна» на плече, когда был в нее влюблен, у него бы возникли проблемы, как только он влюбился в Эллен Кристину. И что бы он тогда стал делать? Пришлось бы выжигать и ее имя, чтобы доказать, что с Муной все кончено. А что бы он делал, когда влюбился в третью? Тогда бы пришлось идти к Роберту и получать новую татуху на плечо. Если бы место осталось. А если бы не осталось, пришлось бы переходить на новое плечо, и одна татуировка накладывалась бы на другую. И когда он вырастет, все его тело будет покрыто татуировками с именами девчонок, и его жена вряд ли захочет загорать рядом с ним на пляже. После женитьбы. Если он женится. Но он не женится. Маркус вздохнул с облегчением. Его это не касается. Он может расслабиться у Роберта. Он может выйти отсюда прежним Маркусом Симонсеном, а вот у Сигмунда не получится. Он тоже стоял и рассматривал фотографии всех проколотых и выжженных у Роберта. Он побледнел и потер бровь.
— Как много хороших фотографий, — сказал Маркус.
Сигмунд обернулся и сжал губы.
— Да, — прошептал он и рассеянно огляделся.
Комната была пустой, и казалось, он не очень-то огорчается из-за этого. Он посмотрел на часы.
— Нет, — сказал он и зевнул. — Здесь никого нет. Наверно, что-то случилось. Мы лучше зайдем в другой раз.
Он направился к входной двери. В этот момент в другом конце комнаты открылась дверь и появилась девушка.
— Привет, — сказала она.
Сигмунд обернулся. Остальные тоже оглянулись и посмотрели на нее.
— Кого-то из вас зовут Сигмунд Бастиансен Вик? — спросила она.
Муна, Эллен Кристина и Маркус показали на Сигмунда, энергично качавшего головой.
— Он — Сигмунд Бастиансен Вик, — объяснил Маркус. — Не я. Меня зовут Маркус Симонсен.
Девушка улыбнулась Сигмунду.
— Привет, — сказала она.
— Привет, — сказали Муна, Эллен Кристина и Маркус.
— Это ты Сигмунд?
— Да, — ответила Эллен Кристина.
— Привет, Сигмунд — сказала девушка.
— Привет, — сказал Сигмунд как можно круче.
У него не очень-то получилось. Голос его переломился и на конце выдал фальцет. Он взял себя в руки и продолжал уже новым голосом, почти совсем обычным:
— Ты Роберт?
— Нет, я — Сив, — сказала девушка. — Я девушка.
— Кто бы мог подумать, — вылетело из Сигмунда.
Эллен Кристина толкнула его ногой, а он дернулся, будто ему вставили иголку в голень.
— Что ты сказал, Сигмунд? — спросила Сив.
Маркус обратил внимание, как приятно, по-дружески она произносит его имя, немного успокаивая, как медсестры, парикмахеры и ассистенты у зубных врачей.
