ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Маркус шел в школу вместе с Сигмундом. Утро оказалось не таким ужасающим, как он боялся. День «К» закончился, и жизнь продолжалась. Он вынул серьгу и надеялся, что бровь сама заживет. Сигмунд был в старой одежде, но серьгу и шапку оставил.
— Пускай волосы отрастут, — сказал он. — А пирсинг я оставлю как память.
Он догадался, что с Бентой у него нет никаких шансов, и согласился с Маркусом, что «Мэкакус М» свою роль отыграл.
— Было весело, — сказал он.
Его голос был таким же странным, как накануне, но Маркус уже начал к нему привыкать.
— И к тому же все прошло по плану.
— А по-моему, нет, — возразил Маркус. — Все пошло кувырком.
Сигмунд подмигнул:
— Ты разве не влюбился?
— Я же рассказал. Я ничего с собой не мог поделать. Я не виноват.
— Нет, виноват был я.
— Что?
— Это был мой план.
— Какой?
— Вернуть тебе способность любить.
Маркус остановился. В этот момент он не мог идти и думать одновременно.
— Правда, что ли?
— Ты понимаешь, о чем я? — спросил Сигмунд.
Маркус покачал головой. Сигмунд развел руками:
— Ведь все очень просто. То же самое — когда не можешь заснуть. Если ты изо всех сил стараешься заснуть, ты сто процентов пролежишь всю ночь без сна, а вот если ты боишься заснуть, твои шансы погрузиться в сон резко увеличиваются. Поэтому мне пришлось создать ситуацию, в которой ты бы боялся влюбиться. Для этого мне пришлось сделать вид, будто я сам влюбился в девчонку в твоем вкусе.
— Ты хочешь сказать…
— Именно.
— …что ты просто…
— Вот-вот.
— …делал вид…
— Да, и ты влюбился, — сказал Сигмунд. — Прямо как я и планировал, правда тут возникла новая проблема, так?
— Возникло очень много проблем, — пробормотал Маркус.
Он начал понимать, куда клонит Сигмунд, но он не был уверен, что ему нравится такой поворот событий.
— Ты влюбился, но не смел этого показать, — продолжал Сигмунд. — А этого нам было не надо, так?
— Ты же мог просто сказать, что не влюблен.
— Нет, нет, твоя любовь только-только загорелась. Я не мог рисковать и дать ей погаснуть, прежде чем она запылает во всю мощь.
— Прежде, чем она начнет…
— Иначе ты бы мог остыть, — объяснил Сигмунд. — Поэтому я создал ситуацию, в которой тебе пришлось скрывать свои чувства. Идея мне пришла в голову, когда я прочитал Сирано де Бержерака. Если бы Роксана обнаружила его за кустами, он бы уже больше не смог скрывать свою любовь.
— И поэтому ты…
— Я попросил тебя прочитать пьесу, чтобы ты пожалел его и понял, как важно открыть свои чувства. Когда подвела аппаратура, ты сделал то, что желал Сирано. Ты ведь сам маленький Сирано.
— Нет, — возразил Маркус. — У меня самый обычный нос.
— Мы говорим не о носах, — сказал Сигмунд. — Мы говорим о мужестве быть самим собой целиком и полностью.
— Имеешь ли ты в виду, что история со звуком была… — начал Маркус.
— Скажем так, это не было для меня сюрпризом, — сказал Сигмунд.
Маркус покачал головой.
— Правда? — спросил он.
— Что?
— Все это?
— Да, — сказал Сигмунд. — Хочется думать.
— Сигмунд?
— Да.
— А ты — ты сам целиком и полностью?
Сигмунд почесал проколотую бровь:
— Немного трудно ответить.
— Попробуй.
— О'кей, тогда я отвечу так: я — это я целиком, но, может быть, не полностью.
— Ничего не понимаю.
— И я тоже, — признался Сигмунд. — Но какая разница?
Маркус задумался. Что-то не сходилось. Сигмунд, конечно, мог легко притвориться влюбленным, чтобы заставить его ревновать. Но ведь он буквально был болен от любви. Ведь необязательно было так притворяться. И пирсинг — тоже странно. Очевидно же, Сигмунду все это показалось ужасным. Он ведь мог обойтись без этого. Совершенно необязательно было ходить с кольцом в брови только ради небольшого выступления. Но самым странным был голос. Несомненно, он ломался на самом деле. Откуда Сигмунд мог знать, что это начнется ровно за день до концерта? Маркус снова покосился на друга. Очень непросто быть влюбленным в четырнадцать лет. Сигмунду скоро пятнадцать. И он так хочет все держать под контролем. Почему бы не предоставить ему эту возможность?
— Да нет, — согласился Маркус. — Никакой разницы.
— Я предлагаю все, забыть, — сказал Сигмунд. — Нам надо двигаться вперед.
Маркус кивнул.
— Я хотел узнать одну только вещь, — сказал он.
— Какую?
— Что значит «М»?
— Какая «М»?
— «М» в «Мэкакус М». Меня зовут Маркус, папу зовут Монс, а тебя зовут Сигмунд. Что значит твоя «М»?
— Она и значит МОЯ М, — ответил Сигмунд. — Но нам надо поторопиться, а то Воге снимет с меня скальп.
Когда они подошли к школе, у ворот их поджидали Эллен Кристина и Муна. Вместе они пошли через двор. Сигмунд дал три автографа. Маркус дал пять. Когда они добрались до входа, Эллен Кристина взяла его за руку. Он остановился и посмотрел на нее. Она, кажется, была смущена.
— Я видела твое лицо, когда ты читал рэп, — тихо сказала она.
— Да?
— Да. И я видела его, хотя ты стоял ко мне спиной. Я видела его, когда закрывала глаза.
— Понимаю, — сказал Маркус Симонсен и покраснел.
Генри Мур (1898–1986) — английский скульптор, известен как создатель замысловатых женских фигур, высеченных из камня.
Прекрасная Италия.
Ария герцога из итальянской оперы Дж. Верди «Риголетто».
Самая высокая гора в Норвегии, 2469 м.
«Давай еще потанцуем твист» (англ.) — фраза из известнейшего твиста шестидесятых годов XX века.
«Я тоже могу читать рэп» (англ.).
Долгое время. Не виделись (англ.).
Короткое время не виделись (англ.).
«Синие замшевые туфли» (англ.) — программный хит Элвиса Пресли.
«Да, мы любим эту страну» — первая строка норвежского гимна.
