— Так ты тоже думаешь, что это серьёзно?
— Более чем… может быть даже сейчас он за нами наблюдает. Так что ты изображай… нарисуй улыбку на лице.
— Семью увозить будешь? — Хромой не смог улыбнутся, и спрашивал с прежним каменным выражением.
— Нет, нельзя. Спугнём. Если этого гада здесь не накрыть, он меня и в Москве выследит. Хорошо если он и в самом деле один.
— А тебе, что многих там приходилось?… — Хромой недоговорил, но смысл был ясен.
— Что… убивать? Конечно, как же без этого. Там ведь не учения, настоящая война… Ладно, времени в обрез. Я сейчас вызову своих ребят. Ты нам поможешь?
— Конечно Лёш, о чём разговор. А что, прямо сейчас… — Хромой явно не ожидал, что сосед начнёт действовать так быстро.
— А ты как думал? Я не могу этот домоклов меч над своей семьёй терпеть. Брать его прямо этой ночью будем.
— Понятно… Только Лёш… вояка я, сам видишь, не важный, — Хромой виновато кивнул на свою ногу.
— Да от тебя ничего особенного и не потребуется. Ты меня на чердак свой проводишь, да ещё с местным участковым сведёшь.
— Это можно… только насчёт мента… Вряд ли от него много толку. Я ж его знаю как облупленного, родич мой дальний.
— Всё равно, когда мы его, или их накрывать пойдём, рядом с нами должно находиться официальное лицо. У этого волчары оружие, ему можно уже за незаконное хранение срок припаять. Нам обязательно надо уговорить этого мента хотя бы постоять рядом.
— Трусоват он, но я его уломаю. Начальство его не жалует, думаю, захочет отличиться. Только это Лёш… пацанов не надо в это дело втравливать.
— Конечно, я своему дома сидеть накажу и ты своим… чтобы не высовывались, а бабам вообще лучше ничего не говорить…
К удивлению Лены гости ушли так же внезапно, как и пришли. Она не знала, что и думать. Тем временем Сурин подозвал Антона и спросил:
— Володя тебе рассказал? — и после того как сын утвердительно кивнул, продолжил. — Матери и Иринке, ни слова, говори, что приходили в гости приглашать на следующей неделе…
Встревоженная Лена попыталась выяснить причину необычного визита у мужа, но Сурин сказал, что сосед уговаривал его пойти "раздавить" бутылку, а он де отговорился тем, что уже баня топится и отойти нельзя. Лена не поверила… но так ничего и не выяснив, пошла пытать сына. Тут поспела баня. Но перед тем Сурин, улучив момент, незаметно взял лежавший дома мобильник и, спрятавшись в туалете, оттуда позвонил в Москву. Он срочно вызвал двух своих свободных ребят из охраны фирмы, обязанных ему устройством на эту работу. Они должны были сесть на одну из последних электричек, чтобы приехать уже после полуночи.
Лена дулась на мужа, понимая, что он что‑то скрывает от неё. Но долго дуться не получилось, ибо пришлось идти в баню, где Сурин энергично преодолел её "нарочитую холодность" столь же нарочито‑откровенными "приставаниями", если такое выражение вообще употребимо в отношениях между давно живущими друг с другом супругами. На этот раз он затащил‑таки её на полок парилки и там от души отпарил… Из парилки Лена выходила на подгибающихся ногах. Сурин подхватил жену и почти на руках вынес в моечное отделение, положил на лавку и начал мыть… После бани Лена уже не думала о своих подозрениях и беспокойстве, она с нетерпением ждала ночи… А Сурин, когда после жены в баню, как обычно, пришёл сын не столько его парил, сколько инструктировал:
— Твоя задача на эту ночь сидеть дома, не спать и караулить мать с сестрой.
— Ну как же пап… Володька‑то наверное там с вами будет, а я тут? — недовольно подавал голос из‑под веника сын.
— Это не игрушки, такого матёрого волчару брать, навык иметь надо, а вы только под ногами путаться будете, мешать. Понял?
— А что Володькин отец такой уж спец, он же инвалид и алкаш, от него толку…
Сурин поддал пару и Антон задохнувшись прижал голову к доскам полка.
— Всё, дебаты закончили. Я там не один буду, мои ребята подъедут, — чуть приоткрыл "завесу" Сурин. — А ты, повторяю, в тылу должен спокойствие и порядок обеспечить. Ни мать, ни Иринка ни о чём не должны знать, пусть спят спокойно. А если, не дай Бог, у нас какой шум произойдёт и мать проснётся, ты должен её успокоить, ничего ей не сообщая. Если она кинется, побежит туда… что хочешь делай, но не пускай, чтобы не случилось, даже если стрельба начнётся.
— Как это не пускать… кого… маму!? Как же я её… смогу?
— Сможешь, — в тусклой полутьме парилки Сурин саркастически улыбнулся, вспоминая эпизод подсмотренный им из травяных зарослей.
Сурин не очень надеялся, что всё получится как он задумал, но, как ни странно, сначала всё пошло строго по «графику». Во‑первых, сразу после ужина и недолгого просмотра телепередач Лена погнала всю семью спать. Она была так «заряжена» в бане, что в постели повела себя соответственно… Сурин старался, устал сам, но жену довёл до полного изнеможения. После этого, она обычно засыпала как убитая, уснула и на этот раз…
Сурин осторожно вылез из постели. Шёл первый час ночи. Лена с разметавшимися по подушке волосами, едва прикрытая простынёй до пояса, слабо освещённая бледным льющимся из‑за занавесок светом, спала крепким, безмятежным сном. Сурин также осторожно натянул простынь ей на грудь, потом быстро и бесшумно оделся, взял мобильник и, выйдя из спальни, не до конца, чтобы не стукнуть, прикрыл за собой дверь. Иринка спала в маленькой комнате. Сурин убедившись, что дочь мирно посапывает, пошёл к выходу. Антон должен был спать в гостевом домике, но он стоял возле крыльца, кутаясь в куртку‑ветровку.
— Ты чего здесь? — подозрительно спросил Сурин и покосился на приоткрытое окно их спальни — сын наверняка слышал сладострастные стоны матери, доносившиеся из этого окна, если так же вот стоял…
Не очень ясно различимое в свете месяца лицо Антона, приняло явно смущённое выражение, что подтвердило догадку. Но он тут же нашёлся:
— Как чего? Тебя жду… Ты же мне сказал, чтобы я тут на стрёме… караулил.
— Ладно…
Сурин отошёл, достал мобильник и стал набирать номер сотового одного из своих бойцов, едущих сейчас в электричке. Номер ответил… они, как и планировалось, были уже на подъёзде, электричка шла строго по расписанию, хотя Сурин опасался обратного.
— Всё, я пошёл, а ты из дома ни на шаг, понял. За мать и сестру отвечаешь… И ещё, если стрельбу услышишь, все на пол и голов не поднимайте. Сам уложишь, если понадобится, и чтобы у окон не торчали… Надеюсь, до этого не дойдёт… так на всякий случай. Ты тут за мужика остаёшься. Понял?
— Понял пап, — тихо, едва подавляя всё сильнее охватывающую его дрожь, ответил Антон.
Сурин встречал своих ребят на платформе вместе с Хромым и заметно волнующимся милиционером.
— Привет командир, докладываю о прибытии. Какая вводная? — произнёс один из прибывших, коренастый, коротко стриженый с толстой шеей, в приталенной куртке. Он приложил два пальца к виску, уважительно смотря на Сурина, и тут же нарочито пренебрежительно глянул на явно "мохающего" мента и сильно припадающего на ногу типа с испитым лицом.
— Тихо… здесь вам не Москва, — оглядываясь по сторонам, предостерёг Сурин. — Пошли, вводную по дороге дам.
— Вы это… может всё‑таки поставить в известность наш райотдел, — пытался возражать заметно колеблющийся милиционер.
— Пока ты дозвонишься, да пока они приедут… тут же больше тридцати километров. И шум какой поднимут, баб, детей перепугают. И, потом, старлей, все "кресты" на грудь они же, райотдельщики твои и огребут, а ты грамоту в лучшем случае получишь, почётную, — решил сыграть на тщеславии участкового Сурин. — Ты не боись, мы всё тихо сделаем, а тебе только дырки в кителе вертеть останется.
— А у вас… это… право на ношение оружия есть? — не переставал сомневаться милиционер. Ему было и страшновато, и в то же время очень хотелось "влезть на липку…" ничего не ободрав. К тому же этот азербайджанец, сожитель Фаины, давно уже сидел у него костью в горле, ну а главное он просто не мог проигнорировать просьбу Хромого, приходящегося ему родственником.
— Есть, всё у нас есть и права, и лицензия, — весело ввязался в диалог второй прибывший, выше и уже своего напарника, но без куртки и оттого ежащийся от ночной прохлады.
— Значит так, уточняю план действий, — привычно закомандовал Сурин, когда впереди тенью обозначился дом с двумя торцевыми входами. — Первым делом, ты старлей стучишь в дверь и осторожно выманиваешь азера. Это надо для того, чтобы сначала его допросить и выяснить, сколько сейчас у него там наверху гостей. Потом ты Коль проводишь меня на свой чердак, и я там у перегородки залягу. Саша, Федя вы атакуете в лоб, по лестнице, как обычно, один прикрывает другого. Сигнал к атаке, грохот с чердака, это я начну ломать перегородку, он на меня отвлечётся, а вы по лестнице. Огонь открывать только в крайнем случае… тут внизу дети.
