— Когда выходишь замуж?
— 4 марта.
— У тебя еще есть время передумать.
Она усмехнулась.
— С моим прошлым… просто чудо, что нашелся желающий жениться на мне.
Настал момент моей излюбленной фразы:
— У нас у всех есть прошлое.
Она вдруг вся напряглась, и я произнесла:
— Выпьешь аперитив, лимонад?
— Нет, спасибо, я и вправду должна идти.
У меня оставался последний шанс.
— Я где-то тебя видела…
Неожиданно Сирена Батталья смерила меня взглядом и напрямик выпалила:
— Была проституткой?
Прикрыв глаза, я с притворной неопределенностью кивнула.
— В апартаментах? — не унималась она.
— В салоне «Карменчита», эксклюзивные массажные услуги.
Она похлопала меня по руке и сказала:
— Знаешь, это я угощу тебя капучино.
Я посмотрела на нее и почувствовала себя дерьмом.
— Спасибо, Сирена.
— На какой улице находится твое агентство?
— Улица Санта Винченци, — пробормотала я наугад.
— Может быть, я пришлю тебе приглашение на свадьбу.
— Я обязательно приду… и желаю тебе счастья.
— Может быть, самое плохое уже позади, — сказала она, надевая пальто на два размера больше.
— Возможно. — Я улыбнулась, стиснув зубы.
В квартиру Джильолы солнце никогда не проникало. Видимость света создавала светлая мебель; настольные лампы и торшеры стояли почти повсюду и горели в любой час дня и ночи. Возможно, именно поэтому она и сняла ее. Было три часа дня, а она только проснулась. Ей пятьдесят лет, у нее круглое, лунообразное лицо, которое она никогда не красит. Из полураспахнутого шерстяного халата выглядывало ее изнеженное тело, покоящееся на полосатом диване. Я уселась в кресло и закурила «Кэмел».
— Тебе следовало бы навещать меня почаще, — наставительно произнесла она.
Я улыбнулась и показала ей фотографию Сирены Батталья:
— Ты ее знаешь?
Маленькими ручками Джильола взяла фотографию и, постукивая трепетными пальцами по блестящей поверхности бумаги, ответила:
— Еще бы, это же Сирена.
Она лениво встала с дивана и налила себе виски.
— Пить хочешь? — спросила она, возвращая мне фотографию.
Я покачала головой.
— Что ты можешь сказать о ней?
Она еле заметно улыбнулась, стараясь не очень растягивать кожу лица.
— Эта девушка из молодых, да ранних. У нее были золотые времена, но потом она связалась с каким-то типом, который ее разорил. Я всегда говорю, успех — это начало беды…
— Она работала дома?
— Она работала везде, ничего не боялась. Наперекор всему, как лавина Короче, она была из тех, кто умел себя защитить. Потом она влюбилась в торговца наркотиками, который помыкал ею, ставил вот такие фингалы под глазами… После таких мужчин начинаешь ценить одиночество. — Джильола повернулась к включенному без звука телевизору. — Говорили, что она обожала всякие извращения.
Она рассмеялась, и мне стало спокойно. Каждый раз, когда меня достают извращенцы, я прихожу к Джильоле: она права, мне надо приходить к ней почаще.
— Ты помнишь моего водителя автобуса? Столько времени прошла..
— Как он?
— Кто его знает, должно быть, женился. Стоило мне его увидеть, и я таяла, как аспирин.
Она отхлебнула виски и снова рассмеялась, потом закрыла глаза и уронила голову на грудь. Я уже было подумала, не заснула ли она, но услышала ее хриплый шепот.
— Прошел слух, он пьет, чтобы забыться. Что за глупость… Я чем больше пью, тем больше помню.
Я стряхнула пепел в пепельницу в форме орхидеи.
— На днях я вспомнила Джосуе Маккаферри, он был единственным мужчиной, которы й хотел жениться на мне. Черт возьми, он всегда молчал, никаких интересов в жизни, как это говорят? Tabula rasa, нетронутый ум. Если от такого родить ребенка, точно получился бы какой-нибудь Форест Гамп. Да, хорошо, что я за него не вышла замуж.
— Кстати, о Сирене…
Джильола меня не слушала, а смотрела во все глаза на экран телевизора.
— Что за чертов мир, весь это бред платных специалистов, указывающих пальцем Вспоминают тех, кто убивает, скажем, отца, жену, а потом приходит какой-нибудь чудак, который объясняет нам, почему происходят те или иные вещи. Да нам-то какое до этого дело? Вон внизу на стене написали: Эрика и Омар против Аннамарии Францони — счет 2:1, как в футбольном матче.
Я не выдержала и рассмеялась.
— Моя бабушка, когда ей надоел мой дедушка, схватила заступ и напополам разрубила ему голову, как арбуз. И всего лишь небольшая заметка в газете. Да что там говорить, тогда были другие времена. Сегодня она стала бы знаменитостью.
Джильола взяла дистанционный пульт управления, выключила телевизор и бросила на меня молчаливый взгляд.
— Итак» Сирена… Она вышла из бизнеса?
— Кажется, да. Мой клиент хочет жениться на ней.
Джильола подалась вперед с бокалом в руке и прошептала:
— Джорджиа, она все рассчитывает. Это настоящая проститутка. Ты меня понима ешь? Возможно, этот дурак на ней женится, возможно, какое-то время все будет идти гладко, но потом она снова вляпается, потому что такие всегда вляпываются: это надолго, как цистит.
Я встала с кресла и спросила:
— Ну, а как ты поживаешь?
Она нерешительно покачала головой:
— Немного устала, но не жалуюсь.
Уходя, я пообещала навестить ее.
Я вошла в агентство и увидела, как из бункера вышел Спазимо: его волосы были взъерошены, а очки с толстыми стеклами опасливо покачивались на кончике носа.
— Звонил некто Марини, — сообщил он.
— Что он хотел? — спросила я, сняв куртку.
Он взял блокнот для заметок.
— Сказать тебе, что сегодня вечером он играет в баре «Контейнер».
— Эй, пойдешь со мной?
— Куда?
— В «Контейнер».
Вместо ответа он продолжил:
— Потом звонил Давиде Меллони, они с Фрэнком пойдут в бар. Он хотел узнать, не присоединишься ли ты к ним на аперитив.
— Большое спасибо, Аучио.
— В твоем распоряжении.
Спазимо опять скрылся у себя. Усевшись за стол, я включила компьютер. Но тут зазвонил телефон.
— Детективное агентство Кантини, — ответила я тоном хорошей секретарши.
— Добрый день, мое имя Алессандро Даци. Я бы хотел назначить встречу, — произнес приятный мужественный голос.
— На когда?
— Как можно раньше.
— Кто вам посоветовал обратиться в наше агентство?
— Никто, я нашел номер в справочнике.
Это настолько очевидно, подумала я.
— Что, неужели так срочно? — Да.
— Тогда приходите прямо сейчас Знаете адрес?
Через полчаса я открыла дверь почти двухметровому сорокалетнему темноволосому мужчине с черными горящими глазами и полными губами. Заметив Спазимо,' который подсматривал из-за двери, я подала ему знак, чтобы он убрался, и предложила Алессандро Даци сесть в кожаное кресло. Он снял пальто: на нем был темно-синий кашемировый свитер и прекрасного покроя брюки.
— Адвокат Кантини, я ищу одну женщину, она пропала, — сказал он, усаживаясь в кресло.
Мне нравятся люди, которые сразу переходят к делу, поэтому я не стала нарушать атмосферу объяснениями, что я не адвокат.
— Прошу… — Я кивнула, чтобы он продолжал.
— Ее зовут Анджела, я познакомился с ней в Риме несколько лет назад.
Я навострила слух.
— Анджела… а фамилия?
— Де Сантис. Уже двенадцать лет я не имею от нее никаких известий. И сейчас я хочу лишь одно — снова увидеть ее.
— Почему?
Он прикусил нижнюю губу и, вздохнув как искушенный актер, ответил:
— Потому что она единственная женщина, которую я любил за всю свою жизнь.
Я облокотилась на спинку вращающегося кресла и закурила сигарету.
— Хотите? — предложила я ему.
— Нет, благодарю. Вы не против? — спросил он, достав из кармана брюк коробку сигар «Давидофф».
— Конечно.
— Спасибо, вы очень любезны. Не все переносят запах сигар.
— Как только вы уйдете, я открою окна.
Он улыбнулся, показывая ровные ослепительно белые зубы.
— Какие-нибудь сведения вы мне можете сообщить?
— Адрес дома, где она жила и где ее знали.
— Почему вы потеряли друг друга из виду?
— Это моя вина Я собирался жениться.
— Женились?
— Два раза.
— Теперь вы свободный человек?
— Да, я живу один, моя квартира в центре города По выходным вижусь со своими тремя детьми и работаю как сумасшедший, чтобы платить алименты моим бывшим женам.
— Невеселая жизнь, — констатировала я.
— Да, — не колеблясь ответил он.
Не поднимая глаз, я чертила на листке бумаги каракули.
— Итак, вы жили в Риме…
— Да, я проходил там военную службу, потом остался работать оформителем витрин, чтобы платить за учебу.
— Что вы закончили?
