— Что вы закончили?
— Я не закончил университет. В общем, учился на факультете экономики и торговли.
— Вы когда-нибудь были актером?
— Нет, никогда. Хотя кому бы не хотелась быть актером?
— Мне, например, — ответила я, пододвигаю ему пепельницу. — Вы в этом уверены?
— В чем?
— Что не были актером.
Он положил ногу на ногу и стряхнул пепел.
— Конечно, уверен.
— Даже никогда не пытались?
Он потер пальцем кончик классического носа. «Кокаин нюхает!» — пронеслось у меня в голове.
— В общем, поначалу я играл в нескольких фильмах, чтобы заработать немного денег. Вы знаете, в Риме из трех человек двое или актеры, или хотели бы ими стать…
— Конечно… А чем занималась Анджела де Сантис?
— Изучала психологию.
— Вы уверены?
Он заерзал в кресле.
— Почему вы всякий раз меня спрашиваете, уверен ли я?
— Это моя работа.
— Да, извините меня. Вспомнил… Анджела хотела стать певицей.
— Она записала хоть один диск?
Он снял невидимую ворсинку со свитера.
— Не думаю.
Подвинув ему блокнот, я попросила:
— Напишите адреса, имена знавших ее людей, телефоны, все, что может быть мне полезным. Я на минуту оставлю вас одного.
Я вышла из комнаты и вздохнула. А. Алессандро. Даци. Он жил в Риме и снимался в кино… Я стояла у стеклянной двери ванной комнаты и слегка постукивала о нее головой.
— Что ты делаешь? — спросил Спазимо, увидев меня.
Я подала ему знак говорить тише.
— Это может быть он…
— Он — кто?
— Любовник Ады.
— Ты с ума сходишь, Джорджиа.
— Он был актером.
— Кто?
— А, о котором я тебе рассказывала.
— Ну и что?
Я послала его к черту и вошла в кабинет. Даци надевал пальто.
— Вот, здесь все, — произнес он, возвращая мне блокнот. — К сожалению, у меня нет ее фотографии.
— Можете описать мне ее?
Лицо его приняло мечтательный вид.
— Рост метр семьдесят, очень красивая…
— Волосы?
— Белокурые.
— Глаза?
— Изумрудно-серые.
— Спасибо, я позвоню вам .
Он выжидал, стоя у двери, и у меня было такое чувство, что он ждал, когда я повернусь, чтобы посмотреть на мою задницу.
— Если хотите, мы можем вместе поужинать, чтобы подробнее обсудить мое дело…
— Это против моих правил, — ответила я.
Он хитро улыбнулся.
— Я так и думал.
— До скорого, синьор Даци.
— До свидания, адвокат, и спасибо.
— Подождите благодарить меня. Может так случиться, что ваша Анджела сейчас живет в Париже или Лос-Анджелесе.
Как только Даци исчез с моих глаз, я пошла в ванную и прильнула к крану с холодной водой. Когда я повернула голову, то увидела стоящего в дверях Спазимо.
— Красивый мужчина…
Я грозно посмотрела на него.
— Это тот преподаватель с вечеринки у Тима?
— Лучио, может быть, ты задумал выдать меня замуж?
— Вот еще, с тобой только время зря потратишь.
— Умница.
— Как зовут преподавателя Института театра, кино и музыки?
— Андреа Берти.
— Андреа, интересно, — с видом детектива сказал он.
Он повернулся на каблуках мокасинов и пошел на мысках, подражая кинозвезде.
«Мама, у тебя слишком длинные ноги!»
С тех пор как я начала заниматься этой работой, у меня часто возникает ощущение, что жизнь, чтобы ее прожить достойно, должна напоминать непрерывную немую сцену. Джильола права: стоит включить телевизор, и видишь лишь людей, талдычащих реплики из мыльной оперы, которых прямо распирает желание бравировать своими чувствами или продать тебе что-нибудь. Вокруг какое-то медийное волнение, суета, чтобы тебя заметили, и в результате мелькает бесконечная реклама, продолжительная программа экстренных сообщений, картинок, только бы устранить смерть из нашего свободного времени и выдать нам нашу дозу ежедневной порнографии. Почему Алессандро Даци пришел ко мне? Не проще было обратиться по телевидению, например, в программе типа «Тебя ждут»? Почему я должна искать ему женщину, которую — с двенадцатилетним опозданием он наконец-то понял это — любит. Что же это за любовь, если люди так к ней относятся?
Разговаривая сама с собой, я вышла из офиса, села в машину и сразу позвонила Тиму.
— Ты едешь? — крикнула я в сотовый телефон, чтобы меня было лучше слышно.
— В общем…
— Дуй сюда.
— Есть, мама.
— Послушай, мне надо кое-что узнать о твоем театральном преподавателе.
— Ты что, никогда никому не доверяешь?
— Что тебе известно о нем?
— Нормальный парень.
— Объясни подробнее.
— Живет один, безумно нравится студенткам..
— Где живет?
— Откуда мне знать? Нет, подожди. Однажды я ходил к нему забрать книгу. Он живет на улице Феррарезе, рядом с площадью делль Унита.
— Номер дома.
— Кто его знает, может, три или пять, не помню.
— Больше ничего?
Он усмехнулся.
— Невесты у него нет, если тебя это интересует.
Я посигналила машине марки «Форд фокус», которая обгоняла меня справа.
— Не интересует, Тим. Это все?
— Дай подумать… Да, у него есть кот. Но ведь ты не страдаешь аллергией, верно?
— Очень остроумно.
Я развернулась и направилась на улицу Феррарезе. Напротив дома номер пять, на другой стороне улицы, стоял дом с вывеской: СОБАКИ И КОШКИ. Я припарковалась между двумя корейскими машинами модели «Kia» и «Matiz» и вошла в магазин. Навстречу вышла продавщица, девушка в теле со снопом рыжих волос.
— Вам помочь?
— Мне только что подарили кота, какой корм вы посоветуете?
— Ну, у нас есть разные производители, — восторженно произнесла она, указывая на стеллаж, весь заставленный баночками.
Моим глазам предстали собачьи и кошачьи подстилки, клетки, ошейники, мячики, мышки. Цивилизованный животный мир. Однажды собаки будут декламировать Прево.
— Какой породы?
— Кто? — спросила я с рассеянным видом.
— Котенок.
— Ах да, он беспородный.
— Помесь, — поправила она слащавым тоном. — Какого цвета?
Я посмотрела на ее волосы.
— Рыжий.
— Какое чудо… А как его зовут?
— Надо признаться, — я неловко взмахнула рукой, — у него еще нет имени.
Она подозрительно посмотрела на меня, пытаясь понять, не утоплю ли я, не дожидаясь вечера, котенка в ванной.
— Советую вам этот паштет из тунца и мягкие шарики…
— Хорошо, упакуйте, — сказала я и посмотрела в окно.
— Вы поставили машину во второй ряд? В это время здесь нет регулировщиков…
— Нет, я кое-кого жду.
— Да? — воскликнула она, кладя в пакет десять баночек.
Я набрала воздух и выпалила:
Вы, случайно, не знаете некоего Андреа Берти? Он живет в том доме? — Я указала ей на дом — У него тоже есть кот.
— Конечно, это тот, что преподает в Институте театра, кино и музыки.
— Знаете его?
— Он мой покупатель… Красивый парень, а? Я протянула ей руку и дружески улыбнулась.
— Джорджиа.
— Патриция. — Она пожала мою руку. — Или Петти.
— Когда преподаватель обычно возвращается по вечерам?
Оказалось, что она хорошо информирована — Всегда возвращается рано, но я с ним в основном вижусь, когда он приходит покупать корм для кота. Как-то он принес его показать мне: огромный, пестрый кот, первого апреля три года будет… Ну, сейчас она мне скажет знак Зодиака. Я, покашляв, прочистила горло.
— Буду откровенна, Патти, я частный детектив и у меня аллергия на кошек.
Она так разинула рот, что я какое-то время могла любоваться ее голосовыми связками.
— Что вы можете сказать о нем?
— Он сдержанный, любезный… в общем, серьезный человек. А что он сделал? У него что, какие-то неприятности? Вы его арестуете? Ах, я понимаю, вам нельзя об этом говорить…
— Вы правильно поняли.
— Но…
— Сколько я вам должна, Патти?
Дрожащей рукой она протянула мне пакет.
— Двадцать с половиной евро, чек в пакете.
Я дала ей двадцать два евро.
— Сдачу не надо и баночки тоже.
Проехав с полкилометра, я остановилась около втиснувшегося между газетным киоском и магазином бонбоньерок бара «Терри». Войдя, я заказала у пожилой полнотелой барменши, в парике как у Мойры Орфей, бокал белого вина.
— Столовое или шипучее? — нетерпеливо спросила она, подбоченясь.
— Столовое.
В баре было пусто. Я села за угловой столик, с закрытыми глазами залпом выпила бокал вина и заказала еще один.
Я довольно смутно представляла свою мать: вот она сидит на краю постели и читает книгу, ставит на пианино стеклянную вазу с цветами. Я вспоминала необычную красоту ее удлиненного и худого лица, ужины с друзьями моего отца, во время которых у нее была привычка обращаться к одному человеку, а смотреть на другого, как тетя называла ее эгоисткой, как иногда в зимние вечера она открывала коробку с настольной игрой «Скарабей» и играла.
