— Это я! — улыбнулась она.
— Я узнал, — согласился дед.
Ей стало лестно… Другие гости невпопад хвалили её рисунки, и девочка огорчалась. Взрослые всегда очень серьёзны или невнимательны к фантазиям малышей. Они умны — их суждения амбициозны. Взрослые кушают мясо и слушают по телевизору новости, мешая смотреть мультфильмы, они говорят о повышении цен на рынке и о сроках выдачи заработной платы. И всегда правы, потому что живут для детей или, по крайней мере, оправдывают этим свою чёрствость и занятость. А переживают малыши одиночество не менее сильно, чем умирающие люди. Потому что такие-же слабые и беспомощные в этом суровом мире.
— Нарисуй мне что-нибудь, а я отгадаю, — так играли у них в детском саду.
Тарантул нарисовал собаку и щенков, мёртвого волка со вспоротым животом, лес и охотников.
— Я знаю эту сказку, — обрадовалась внучка, — это про Красную шапочку, но где же она?
— Нет, — ответил старик, — это была совсем другая история. Давным-давно, в старые и недобрые времена люди были брошены своим правительством на произвол судьбы и выживали, как умели, вдали от больших городов и посёлков. Они охотились и рыбачили, разводили ездовых собак, потому что другого транспорта у них не было. Это были бедные люди, высланные на север за непослушание. Но зима окружила лагерь непроходимыми снегами, свирепствовали морозы, и жители этого края стали вымирать. Запасы пищи у них окончились, была съедена последняя рыба и от злого холода в норы попрятались все лисицы и мыши. Казалось, что голодная смерть уже рядом, когда люди начали убивать собак и есть их…
— Но собака друг? — перебила его девочка, — разве можно убивать и кушать друзей?
— Они не знали этого, — соврал ей сказитель, — ты их прости, пожалуйста…
Ему показалось, что зря он начал рассказывать эту страшную сказку, слишком тяжелую для детского восприятия. Но пытливые глаза ребёнка ждали её продолжения.
— А что было дальше? Они съели всех собак?
— Что ты, Таня… Нет, конечно. Одну большую лайку голодные люди оставили жить… Это была сильная собака, её хорошо кормили, староста барака сам делился с ней своей пайкой, потому что ждала она потомство, и однажды щенки появились на свет. Они скулили и жались к матери, а та брала их за шкирку зубами, вот так, и таскала с места на место, пряча от любопытных глаз, и бросалась на каждого, кто к ним приближался.
— Их тоже хотели съесть, — испугалась девочка.
— Нет, моя маленькая Панда… Наступила весна. И люди пошли на охоту. А щенки? — улыбнулся он внучке, — Щенки, моя Танюша, остались жить, чтобы род собачий не вымер, чтобы не переводились помощники у доброго человека.
Он надолго задумался, но уже над другим, над близким по содержанию сказки:
— Более сильные в трудную годину решают, кого съесть и кому жить долее. На жертвенный камень приносятся законопослушные рабы и солдаты. Войны уничтожают народы, и плавает земля в крови из века в век солёная и горькая. Когда же ненадолго истощаются силы и наступает пора перемирий и амнистий — жизнь возрождается под мудрым руководством таких же вождей до следующего кризиса… Как его избежать?.. Чтобы никогда не есть друзей, чтобы не предавать и не продавать их?.. Чтобы ребенок рос, не зная подлости и лжи человеческой? Чтобы не травили слабого сильные? И не заставляли его работать на себя?.. Бесплатно… Чтобы блажь снизошла на злодеев, как на меня сейчас — и навечно?
— Но Серый Волк злой и страшный, — торопила его она. — Это он хотел их съесть?
— Нет, моя внучка… Нет!.. Не так страшен волк, как его малюют художники. Когда все люди ушли на охоту, жадная росомаха вышла из леса, чтобы разорить собачье логово и убить щенков, и не справилась бы с нею ослабшая сука. Но серый волк охотился рядом. Он мышковал и принял бой. Росомаха убила волка, она сильнее, но и сама порезанная клыками ушла в лес умирать… Люди вскоре вернулись домой с охоты и были поражены увиденным. А щенки подросли и окрепли, и очень скоро стали ходить в упряжке.
Он дорисовал на листе кровавый след росомахи.
— Жадный зверь — барыга, — пояснил он уставшим от него слушателям, — убивает всегда больше, чем может съесть. А ему всё мало, как инспектору на дороге.
— Глупая сказка, — подытожил отец. — Где же такое видано, чтобы волк ловил мышей и заступался за собак.
Но не спорил рассказчик. Растерянный, он извинился перед родителями девочки за потерянное для них время и начал собираться домой.
— Таня, а ты ничего не подарила дедушке? — напомнила мама.
— Возьми, пожалуйста!
Девочка протягивала гостю шоколадного зайца.
— Ну, что ты, Таня!.. Я уже взрослый…
На пороге он нерешительно замялся и попросил:
— У тебя мишка старый цел? Отдай мне его, если не жалко… На память… Я не выброшу его на помойку, как те мальчишки, я его починю и заштопаю. И будет он со мною всегда — до конца моей жизни. До последнего вздоха. А когда я умру, — ты увидешь, он ещё возвратится к тебе невредимый и целый! И ты будешь вспоминать меня — старого скульптора, когда станет грустно…
Шняга тринадцатая
Смерть на тюремном плацу
«Злодеи находят причину для милосердия, а гуманитарии — для злодеяний»
Автор Вулкан Камагатага
Кошка мчалась по длинному коридору в поисках щели, в которую можно было юркнуть и уйти от опасности. Дневальному удалось поддеть её ногой, и метров десять она кувыркалась в воздухе, группируясь перед падением. Распластавшись на полу и скребя когтями о бетон, заорала она от боли, и, перепуганная на смерть, заметалась от стены к стене. Брошенный вслед ботинок догнал её возле столярной мастерской и снова подкинул вверх… Но дверь оказалась открыта, и, затаившись среди опилок, кошка отчаянно переводила дух, выжидая обидчика, надеясь удрать обратно.
— Тварь! Поганая серая тварь! Съела мой огурец. Шкуру спущу и сошью из тебя тапочки!
Он поднял с пола солёный огрызок, измусоленный кошкой, и пошёл в умывальник его мыть. Четвёртый год в неволе узник недоедал, а впереди было ещё семь лет строгого режима. Завтрак осужденный пропустил — было много дел, и все утро чувствовал себя слабым и обманутым. Ради УДО без отдыха трудился человек — угождал администрации и боялся быть уволенным, а нагружали его работой всё больше и больше, потому что кто везёт — тому и ноша.
— Если бы не котёнок, я тебя, гадину, размазал бы по стене. Лови себе мышей, падла, а не ешь с моего стола.
Гнев вскоре прошёл, и душевное равновесие у человека восстановилось. Дневальный долго пережёвывал остатки салата и грыз чёрный хлеб, зачерствевший со вчерашнего вечера. Он сосредоточенно смотрел в пол, когда кошка бесшумно вернулась назад и в зубах потащила своё скулящее чадо на новое место за старый и облезлый шкаф, подальше от летающей обуви. Только одного котёнка оставили ей люди, и дрожащая мать поминутно выглядывала из своего убежища — не идет ли сердитый человек спускать с неё шкуру. Но беда нагрянула не оттуда. Злодеи находят причину для милосердия, а гуманитарии — для злодеяний…
Хозяин учреждения был законопослушным предпринимателем. В отличие от Мирзоева он исправно платил налоги в фонд социального страхования, отчислял каждому работающему осужденному деньги на пенсионные счета, вел учёт отработанного рабочего времени, закупал продовольствие и сырьё для вымирающего производства. Законы множились, как тараканы, и уже за каждой запятой мерещилось банкротство и нищета. Естественно, что застраховать всех кошек, проживающих в неволе, он не мог, и, слава богу, что главный кинолог города разрешил не страховать служебных собак — этот вопрос был перенесён на следующую сессию городского совета. Но списки были оглашены, триста сорок шесть кошек подлежали немедленному отлову и истреблению.
Добровольно своих любимцев осужденные выдавать отказались, подняли «кипиш», и для подавления мятежа был приглашён спецназ. Фимиам курила восторженная пресса о предстоящей операции — герои ломали друг-другу кости на центральной странице, от восторга задыхались поклонницы, и дважды отработанный дым сквозь щели и запоры проникал в каждый отряд в виде воинов в пятнистой одежде со щитами и с дубинками в руках — облава на кошек началась.
Новая экономическая доктрина правительства, как известно, направлена на обучение каждого гражданина России зарабатывать деньги. И час за часом в кулинарии теряют в весе пирожки, тортики на прилавках дорожают и становятся маленькими. Традиционно весовой товар сегодня продают поштучно — расфасовывают гвозди и шурупы в целлофановые пакеты и гордятся приобщением к великому миру капитала. Поучают бедных умению жить и торговать. Дети же глотают слюну, и чертыхаются старые русские, которым ничего не досталось от вчерашней приватизации.
