Постоянное поддакивание, выражение согласия и ублажание клиентов в итоге вгоняют в ступор, который пробьет разве что пара кружек холодного пива или романтическая комедия.
Случаются черные моменты, когда хочется пустить проспекты по ветру и крикнуть: люди добрые, не тратьте деньги на эту рухлядь, которая лет через десять будет похожа на брошенный коровник возле самой дороги.
К счастью, мне удается отодвинуть эти мысли на задний план еще по дороге на просмотр. Но там они созревают, под фразой Кесамаа-Квадратные-метры-добрый день, в хорошо удобренной почве.
У нас было три варианта: дом, дача или минивэн. Когда мы впервые ступили во двор, я сказала Рейо: вот он.
Красный небольшой дом, подходящий дворик, атмосфера уюта.
Захотелось тут же прогнать со двора агента: домик показался своим с первой минуты.
Я запомнила, как сидела там в кресле, березовые листья щекотали шею, Веера возилась во дворе. Рейо разговаривал с агентом на ступеньках сауны. Я не осмелилась подойти поближе, послушать, о чем они говорят. Боялась, вдруг Рейо скажет: нас не заинтересовало. Когда же я услышала слово «предложение», чуть не уписалась от радости.
Первое впечатление не отпустило. Хотя мы еще побывали в двух-трех домах, но из головы ни на секунду не шел тот, первый. У меня пропал сон. Я крутилась в постели, вскакивала в два часа ночи, чтобы сварить кофе. Вспоминался первый год после рождения дочки, когда приходилось спать урывками.
Целых две недели я и думать не могла ни о чем, как о качелях во дворе, газоне, спальне на втором этаже, сауне в подвале, о том, как мы сидим на веранде, дочка спит, а Рейо поглаживает меня по спине. Я и в нашей типовой квартире могу погладить тебя, сказал Рейо, пытаясь подрезать крылья моих чувств.
Но тупы были его ножницы, дом свил гнездо в моей голове.
Рейо сказал, что я живу чувствами. Я спросила, а он тогда чем. Он не смог ответить.
Почти не помню, как посещали банк.
Но точно помню, что держала Рейо за руку, а Веера играла пластмассовыми лошадками в детском уголке. Служащая выложила перед нами кипу бумаг, но я видела только этот дом и крыльцо. Толкнув меня в бок, Рейо сказал: «Дорогая, мы будем подписывать или нет?» Я вздрогнула и – подписала. Служащая с улыбкой поздравила нас.
На обратном пути мы отметили сделку кофе с пончиками на заправке. Рейо смеялся – и здесь повезло: за все про все со скидкой тринадцать марок. Когда мы устроились за столиком у окна, я расплакалась. Рейо спросил, неужели так ужасно переезжать в свой дом. Да, ответила я, хотя плакала не из-за переезда, а – из-за всей своей жизни. Но Рейо лучше сказать, что плачешь по конкретному поводу, он терпеть не может, когда ревут от всего вместе.
Мы подсчитали, что если жить по нынешней системе, кредит выплатим через двадцать лет. Система очень простая. Можно хорошо экономить на коммунальных расходах. Температуру в доме поддерживать не выше двадцати градусов, не торчать в душе, стирать ночами по ночному тарифу, гостей в сауну не приглашать. Рейо перешел на самокрутки. Я полностью бросила курить, Одежду для Вееры можно покупать в сэконд-хэнде. И собаку заводить не будем, хотя на прошлой неделе Рейо снова взял в библиотеке книгу о собаках и положил ее на кухонный стол, раскрыв на странице с лапландской лайкой.
Порой так прижмет, голова вот-вот расколется, что достаточно одной капли…
К примеру, если кто-то возьмет да справит во дворе нужду.
Веера увидела его и прибежала рассказать нам. Там, рядом с моим ведром и лопаткой, а потом пролез через ту же дыру и побежал к большому парку, возбужденно объясняла Веера.
Я вышла посмотреть.
Так и есть, запах мочи мне знаком.
Некоторые вытворяют, что взбредет в голову.
Веера спросила, а кто такие «некоторые».
Я постаралась объяснить, что это чужой дядька, который думает, что ему все позволено в этом мире.
Рейо стоял на травке, выжженной мочой, и так истошно орал, что я увела Вееру в дом. Когда наконец дочка успокоилась и уснула, Рейо принес из подвала домашнее вино. Обычно мы позволяем себе вино только в субботу вечером, но ссыкун заставил нас нарушить традицию.
Осушив в два глотка бокал, Рейо выругался, что ведь этот район, блин, должен быть таким, что здесь никто не ссыт в чужих дворах. Он грязно ругался, что нынче нельзя быть уверенным ни в чем. Мы каждый месяц отстегиваем банку – «Мерите» или «Нордии» или черт знает кому с этими их новыми названиями – тысячи марок, растягиваем каждый пенни так, что он уже и на монету-то не похож, и вдруг какой-то козел приходит, чтобы поссать на наш газон. Я тоже пыталась высказаться о происшествии, но Рейо опрокинул в рот второй бокал и продолжал ругаться. На минуту почудилось, что он и меня считал своим врагом, защитником ссыкуна.
Рейо свалил последние события в кучу и странным образом объединил их.
У коллеги по работе с машины сняли заднюю дверь. Стену сарая Ланкио изгадили спрей-красками – в отместку за то, что Ланкио заложил подростка в широченных штанах, который стащил в магазине конфеты. Бензин опять подорожал. Отечественные огурцы продаются по баснословным ценам. ЕС поддерживает ленивых фермеров. Давайте еще укрупним сельхозпредприятия, тогда наконец избавимся от бездельников, сосущих финансовые вливания. Китайским ресторанам и турецким пиццериям выделяют лучшие места в городе. Финским возвращенцам из Щвеции всячески содействуют. Лыжникам дарят земельные участки. И прыгунам с трамплина. Две секунды в воздухе – и на тебе участок на берегу озера.
Мне стало страшно.
Рейо сваливал в одну кучу всё более странные вещи, словно ссыкун выдернул из него пробку, и содержимое обрушилось на меня.
Я сказала, что хочу пойти в дом.
Рейо хряпнул бутылкой по столу и подчеркнул значение обязательств.
Каких обязательств?
Он заорал, что в день подписания кредитных документов на этот дом мы обязались вместе нести ответственность за все, что связано с ним.
У меня в голове не укладывалось, какое отношение к делу имеет ссыкун и причиненный им моральный вред, но я согласилась выпить еще один бокал. Рейо опьянел. Он пялился на меня сквозь хмель, как на чужого человека.
Дневную работу я выполнял окрыленный мечтой. Я чувствовал себя выше складских будней, разъезжал на погрузчике, словно в лимузине, безразлично взирая на море товаров в складских помещениях. В мыслях я прощался со всем, что видел, хотя никуда и не собирался.
Когда сослуживцы спрашивали, как дела, я бурчал в ответ, так себе. Не хотел делиться тоской и радостью, хотя знал, что многие прошли через развод и мечтали о собственных домах. Я выдал только, что занялся массажем в надежде немного подзаработать. Несколько приятелей, увлекающихся тяжелой атлетикой, попросились ко мне на прием, но я сразу же придумал формальный повод для отказа. Не хотел, чтобы они видели мою пустую квартиру.
Я договорился о посещениях Сини в субботу утром. В пятницу вечером я массировал Сейю и Пирьо, к счастью, Синикка не явилась. Обслуживание женщин протекало спокойно, я не возбуждался ни на секунду. Превратившись в холодного исполнителя, я видел все глазами будущего домовладельца: внутренняя поверхность бедер была для меня крыльцом, черный треугольник волос – ягодным кустиком, мягкие ягодицы напоминали августовский вечер под сенью яблони.
У меня хватило сил развлекать Сини всю субботу, хотя после вчерашнего я не ощущал ни плеч, ни пальцев. Мы переиграли во все известные игры, читали сказки и пели. Во время дневного сна Сини я просмотрел все предлагаемые на сегодня дома, нашел один интересный. Объект не числился в списке агентства «Квадратные метры», но я все равно решил на него взглянуть. Уговорил Сини отправиться вместе со мной, пообещав мороженое на вечер.
Это был деревянный дом, построенный после войны, к которому в 60-х годах пристроили флигель для сауны. В подвальном помещении прежней сауны этажа хранился всякий хлам.
За дом просили миллион двести тысяч, участок сдавался в аренду.
Сауна во флигеле воняла. В душевой линолеум по углам вздулся. Из-под треснувшего кафеля сочилась затхлая коричневая водичка. Агент, мужчина лет сорока пяти, поинтересовался первым впечатлением, по его мнению, это была просто находка. На кухне он остановился перед керамической плитой.
– Лучшая модель на рынке бытовой техники.
– Каша на такой всегда пригорает. Да и все остальное, только гляди.
– Надо быть внимательней.
– Аренда этого участка вырастет в следующем году, об этом не сказано в проспекте.
– Неужели? Это наши девочки забыли внести.
– И мальчики тоже.
Я прошел в гостиную. Паркет, наидешевейший из возможных, никак не подходил старому дому, плинтусы закреплены кое-как. Оконные наличники небрежно намазаны латексной краской поверх старой.
– Керамическая плита составляет десятую долю процента от суммы. И в сауне воняет.
