Кто отец Риммы – никто не знает. По установившейся, так сказать, семейной традиции.
Римма живет сама по себе, на семейные праздники почти не приходит. Я ее даже не видел ни разу, мне трудно представить, как она живет. Тем более она работает в офисе, а я в офисах отродясь не бывал.
Мне кажется, Никита справился бы с этой задачей лучше меня. У него, небось, у самого такие Риммы работают. Так что пусть он и вообразит себе Римму, двоюродную сестру своей сводной сестры…
Римма просыпается легко. Она не любит опаздывать. Ей кажется, Сазонов так и ждет промашки, чтобы ткнуть носом, поставить на место.
Не дождется.
Высокие каблуки, юбка до колена, светлый жакет, выбеленные волосы. Волевая складка губ. Крошечные золотые сережки в ушах.
Проходит по офису, отпирает дверь своим ключом и садится за свой стол в приемной. Она персональный ассистент Владимира Сазонова.
Job description:
• контроль исполнения поручений руководителя,
• ведение документооборота, подготовка протоколов совещаний,
• обеспечение документальной и информационной поддержки деятельности руководителя,
• организация встреч, презентаций,
• организация и документальное сопровождение деловых поездок (заказ билетов, бронирование гостиниц, подготовка документов для получения виз).
Интим не предлагать.
Когда устроилась на работу, позвонила маме впервые за два месяца. Мама сказала: Он будет тащить тебя в постель. Римма ответила: Пусть только попробует. У меня все под контролем.
Сазонов не пробовал.
Грузный сорокапятилетний мужик. Вечно мятые дорогие костюмы, хорошая обувь, BMW с шофером. В нем было что-то от бюрократа из старых фильмов – и от бывшего спортсмена, которого жизнь заставила подыскать другое занятие.
Римме он даже нравился.
Он проходил в свой кабинет, с полуулыбкой кивал, просматривал документы, принимал клиентов и заказчиков, вел себя как хозяин – но все же ощутимо трепетал, когда звонили сверху.
Что поделать – большая корпорация. Римма такую и выбирала.
Медстраховка, соцпакет, белая зарплата, трудовая книжка.
А куда важнее – ощущение силы, исходившее от массивного здания в самом центре Москвы.
Ощущение своей причастности этой силе.
Высокие каблуки, юбка до колена, светлый жакет, выбеленные волосы.
Утром Римма подолгу смотрела в зеркало. Представляла себя эдакой белокурой бестией, скрытой садисткой, эльзойволчицей-СС. Вживалась в образ.
Весь день – не расслабляться. Не выходить из имиджа. Не терять контроль.
Контроль – это все.
Ее бабушка была снайпером. Бизнес – это выстрел, сказал однажды в Real McCoy случайный знакомый.
Вечером Римма возвращается в свою съемную квартиру, вешает в шкаф юбку и жакет, надевает джинсы и майку, включает DVD, садится на диван.
Можно расслабиться, можно почувствовать себя маленькой девочкой. По крайней мере – попробовать.
Маленькие девочки должны смотреть мультики. Римма ставит диск с каким-то новым аниме, запивает чаем смесь «Джаз» (сухофрукты плюс орехи), смотрит, как маленькие японские школьницы в гольфиках и коротких юбках – почти такие же, как она, – стреляют с двух рук, взлетают под облака, мухами ползут по стенам, проваливаются под воду – во владения водяных с блюдцами на головах, в объятия многоруких подводных монстров… щупальца, как у осьминогов, усы, как у сома.
И все они смотрят на Римму глазами Сазонова, смотрят знакомым похотливым взглядом, тем самым, которым я отмечаю каждое Дашино движение: раздевающим взглядом сорокалетних мужчин, охочих до юной плоти.
14. 1984 год. Мальчик без шпаги
– Дядя Саша, а жалко, что дуэлей сейчас нет, правда? Вот живет на свете какой-нибудь скот, и ничего с ним не сделаешь.
– На дуэлях иногда и скоты побеждали, – возразил дядя Саша.
– Не верю.
– А Дантес?
Саша пристыженно замолчал.
– На самом деле, Сашок, ты прав, – сказал дядя Саша, – жалко, что дуэлей нет.
У дяди Саши – густые усы, как у Михаила Боярского в телефильме про мушкетеров. Он задорно смеется, чайник кипит на плите. Саша-маленький любит бывать у дяди. Ему нравится, что их зовут одинаково. Нравится у дяди дома, где совсем нет книг, зато есть диковинные камни, сушеные морские звезды, большая карта Союза, где нарисованы яркие звездочки всюду, где побывал дядя Саша.
Маленький Саша вместе с мамой жил в однокомнатной квартире в новостройке на юго-западе Москвы. За окнами расстилался лес, за ним овраг. Осенью, гуляя с бабушкой, Саша любил воображать, будто овраг – это прерии и там, в холмах, прячутся бледнолицые охотники, а он – отважный Ульзана, вождь апачей. Фильм про апачей Саша посмотрел летом на даче в Кратово. Его показывали три раза, и каждый раз Саша бегал смотреть. Там было много классного кино: не только про индейцев, но и про мушкетеров, про графа Монте-Кристо, про месть и закон, про мстителя на черном мотоцикле, про парижские тайны и про белое солнце пустыни. До сих пор Саша помнил соленый вкус слез, когда жена Верещагина бежала вдоль кромки моря под песню, которую он когда-то пел, вкус слез – и вкус билета за десять копеек, к концу сеанса он превращался во рту в папье-маше. Саша воображал, что это жвачка, о которой так много рассказывали ребята в классе и которую он ни разу не пробовал.
Дядя Саша жил на другом конце города, на «Коломенской», но пару раз в месяц по выходным мама отпускала Сашу, и он долго ехал на метро: до «Проспекта Маркса», потом переход на «Площадь Свердлова», причем не в центре зала, где указано, а по эскалатору, где выход из третьего вагона, а потом уже близко и, главное, не проедешь, потому что прямо перед «Коломенской» поезд выскакивал из-под земли и ехал над Москвой-рекой, почти как на станции «Ленинские горы».
На «Ленинских горах» – Дворец пионеров. Говорят, там есть кружок фехтования, где учат драться на шпагах, как д’Артаньян. Может, там есть такой же учитель фехтования, как в фильме «Достояние республики»: смелый, отважный, честный. Подрасту, думает Саша, обязательно запишусь.
У дяди Саши весело, спокойно и хорошо. У него интересная жизнь, он не ходит каждый день на работу, а несколько раз в год ездит в далекие экспедиции.
– Дядя Саша, а расскажи мне еще что-нибудь про путешествия.
– Про путешествия? Я про Дальний Восток рассказывал? Про гейзеры?
– Это где яйцо прямо в воде можно сварить? Ага, рассказывал.
– А про то, как мы едва не замерзли в буран?
– Ага. А потом вас нашли наутро полуживых, но довольных.
– Точно. – Дядя Саша помолчал. – Ну вот, выходит, я почти все тебе рассказал уже.
– А я поеду туда, когда вырасту?
– Конечно, поедешь. – И в голосе дяди Саши столько уверенности, что маленькому Саше кажется: для взрослого человека нет ничего проще, чем махнуть на Дальний Восток в Долину гейзеров.
Много лет назад, в другой квартире, в другом городе с тем же названием, в стране, которой еще несколько лет предстояло быть Российской империей, другой мужчина говорил сыну те же слова. Конечно, поедешь. Карта лежала перед ними на столе.
Индия. Кашмир. Гималаи.
Тибет. Шамбала. Атлантида.
Запомни, Миша, ты в Индии – будешь.
Мальчики на всю жизнь запоминают такие обещания.
– Давай лучше я расскажу тебе про темное озеро, – говорит дядя Саша.
– Про озеро?
– Да. Это мне мама рассказывала, бабушка твоя. О том, что в глухих лесах есть темное озеро. Впадает туда речка, и на ней стоит одинокая мельница. День и ночь скрипит мельничное колесо, а в темной воде гниют коряги, плавают рыбы и живет водяной.
– Водяной? – Саша разочарованно глядит исподлобья. – Так это сказка? Я ведь уже не маленький, я в сказки не верю.
– Какая тебе сказка? Я же говорю: настоящий водяной. В мушкетеров ты веришь, а в водяного – не хочешь?
– Дядь Саш, – обиделся мальчик, – водяной – это для маленьких. Это как в мультиках. Я Водяной, я Водяной, никто не водится со мной.
– Это другой водяной, – серьезно сказал дядя Саша, – с ним нельзя не водиться. Плотину подмоет, мельницу снесет. Знаешь пословицу: «Водой мельница стоит, от воды и погибнет»? Такому водяному подарки делать надо, задабривать его. Откупаться. Помнишь, когда ты был маленький, я тебе песенку пел?
– Нет, – покачал головой мальчик.
Дядя Саша нагнулся к самому его уху и шепотом запел:
– Водяной придет – петуха унесет,
Второй раз придет – и кота возьмет,
Третий раз придет – тебя заберет!
На последних словах он крепко схватил Сашу. Мальчик, отбиваясь, засмеялся.
– В детстве ты этой песни боялся немножко, твоя мама на меня ругалась.
– По-моему, совсем не страшная песня.
– Это ты просто вырос, – засмеялся дядя Саша. – А водяной – он страшный. С ним надо ухо востро. И поэтому наш мельник – он колдун немножко.
– Дядь Саш! Колдунов не бывает.
– Много ты понимаешь! – Дядя Саша закурил беломорину. – Водяных я не видел, а вот колдунов встречал. В Сибири. Они шаманами называются.
