Дина, ускорившая шаги, едва раздались первые пугающие звуки, вдруг замедлилась. Ей показалось, что ноги вязнут в загустевшем воздухе. «Архр-р-рша, — уговаривала Тьма, — иди-и ко мне-е…» В шипении сквозило неясное обещание свободы от всех страхов.
Алекс дёрнул её за руку неожиданно и резко, и только тогда Дина заметила, что остановилась. Они почти подошли к перекрёстку напротив станции метро, ещё каких-то десять метров, и тень останется позади — впереди была широкая дорога к мосту.
— Дин, ты чего? Не слушай её, не слушай! — Алекс кричал прямо в лицо, но звук его голоса тонул в непрерывном «Ршрха-аша-арш-шаш».
Сознание девушки словно раздвоилось: одной его частью она понимала, что нужно бежать изо всех сил, как бы мало их ни осталось, другая же получала странное удовольствие от шелестящей музыки, окутывавшей всё вокруг, нарастающей, превращающейся в понятную речь. «С-сюда-а, с-скор-рее! Бо-ольш-ше не бу-удет с-с-страш-ш-шно… Не бу-у-удет бо-о-ольно-о-о».
Дину качнуло вбок, к дороге, к самой границе размытой тени. Отчаянно захотелось прилечь в тени. Алекс охнул, подхватил её одеревеневшее тело, оторвал от земли и так, столбиком, потащил через перекрёсток.
На половине пути шипение начало стихать, стали неразборчивыми слова. Прежде чем оборваться, шипение вдруг взвилось жутковатым отдалённым воем — разочарованным и злым.
— Отпусти, — приходя в себя, тихо и виновато попросила Дина.
Её потряхивало от пережитого ощущения. Гадкого, липкого кошмара, в котором тебя полностью лишают воли.
Алекс разжал руки и тяжело выдохнул. Коснувшись дороги подошвами ботинок, Дина пошатнулась: на миг показалось, что ноги сами потащат её обратно.
— Что это было? — запинаясь на каждом звуке, выдавила она.
— Скоро вечер, Дин. Скоро она станет ещё сильнее. Идти можешь?
Алекс выглядел встревоженным не на шутку.
«А если я не смогу? — мелькнула у неё паническая мысль. Она упрямо поджала губы и уверила себя: — Могу!»
— Могу.
Большая Невка не рябила, как обычно, свинцовой серостью своих волн. Забранная в рукотворные берега высокого гранитного парапета с одной стороны и крутого травянистого склона, выравненного словно по линейке — с другой, она тускло поблёскивала спокойной, как будто остекленевшей лентой. Под мостом чернела тень, но сам мост был светлым и неожиданно широким. Обычно забитый плотными потоками машин, он показался Дине невероятно красивым сейчас. Надёжная твердь приземистых арок, перекинутых через пустоту…
Они уже миновали середину реки, когда впереди, возле длинного здания бывших царских конюшен (теперь там располагался какой-то спортивный центр, Дина пять раз в неделю проезжала мимо него к клубу), появились одна за другой несколько неясных фигур. Они встали у спуска с моста на Каменный остров и просто ждали в тени деревьев.
— Кто это? — встревожилась Дина.
— Неприятности, — коротко ответил Алекс, останавливаясь.
Он повернулся к ней, мерцая чаще обычного, и заговорил негромко и торопливо:
— Сказал же — после полудня станет опаснее! Я им не нужен. Им нужна ты.
Одна из фигур вышла из тени, и Дина сообразила, что это просто человек, мужчина. Лица с такого расстояния было не разглядеть, но почему-то она решила, что он совсем взрослый.
— Эй! Добро пожаловать! — приветливо крикнул человек, ступая на мост.
Дине показалось, что под деревьями на той стороне зазвучал приглушённый расстоянием смех.
— Алекс? — с тревогой обернулась она к своему провожатому.
— Опоздали, — выдохнул он сквозь зубы. — Чуть бы раньше, и проскочили…
— Да кто они такие?
— «Витьки», Дин. Только хуже.
— Цып-цып-цып, — издевательски поманил первый из «витьков», вразвалочку двинувшись к середине моста. Остальные, не торопясь, следовали за ним.
Алекс не отреагировал. Он напряжённо думал, нахмурившись и глядя на чёрную гладь воды.
— Плавать умеешь?
Неожиданный вопрос застал Дину врасплох.
— Что? Холодно же! — опешила она и перегнулась через чугунные перила.
Вода внизу была похожа на ртуть — такая же маслянисто-тяжёлая и неподвижная.
— Здесь ты не заболеешь и не умрешь. Но, если не сможешь выплыть, там, на дне, тебя достанет она. А здесь — эти. Пройти они нам не дадут, — Алекс говорил скороговоркой, косясь на медленно приближающиеся фигуры. — Искать обход поздно, Дин, мы не успеем. Решайся, быстрее! Они за нами не побегут — будут ждать здесь других, таких, как ты. Ещё слишком светло. Давай! Сейчас — самое время. Плыви туда, — Алекс кивнул в сторону парка, — сколько можешь плыви!
— Слышь, Музыкант, иди восвояси! Девчонка — моя! — выкрикнул мужчина.
Теперь его можно было разглядеть. Невысокий, полноватый, нечёсаные патлы до плеч. Он широко расставил руки, как будто собирался кого-то обнять, и мерцал так же часто, как Алекс в минуты волнения. Дина торопливо расстегнула куртку, стянула рукава и стряхнула её себе под ноги. По шее и вниз пополз неприятный морозец. Она кивнула и положила обе дрожащие ладони на перила.
Алекс подсадил её рывком, просто перебросил через ограждение, и она, едва успев вдохнуть полную грудь воздуха, ухнула в обжигающий холод реки. Беспорядочно дрыгая руками и ногами, в ужасе гудя пузырями, словно заправская джакузи, она устремилась к свету из темнеющей глубины. Лёгкие сдавило, и они начали гореть. Дина задыхалась, а густая и вязкая вода подавалась неохотно, не желая отпускать свою добычу.
Дина приоткрывает рот, пытаясь вдохнуть, но ничего не выходит. Вытаращив заслезившиеся глаза, она задыхается в судороге мучительного спазма, сжавшего горло, чувствуя себя висящей в петле. Люська с независимым видом стоит поодаль, на лице — гримаска нетерпения. Дина поворачивается к ней спиной. Видеть подругу — бывшую подругу — больно.
— Эй, ну ты чего? Дин? — Игорь приятельски обнимает её за плечи, легонько встряхивает. — Не расстраивайся, ты навсегда-навсегда будешь мой дружочек.
С какой лёгкостью у него получается причинять ей такую боль! Лучше бы ударил. Глаза его врут. Губы — врут, брезгливо дернувшись. Даже руки — когда-то такие ласковые — каменно врут, жёстко стискивая плечо.
«Столько времени прошло. Ты же умная девочка. Дело не в твоей… э-э… травме, ну что ты! Просто у нас случилась любовь, понимаешь?» Как же он посмел? Зачем было устраивать эту демонстрацию? А Люська? Она-то как могла? Все эти месяцы лгать ей в лицо?
Всё ещё пытаясь сделать вдох, Дина снова видит себя на больничной кровати в тот день, когда ей сняли швы. Видит его глаза, когда он впервые взглянул в её искалеченное лицо. В них нет ужаса, нет отвращения. Нет презрения. В них — безразличие. Не важно, как она выглядит — он уже тогда всё для себя решил. В них кивок самому себе: «Ты был прав, парень». Она ревела белугой, конечно, после его ухода, но понять смогла. Для этого стоило всего лишь посмотреть в зеркало. И всё же надежда не отступала — она поправится, и всё станет, как прежде. Обмануть себя оказалось совсем не сложно…
Что-то происходит за её спиной. Игорь напрягается, рука сползает с Дининого плеча и ныряет в карман куртки. Он отстраняется.
— Ну, я пошёл? — он делает торопливый шаг в сторону ворот. — Созвонимся как-нибудь.
Дина оглядывается, и что-то лопается у неё внутри, там, где сердце. Она со всхлипом втягивает воздух, провожая глазами Люську, рыбкой поднырнувшую Игорю под руку, прижавшуюся — нескромно и совсем не целомудренно — к его сильному, стройному телу. Они, смеясь, перебегают дорогу и ныряют в машину. Дина хватает воздух ртом, опираясь спиной о жёсткие прутья забора, распятая на них, словно беспомощная бабочка.
Она вынырнула и ушла под воду снова, едва успев сделать вдох. Снова вынырнула, сумела разглядеть берег и тяжело поплыла туда, куда просил Алекс. Мешала одежда, мешали ботинки, исчез сам смысл куда-то стремиться, но на плаву её держал страх. Достаточно было представить себя ползущей по замусоренному дну реки и ждущей, пока Тьма явится за ней, как руки и ноги получали дополнительный импульс. Дина даже холода больше не ощущала. Механически загребая тяжёлую воду, она силилась понять: зачем? Зачем все эти мучения? Предательство, казалось, легло на плечи дополнительным грузом, стиснуло грудь, мешая дышать.
