— Какой это должен быть дом?
— Загородный. Я купил участок. Землю в Коннектикуте, пятьсот акров. Какой дом? Это решите вы.
— Меня выбрала миссис Винанд?
— Нет. Миссис Винанд ничего не знает. Это мне захотелось выбраться из города, а она согласилась. Я не спрашивал её об архитекторе — моя жена в девичестве носила имя Доминик Франкон; когда-то она писала об архитектуре. Но она предпочла оставить выбор за мной. Вы хотите знать, почему я выбрал вас? Я искал долго. Вначале я растерялся. Я никогда не слышал о вас. Я вообще не знаком ни с одним архитектором. Я говорю буквально — я не забыл о годах, когда занимался недвижимостью, о том, что строил, и о тех идиотах, которые строили для меня. Это, конечно, не Стоунридж, это — как вы сказали? — выражение моей жизни. Затем я увидел Монаднок. Это заставило меня запомнить ваше имя. Но я продолжал поиск. Я ездил по стране, осматривал частные дома, гостиницы, другие сооружения. Всякий раз, когда мне что-то нравилось, я спрашивал, кто это строил, и ответ всегда был одним и тем же: Говард Рорк. Тогда я позвонил вам. — Он прибавил: — Должен ли я сказать, что восхищён вашей работой?
— Благодарю, — сказал Рорк и на секунду прикрыл глаза.
— Знаете, мне не хотелось встречаться с вами.
— Почему?
— Вы когда-нибудь слышали о моей художественной галерее?
— Да.
— Я никогда не встречаюсь с людьми, чьи работы мне нравятся. Работа очень много значит для меня. Я не хочу, чтобы люди портили впечатление. Обычно так и бывает. Они очень проигрывают по сравнению со своими произведениями. С вами не так. Мне нравится разговаривать с вами. Я говорю вам это, чтобы вы знали, что я мало что уважаю в жизни, но я сохраняю уважение к произведениям в своей галерее и к вашим зданиям, к способности человека создавать подобные вещи. Возможно, это единственная религия, которую я принимаю. — Он пожал плечами. — Думаю, я разрушал, развращал, портил почти всё. Но я никогда не касался этого. Почему вы на меня так смотрите?
— Извините. Пожалуйста, расскажите мне, какой вы хотите иметь дом.
— Я хочу, чтобы он был дворцом, хотя дворцы, пожалуй, недостаточно роскошны. Они так велики, так неприлично доступны. Небольшой дом — вот настоящая роскошь. Жилище только для двоих — моей жены и меня. Не обязательно, чтобы он был рассчитан на семью, мы не намерены иметь детей. Не для посетителей, мы не намерены устраивать приёмы. Одна комната для гостей — на всякий случай, не больше. Гостиная, столовая, библиотека, два кабинета, одна спальня. Помещение для прислуги, гараж. Такова общая идея. Позднее я сообщу вам подробности. Издержки — любые, какие потребуются. Внешний вид… — Он улыбнулся, пожал плечами. — Я видел ваши постройки. Человек, который вздумает указывать вам, как должен выглядеть дом, должен или спроектировать лучше, или заткнуться. Скажу только, что хочу, чтобы мой дом имел фирменный знак Рорка.
— Что это такое?
— Думаю, вы понимаете.
— Я хочу услышать ваше объяснение.
— По моему мнению, некоторые здания бьют на дешёвый эффект, некоторые — трусы, извиняющиеся каждым кирпичом, а некоторые — вечные недоделки, хитрые и лживые. В ваших постройках преобладает одно чувство — радость. Не спокойная радость, а трудная, требовательная. Такая, которая заставляет человека ощущать, что испытывать её — большое достижение. Человек смотрит и думает: я не так плох, если могу испытывать такую радость.
Рорк медленно произнёс, так, будто это не было ответом:
— Я полагаю, это было неизбежно.
— Что?
— То, как вы это понимаете.
— Вы как будто… сожалеете, что я способен это понимать?
— Я не сожалею.
— Послушайте, пусть вас не беспокоит то, что я строил раньше.
— Меня это не беспокоит.
— Все эти Стоунриджи, и гостиницы «Нойес Бельмонт», и газеты Винанда — всё это дало мне возможность получить дом, построенный вами. Разве это не роскошь, за которую стоило побороться? Разве важно, каким способом? Всё это было средством. А вы — цель.
— Вам не надо оправдываться передо мной.
— Я не… Думаю, я именно этим и занимался.
— Вам не надо этого делать. Я не думал о том, что вы построили.
— А о чём же вы думали?
— Что я беспомощен против любого, кто понимает мои постройки так, как понимаете вы.
— Вы чувствуете, что вам нужна защита от меня?
— Нет. Как правило, я не чувствую себя беспомощным.
— Я тоже, как правило, не спешу оправдываться. Тогда… всё в порядке, не так ли?
— Да.
— Я могу рассказать гораздо больше о доме, который хочу построить. Я считаю, что архитектор как исповедник, он должен знать всё о людях, которые будут жить в его доме, ведь то, что он им даёт, носит гораздо более личный характер, чем одежда или еда. Пожалуйста, рассматривайте сказанное мною именно так и извините меня, если заметите, что мне трудно это выразить, — я никогда не исповедовался. Понимаете, я хочу построить этот дом, потому что безумно влюблён в свою жену… В чём дело? Вы считаете, что это не относится к делу?
— Нет. Продолжайте.
— Я не могу видеть свою жену в окружении других. Это не ревность. Это намного больше и намного хуже. Мне невмоготу видеть, как она ходит по городским улицам. Я не могу делить её ни с кем, даже с магазинами, театрами, такси, тротуарами. Я должен её увезти. Должен сделать так, чтобы вокруг ничего не было и никто не мог дотронуться до неё — ни в каком смысле. Этот дом должен стать крепостью. Мой архитектор должен стать хранителем.
Рорк смотрел прямо на Винанда. Он должен был смотреть на Винанда, чтобы быть в состоянии слушать. Винанд чувствовал во взгляде Рорка напряжение, он счёл это силой; он чувствовал, что взгляд поддерживает его; он понял, что исповедоваться совсем нетрудно.
— Этот дом должен стать тюрьмой. Нет, не так. Сокровищницей — тайником, который оберегает от чужих взглядов слишком большие ценности. Он должен стать большим. Он должен стать отдельным миром, настолько прекрасным, чтобы мы не ощущали потребности в том, который оставляем. Ни ограждений, ни сторожевых башен — только ваш талант, который станет стеной между нами и миром. Вот чего я хочу от вас. И ещё. Строили ли вы когда-нибудь храм?
На мгновение Рорка оставили силы, но он видел, что в вопросе нет подвоха, Винанд просто не знал.
— Да, — сказал Рорк.
— Тогда считайте, что вам поручается построить храм. Храм, посвящённый Доминик Винанд… Вам следует встретиться с ней, прежде чем вы приступите к проекту.
— Я был знаком с миссис Винанд несколько лет назад.
— Знакомы? Тогда вам всё понятно.
— Да, понятно.
Винанд перевёл взгляд на руку Рорка, которую тот положил на край стола рядом с корректурой очередного номера «Знамени». Гранки были сложены небрежно, внутри он заметил заголовок «Вполголоса». Винанд смотрел на руку Рорка, длинные пальцы были прижаты к стеклу. Винанд подумал: «Хорошо бы сделать с неё бронзовую отливку, она красиво смотрелась бы на столе в качестве пресса для бумаг».
— Теперь вы знаете, что мне нужно. Действуйте. Приступайте немедленно. Отложите всё. Я заплачу любую цену, какую назовёте. Здание мне нужно к лету… Ах да, простите. Слишком часто имел дело с плохими архитекторами. Я не спросил вас, берётесь ли вы за это дело.
Первым было движение руки. Рорк снял её со стола.
— Да, — сказал он. — Я берусь.
Пальцы оставили влажные отпечатки на стекле, как будто рука прочертила бороздки на поверхности.
— Сколько вам потребуется времени?
— К июлю будет готово.
— Вам, конечно, нужно осмотреть площадку. Я хочу сам показать её вам. Могу отвезти вас туда завтра утром.
— Как вам удобно.
— Приходите сюда в девять.
— Хорошо.
— Если хотите, я составлю контракт. Не знаю, как вы предпочитаете работать. Как правило, прежде чем вступить с кем-либо в деловые отношения, я навожу о нём подробные справки со дня рождения или даже раньше. Вас я не проверял. Просто забыл. Показалось, нет необходимости.
— Могу ответить на любые вопросы.
Винанд улыбнулся и покачал головой:
— Не надо. В вопросах нет нужды. Кроме чисто деловых.
— Я никогда не выдвигаю никаких условий, кроме одного: если вы одобрили проект, он должен быть осуществлён в соответствии с замыслом, без изменений.
— Согласен. Принято. Я слышал, что иначе вы не работаете. Как вы смотрите на то, что не будет никакой рекламы? Конечно, она в ваших профессиональных интересах, но я хочу, чтобы информация об этом проекте не дошла до газет.
— Не возражаю.
— Вы обещаете не публиковать чертежи и эскизы?
— Обещаю.
— Спасибо. Это будет учтено. Вы можете рассчитывать на мои газеты как на личное рекламное агентство, включая и прочие ваши работы.
— Мне этого не надо.
Винанд громко рассмеялся:
— Услышать такое в таком месте! Вы, видимо, не представляете себе, как обставили бы этот разговор ваши коллеги-архитекторы. Трудно поверить, что вы полностью отдаёте себе отчёт в том, что беседуете с Гейлом Винандом.
