Нас поселили в гостинице «Ингул». Она была доверху начинена горняками и мотоциклистами. Как самка малярийного комара — плазмодием, по выражению моего брата Феди.
Пожилая женщина в сапогах, в суконном черном жакете и ярко-желтом платке, надвинутом на брови, что-то говорила администратору.
Внезапно я прислушался.
— …А его не было в списках ни убитых, ни пропавших. И вот в газете прочли про мотоциклетные гонки — и Логвиненко Иван Николаевич. Муж говорит — подожди до завтра. А я говорю — нет, сегодня. И на самолет. Это второй раз. Все точно — и фамилия, и имя, только люди другие… Мне б только переночевать…
Столько лет! А она все ждет чуда… Я подошел поближе. Может, мы как-то… у себя пристроим, — сказал я.
— Уж как-нибудь без вас пристроим, — ответила неприступная администраторша.
Недалеко от гостиницы «Ингул» прямо через город протекала река Ингул. Я о таком только в «Крокодиле» читал. Если бы сам не увидел — не поверил бы, что реку можно довести до такого состояния. В ней текла грязь, а не вода. Черная. И все равно какие-то пацаны сидели с удочками. Среди пацанов попадаются немыслимые оптимисты.
У меня перед кроссом, как всегда, был страшный мандраж. Первый раз в жизни я выступал на таких крупных соревнованиях. Моя звучная фамилия черным шрифтом была напечатана в книжечке — программке республиканского кросса. Хотя, конечно, участие в этом кроссе было с моей стороны немыслимым оптимизмом, как у пацанов с их удочками.
В жизни можно играть в прятки с самим собой. В спорте это невозможно. Ты приходишь первым или семнадцатым. И ты знаешь, почему так получилось. Ты многое узнаешь о самом себе.
В обычной жизни ты можешь сказать человеку: «Дурак». А он тебе ответит: «Сам дурак». Или ты можешь сказать: «Жмот». А он тебе скажет: «Сам жмот». В спорте все это иначе. Кросс покажет, не дурак ли ты. И уж не жмот ли.
Во время кросса тобой движет какое-то особое чувство, совсем не знакомое людям, которые никогда не занимались настоящим спортом.
Мотоцикл — штука опасная. Даже дорожный. «Смерть в рассрочку». Если опрокинется автомашина, водителя и пассажиров все же защитит кузов, которого нет на мотоцикле. В автомашине руль, конечно, отзывается на неровности дороги, но червячная передача ослабляет эти толчки во много раз.
Мотоциклист держит в руках руль, который непосредственно принимает от переднего колеса все толчки. Попал под колесо камень, не объехал выбоину на большой скорости, и тебя вместе с мотоциклом может швырнуть за обочину или бросить под идущий навстречу лесовоз, и ты навсегда лишишься возможности извлечь урок из своей ошибки.
Будь бдителен, мотоциклист! Будь собран, весел и удачлив! И помни, что у человека есть потребность преодолевать опасности. Может быть, наши волосатые предки удовлетворяли эту потребность просто в борьбе за существование. А нам остается спорт. Вот почему мне противно, когда спорт превращают в способ борьбы за существование, в профессию. Поэтому я не люблю Борисова. Поэтому, а не потому, что завидую ему, как думает Виля.
Борисов. Заслуженный мастер спорта. Неоднократный чемпион. У него собственный уникальный кроссовый чешский мотоцикл «Чезет», Ценою в четыре тысячи рублей. С двигателем, который развивает мощность в тридцать четыре лошадиные силы. Магний, алюминий, титан. Как в современных ракетах. Покрышки фирмы «Барум» с такими умными грунтозацепами, что можно удержать мотоцикл, даже когда идешь наискосок по крутому глинистому склону. Как говорит мама, «Багатому чорт дiти колише» 5 . Куда нашим кроссовым ИЖам до его уникального «Чезета»!
Говорят, что в кроссе только половина успеха зависит от гонщика, а половина — от мотоцикла. Мотоцикл Борисова — это не половина, а три четверти успеха, а гонщик… Борисов гонщик экстра-класса, хладнокровный, расчетливый, с большим опытом международных соревнований. Тренируется он круглый год, потому что тренер по профессии.
Подготовлен ли ты к кроссу физически, определить нетрудно. Можешь присесть на одной ноге пятьдесят раз, на двух — тысячу, пятьдесят раз отжаться от земли двумя руками и при весе шестьдесят килограммов толкнуть штангу в сто двадцать килограммов — значит, ты годишься.
Борисов среди нас — старик. Тридцать лет. Худенький, маленький. С узкими и прочными мышцами кроссмена. Не понимаю, как он все это выдерживает. Два заезда. Каждый — десять кругов по двухкилометровой трассе. Как бы ты ни был физически закален, если взвесишься после кросса, обязательно недосчитаешься шести или семи килограммов.
Я сказал Виле и Николаю, что решил идти за Борисовым. По его колее. Не отрываясь. Рискуя. И на последнем круге попробовать обойти. Не знаю, как на международных соревнованиях, а на наших он осторожничает. К черту на рога не лезет. Нужно попробовать.
— Бабка за дедку, — сказал Николай.
— Дедка за репку, — подхватил Виля, — тянут-потянут и… в завал попали.
Завал. Столкновение. Самое страшное из всего, что бывает во время кросса.
— Смотри сам, — сказал Виля серьезно. — И, как правильно нам указывал древнегреческий философ Хилон Лакедемонянин, не желай невозможного.
Мы разговаривали обо всем этом перед гостиницей «Ингул», где ребята собрались вокруг эффектной, цвета слоновой кости «Волги» Борисова.
Борисов не ездит, как мы, на дорожном мотоцикле. У него собственная «Волга». Мотоцикл ему нужен только для соревнований. К машине был прикреплен небольшой легкий прицеп такого же цвета, как «Волга», а на нем два кроссовых мотоцикла. Ребята рассматривали противоугонные устройства, которые им демонстрировал Борисов. Впечатление было такое, будто «Волга» состояла из одних противоугонных устройств.
— Что вы сделаете прежде всего, — говорил Борисов, — если у вас появится нездоровое влечение к чужой машине? Попробуете открыть дверь, поднять капот или крышку багажника. Давайте попробуем.
Он открыл дверь, и сейчас же завыла сирена такого типа, как на машинах «Скорой помощи», затем прикоснулся к чему-то под сиденьем, и сирена замолчала.
— Но предположим, вы не станете рвать когти, как поступил бы всякий нормальный человек, а найдете сирену и заткнете ей глотку. После этого вы разобьете стекло или откроете дверь отмычкой. Тут вы натолкнетесь на то, что у меня одновременно заблокированы руль и переключатель передач. Замок с цифровым шифром. Предположим, что вы запаслись ножовкой и перережете замок, хотя придется попотеть — сталь у меня подходящая. Тогда вы попробуете вставить отмычку в замок зажигания. Это у вас не получится. Вот он, мой ключик — фигурная прорезь и такой же штифт в замке. Вы теряете терпение, взламываете панель, вырываете провода и замыкаете их. Вам кажется, что все в порядке, вы даже запустили двигатель. Но как только вы переключите вторую или третью передачу, мотор остановится. Разорвано электропитание.
Ребята с интересом рассматривали все эти штуки. Их радовало решение всякой технической задачи. Вообще слишком много стало на земле людей, которых волнует только техника.
Но Борисов на этом не остановился. В его «Волге» был еще электромагнитный клапан, перекрывающий бензопровод. Машина только тронется и сейчас же остановится: не идет бензин.
— А подвести бензин окольным путем, — поучительно заметил Борисов, — гораздо труднее, чем вырвать проводку и восстановить зажигание.
Самую интересную штуку Борисов приберег на конец. Если перекрыть выпускную трубу, двигатель, понятное дело, работать не может. В специальном патрубке, после глушителя, Борисов поместил заслонку, которая управлялась тросом, соединенным с рычагом под передним сиденьем. Пока не открыта заслонка, двигатель можно даже завести. Некоторое время он будет работать на малых оборотах. Но при попытке тронуться он сразу заглохнет.
— Это все? — спросил Виля. Ему явно хотелось еще чего-нибудь необыкновенного.
— А мало? — сказал Борисов.
— Тут есть еще одна штука, — вмешался я. — Похититель приезжает с мощным самосвалом и автокраном. Грузит машину на самосвал. Отвозит на авторемонтный завод. Там собирается технический совет, который находит электромагнитный клапан, заслонку в выхлопной трубе, соединяет электропитание. Похититель пишет благодарность в Книгу жалоб и предложений, выезжает за ворота и едет по улице. Но ровно через семь минут тридцать секунд срабатывает реле времени, дверцы открываются, под сиденьями раздаются взрывы, пассажиры летят на мостовую, а машина сама разворачивается и возвращается в гараж. Там она вместе с хозяином сочиняет акт о хищении, сама отвозит его в автоинспекцию, где на равных разговаривает с самим полковником Клебановым.
Я не только рассказал это. Я еще и изобразил, как все это происходило. Ребята смеялись. Но больше всех смеялся сам Борисов. А ведь мне хотелось, чтоб смеялись над ним, а не над тем, кого я изображал.
