Нарцисс предпочел убедиться, что копы не устроили засаду перед нашей виллой, и мы, медленно проезжая в его «крайслере», сделали под дождем еще два круга. Я хорошо знал распорядок дома. Вайли, вероятно, был занят на кухне. Салли наверняка спала. Вэнис сказала, что вернется из Флориды во второй половине дня. Что касается Герцога, если верить слабому оранжевому свету, пробивавшемуся из окошка его лаборатории, то он уже работал. У меня было достаточно времени, чтобы войти, забрать дневник и смыться.
Нарцисс высадил меня перед оградой.
— Я припаркуюсь чуть дальше, — сказал он. — Если возникнет проблема, дам два гудка. Не задерживайся.
Я забыл надеть плащ, мой пиджак из синей саржи пропускал влагу. Я с дрожью подумал о том, что такой же гадкий дождь в этот миг поливает рисовые поля в Корее. Шляпы на мне тоже не было. Я, успев вымокнуть, добежал до дома, поднялся по лестнице на второй этаж и вошел в свою комнату. Через окно с поднятой фрамугой внутрь проникала нарождающаяся заря, но очертания предметов оставались расплывчатыми.
Вдруг из угла, где стояла кровать, послышался вздох. Я вздрогнул. Кто-то щелкнул выключателем, и комнату залило ярким желтым светом.
— Это ты, Фрэнки-бой?
На кровати в очаровательном постельном беспорядке, растянувшись, лежала Салли. Простыни были откинуты, и я увидел длинные стройные ноги, подтянутый живот, упругие груди с топорщащимися сосками под шелковым дезабилье цвета ракушки. И растрепанные волосы. Все вместе весьма миловидно.
— Ты наконец решилась снять траур? — улыбаясь, спросил я.
Салли засмеялась. И было от чего: со мной не соскучишься, сплошная умора.
— Я знала, что ты вернешься, — сказала она и, прищурив свои большие черные глаза, с кокетством кокотки добавила: — Неужели сестренку даже не поцелуешь?
Момент для того, чтобы отвлекаться, был совсем неподходящий. Но я все равно подошел к ней и по-братски расцеловал ее в обе щеки. Она состроила обиженную рожицу, как маленькая девочка, которая сделала глупость и сама себя наказала, отправив в угол.
— Я очень спешу, ангел мой. Братские излияния отложим на потом.
— Обещаешь? — уточнила она.
И, полностью откинув простыню, совершенно нецеломудренно вытянулась.
— Во что ты опять впутался, Фрэнк?
Да, она была женщиной, я согласен, но если не можешь никому довериться, то чувствуешь себя страшно одиноким. И я изложил ей свое веселое положение и уточнил, что для пущей радости у меня на хвосте сидят копы.
Салли ничего не сказала. Как всегда, закусила нижнюю губу. Ей это было к лицу, но выдавало нервозность. Она резко щелкнула зажигалкой и закурила сигарету с ментолом. Я присел перед тумбочкой, открыл ящик и выдвинул дно, чтобы добраться до тайного отделения. Оно было пусто. Я присвистнул.
— Салли, в этом ящике был дневник. Ты не знаешь, кто его взял?
— Дневник? Ты уверен, что он был здесь?
Я не ответил. Мы бросились беспорядочно все перерывать. Полный хаос. Мы открывали ящики, шкафы, книги. Когда я вывернул карманы своего полковничьего кителя, чья задубелая ткань пахла смертью, меня передернуло от омерзения. Моя стальная рука в перчатке задрожала. Голова закружилась, сознание словно помутнело. Меня будто парализовало.
Кого мог заинтересовать этот дневник? Здесь нас жило всего шестеро. Было еще рано, но большой белокаменный дом постепенно пробуждался.
Дождь приостановился, не иначе как передохнуть. Хьюго с маниакальной тщательностью уже надраивал «кадиллак».
— Я обыщу комнату Вайли, — сказала Салли, надевая халат. — Сейчас полседьмого, он на кухне. Аты займись комнатой Хьюго.
Комнаты Вайли и Хьюго находились на последнем этаже, в западном крыле. Комната шофера была маленькой, безупречно убранной мансардой, оклеенной бело-зелеными полосатыми обоями, с паркетом в английском стиле. Там стояли простая медная кровать, грубо сколоченный стол, служивший ему в качестве письменного, и старый стул с соломенным сиденьем. Книжную полку загромождали детективы с потертыми обложками. В одной из полуоткрытых книжек жирной карандашной чертой был подчеркнут симпатичный отрывок с описанием пытки. На камине, в рамке — фотография ребенка в школьной форме, похожего на Хьюго. На стене — деревенский пейзаж, который когда-то находился в столовой и со временем надоел моей матери. Я не нашел ничего ни в шкафу, ни в карманах висящей там одежды. Под кроватью обнаружил Библию на польском языке; согласные сбивались в кучки, отчего рассказываемая в ней чушь становилась еще и непонятной. Оказывается, Хьюго был не только скрытным человеком, но еще и папским святошей. Он поступил на службу к Герцогу семь лет назад, в то время, когда мы с Марком остров за островом отвоевывали архипелаги в Тихом океане. Я плохо знал Хьюго. За несколько минут я обыскал все что можно, и тут Салли позвала меня из комнаты Вайли:
— Фрэнк!
Интонация свидетельствовала о крайней срочности. Я побежал к Салли. Она сидела на ковре и раскладывала содержимое открытой коробки из-под обуви.
Газетные вырезки с фотографиями Эллен, Вики и ее отца, два толстых конверта с десятком писем в каждом и, самое главное, моя маленькая записная книжка в черном коленкоровом переплете, которую я сразу же узнал.
Вдали послышались два автомобильных гудка. — Нарцисс сигналит, — сказал я. — Мне пора. — Я пойду с тобой, — предложила Салли.
Я покачал головой.
— Нет. Ложись спать. Тебя ведь не разыскивают. Если они арестуют нас вместе, я с трудом представляю тебя в дезабилье под полицейским эскортом.
Я быстро запихал бумаги, конверты и дневник в коробку, обхватил ее своей родной рукой, чмокнул Салли в шею и сбежал по лестнице, где очень удачно никого не встретил.
Нарцисс ждал меня в своем черном «империале». Я, запыхавшись, плюхнулся на сиденье рядом с ним. Он зевнул. Вокруг я не увидел ни одного полицейского.
— Мне стало скучно, — простодушно пояснил он.
XIII
«Империал» несся по мокрому асфальту.
— Салли нашла это у Вайли. — Я показал Нарциссу обувную коробку.
Продолжая вести машину, он поставил коробку на руль и принялся изучать ее содержимое. Начал с моего юношеского дневника. Увидев его в руках Убивца, я ощутил себя как будто обнаженным. Тут «крайслер» чуть не врезался в грузовик, Нарциссу пришлось резко повернуть.
— Смотри, куда едешь, — сказал я. — Я избежал ада не для того, чтобы разбиться при дорожном происшествии, как генерал Паттон. Дурацкая смерть {83}.
— Ничего общего. Там был «кадиллак».
Однако он все же остановился и принялся вытаскивать из коробки документы, один за другим. Словно при тираже бинго. Сначала изучал статьи. Все они рассказывали о смерти моих подруг. Обо всех убийствах. Я побледнел:
— Смотри. Вайли даже вырезал статьи о Вики Вилбэри и сестрах Грасс.
Нарцисс обошелся без комментариев. Сложил газетные вырезки в коробку и взялся за незапечатанные конверты.
— Но… это же почерк Вэнис! — воскликнул я.
Нарцисс погрузился в чтение. Он читал быстро и показывал мне отдельные места, не проявляя при этом никаких эмоций. Это была еще та литература, из разряда «не для всех». Взрывная смесь, способная всего двумя правильно закрученными фразами лишить иллюзий самого наивного. Первое письмо было нежным, четвертое — страстным. Последнее, яростное, обстоятельно и до мельчайших скабрезных подробностей описывало отклонения от супружеского долга ее супруга… то есть моего отца. Я ничего не понимал:
— Вэнис писала это Вайли?
Нарцисс уже не улыбался.
— Фрэнк, я сейчас отвезу тебя в какой-нибудь мотель за городом. Пока будешь отсиживаться.
— Я поеду с тобой к копам.
— Ни в коем случае. Они посадят тебя за решетку, и я не смогу ничего для тебя сделать. А мне надо распутывать дальше. У меня, кажется, есть одна идея…
— Ты отстраняешь своего любимого партнера?
— Да. Так будет лучше. Буду держать тебя в курсе.
