В общем, знакомство с директором школы было приятным.
– Её ты тоже учил? – спросила я у дедушки, когда мы отошли.
– А как же, – дедушка улыбался.
Это было вчера вечером. А сегодня мне предстоит быть в роли новенькой. Больше всего мне приятна мысль о том, как удивится и обрадуется Маринка. Вчера мы приехали уже по темноте, и подруга вряд ли могла увидеть меня в окно.
Я сижу на стуле, рассматривая коврик с оленем над кроватью. От него веет каким-то спокойствием и уютом. «Это тебе не Мона Лиза», – думаю я. Здесь в деревне вообще всё по-другому. Даже косички бабушка плетёт не больно и не торопясь. К тому же она разрешила мне сидеть во время плетения. Даже заставила сидеть. И стул сама принесла. Мама всегда плетёт мне косу на бегу, больно цепляя волосы.
И позавтракала я сегодня не булкой с чаем, как обычно утром, а, как полагается, толчёнкой с квашеной капустой, солёными помидорами и яичком. Одеваюсь я медленно, ведь никто не подгоняет. Между делом успеваю перегладить всех кошек и нарисовать девочку с санками.
Со двора выходим вдвоём с дедушкой. На улице уже стоит Маринка в коричневой искусственной шубе с капюшоном, и в красном шарфе на пол-лица.
– Здрасте, – скромно здоровается она с дедушкой.
– А я буду у вас учиться, – кричу я восторженно. Я всё утро ждала этого момента.
– Я знаю, мне вчера моя бабушка сказала, – спокойно говорит подруга, шарф мешает Маринке радоваться и разговаривать. К тому же она стесняется дедушку.
Вот в деревне всегда так, все всё знают раньше чем надо.
Дедушка идёт впереди по свежевыпавшему снегу, оставляя следы: два больших от сапог и один круглый от железной коричневой палки. На улице ни души. Из-за заборов хат слышны голоса людей и лай собак. Мороз пощипывает щеки, и воздух свежий-свежий.
– А в каком ты классе? В «А», в «Б» или в каком? – уточняю я у подруги, чтобы наверняка учиться с ней вместе.
Маринка смотрит на меня из-за заиндевелого шарфа и, кажется, не понимает вопроса.
– Здесь, внуч, классы без букв. Один первый, один второй, а шестого и вовсе нет, – объясняет дедушка.
– Как это? – смеюсь я, – Так ведь не бывает, чтобы не было целого класса.
– Ну почему же не бывает? Нет в селе детей такого возраста.
– Уже есть, – робко вставляет Маринка, – Игорь. Он в Плоту переехал из Авдеевки, теперь один в классе учится, точнее в коридоре – Маринка хихикает.
– Вот невезуха, – соображаю я, – и списать не у кого, и каждый день к доске выходить приходится.
Дедушка смотрит на меня укоряющее. Я понимаю, что зря сказала про списывание.
– А в третьем классе, сколько человек? – спрашиваю я у Маринки, чтобы отвлечь дедушку.
– У нас класс самый большой, – с гордостью говорит подруга, – одиннадцать человек. Пять мальчиков и шесть девочек.
– Семь девочек, – уточняю я, одновременно демонстрируя дедушке свои математические способности, – Теперь будет семь девочек, а всего двенадцать человек.
Дедушка не оценил моё сложение. Правильно, складывать однозначные цифры в уме умеют даже первоклассники. А я, честно говоря, в математике как-то не очень. Зато я рисую лучше всех, и почерк у меня красивый.
За зелёным забором в окружении голых яблонь расположилась школа. Вернее школы. Здесь их две. «Большая» – для старшеклассников, и «маленькая» – начальная. Маленькая школа – точная копия Большой, такая же деревянная, покрашенная зелёной краской, только ниже и короче. Смотрит двустворчатыми окошками, как дочка своей мамы. Рядом с крыльцом памятник Лёне Джусу. Он жил в нашем селе, недалеко от магазина, бабушка знала Лёню лично. Он погиб на войне, закрыв собой своего командира.
Эта история меня очень трогает, но сейчас я напускаю на себя равнодушие, и захожу в школьный коридор. Маринка косится на меня, пытаясь сдержать улыбку. Она гордится, что учится здесь, и сейчас на правах хозяйки, будет знакомить меня с достопримечательностями и с классом. Она уверена, что мне здесь понравится. Здесь не может не нравится. По правую сторону две двери. Всего три класса. Один проходной. В конце коридора стоит самая настоящая грубка. Крючки для одежды прямо возле кабинетов. Сменная обувь кучкой свалена в углу.
От удивления я открываю рот. Я не верю своим глазам, это не школа – это уютный добрый домик.
– Раздевайся, – командует Маринка, пытаясь стащить с меня шубу. Дедушка скрылся в кабинете, видимо разговаривает с учительницей. Из-за первой двери выглядывают два мальчика. У одного из них большие красные уши, а второй – очень даже красивый: высокий и темноволосый.
– Подожди, – я почему-то начинаю стесняться, – Может, меня ещё не примут.
– Ну как хочешь, – говорит Маринка и пронзительно взвизгивает. Лопоухий мальчик, шкодливо улыбаясь, ткнул ей в спину огромным, видимо учительским, транспортиром.
Маринка кидается на него с кулаками, не прекращая визжать и смеяться.
– Королёва отстань, Батя, помоги, – тоже смеясь, кричит он, защищаясь транспортиром.
Красивый мальчик, по кличке «Батя» подбегает к Маринке, и просто машет руками, видимо не зная, как именно спасать товарища.
Я чувствую, что этот спектакль для меня. Мальчишки хотят привлечь внимание, а Маринка – показать себя знаменитостью маленькой школы. Ещё на каникулах, она рассказывала мне, что все мальчики класса в неё влюблены. Мне непонятна такая фраза. Влюбляются женихи и невесты. А мальчишки вообще презирают девочек. Они даже не общаются с нами. Ну, по крайней мере, у нас в городе. А здесь, и в правду, всё совсем по-другому. Кажется, им всем троих очень нравится бороться на транспортирах. И клички у них здесь странные, и совсем не обидные. Даже наоборот.
«Почему так мало учеников? Где все остальные?» – думаю я, и тут же слышу топот и шум на крыльце. За окном, гудя, разворачивается белый с синими полосами автобус.
– Плотавцев привезли, – объясняет Маринка, отвлекаясь от мальчишек.
Я не знаю кто такие «плотавцы». Но, похоже, это и есть ученики школы. Они влетают в коридор, давясь в дверях, занося с собой холод и ветер, топоча ногами и отряхивая шапки от снега.
Я прижимаюсь к стенке. Мне жарко в шубе, но я не раздеваюсь. В одежде я чувствую себя более защищённой.
Плотавцы, между тем, в три слоя развешивают на крючках свои тёплые вещи. Чьи-то варежки упали на заляпанный подтаявшим снегом пол, по ним топчутся ногами. Уличная обувь разбросана по всему коридору.
– Это новенькая, – улавливаю я сквозь гул разных голосов, – В третий класс пришла.
Возле меня снова возникает Маринка.
– Раздевайся, – тянет она меня за рукав шубы, – Сейчас уже звонок будет.
Рядом с ней стоит худенькая девочка с маленьким глупым личиком, как у куклы.
– Да, меня может ещё не примут, – громко повторяю я для кукольной девочки и для остальных, собравшихся вокруг меня. Надо же мне как-то объяснить им тот факт, что стою здесь в углу одетая.
– Примут, – медленно тянет девочка-кукла, и, не мигая, разглядывает меня.
Я и сама знаю, что примут. Но как-то страшно раздеваться и идти в новый класс. И куда я дену свою шубу – все крючки завешаны так, что их даже не видно.
– Ну, всё внуч, – дедушка выходит из кабинета, надевая рукавицы, – Я пошёл, обратно сама дойдёшь?
– Дойдёт, – обещает Маринка, – Я её доведу.
Чего меня вести – дорогу от школы до дома я помню до каждого деревца. Не такое уж у нас большое село.
Я наконец-то раздеваюсь и захожу в класс.
– А вот и наша новенькая девочка, – улыбается мне красивая молодая учительница. Сразу видно – очень добрая.
Класс здесь просторный, как в городской школе. Парты стоят в три ряда по четыре штуки. Все одиннадцать человек сидят по одному. Вот это да! И одна парта впереди свободна, как раз для меня. Я не очень люблю сидеть впереди, но ничего. Здесь так здорово, что можно потерпеть и первую парту.
– Садись пока здесь, – говорит Антонина Митрофановна, а потом я всех пересажу немного по-другому.
В классе начинается гул.
– Ну, Атытрофанна, – шумят мои новые одноклассники, – Ну, нам так удобно.
– Тихо, тихо, – улыбается учительница, – Всё равно ведь будет по-моему. А если хочешь, – обращается она ко мне, – Садись пока с Мариной.
Конечно, хочу. Какая удивительно добрая здесь учительница. Интересно, откуда она знает, что мы с Маринкой подруги? Хотя, конечно, я забыла, – это же деревня.
Посреди урока у нас физкультминутка:
«Мы писали, мы писали, наши пальчики устали…» В городе мы тоже проводили такую паузу, один раз – первого сентября.
Я не перестаю восхищаться своей новой школой. Как хорошо, что мне ещё целый месяц учиться здесь. Украдкой рассматриваю одноклассников – пять мальчиков и все совершенно разные: по росту, по цвету волос, по характеру. Впереди, этот лопоухий, который бил Маринку транспортиром. Он и сейчас весь урок вертится, выхватывая у неё ручки и линейку. Его зовут или Саша Алёшин, или Алёша Сашин. Что-то я не разобралась. Справа от меня Батя – Рустам. Сразу ясно – он отличник. На первой парте худенький мальчик с очень дружелюбным взглядом. Его всё время толкает в спину карандашом кукольная девочка – Лёля. На крайнем ряду высокий Миша, с взрослыми электронными часами на правой руке. Впереди него белобрысый Серёжа, он сидит вполоборота и смотрит по сторонам как-то отрешённо. Кроме моей подруги, в классе ещё две Марины. С полуодинаковыми фамилиями – Муртазаева и Неманихина. Да нет, в общем, ничего одинакового, но обе фамилии такие длинные и необычные. Ещё есть две похожих девочки Аня и Юля. Кто из них кто пока не пойму.
