Не вписавшейся в это уравнение была Касси. Я не знаю, как эта мысль пришла мне в голову, или это была вовсе не мысль, а одно из тех странных чувств «родом» из моей прежней жизни, но у меня сложилось четкое представление о том, что Касси была именно таким непрошеным гостем, а я изо всех сил сопротивлялась этому.
Но в чем был смысл? Впрочем, в моей теперешней жизни его вообще не наблюдалось.
В школе я обедала вместе с девочками. Пару раз они приглашали меня пройтись по магазинам, но я отказалась. Подготовка к выпускному балу казалась мне сейчас самым последним по важности делом. И как бы я ни делала вид, что все в порядке, огромный разрыв, разделяющий меня и моих подруг, все увеличивался. Я не присоединялась к ним, когда они вышучивали других людей, и не смеялась над их подколками. С каждым днем взгляды, которыми они одаривали меня, становились более долгими и мрачными, а их комментарии моих поступков или слов более ехидными. Я же не могла избавиться от ощущения, что в своих отношениях с ними я уже находилась на другой стороне.
Мы гуляли с Делом после его бейсбольных тренировок. Один раз я заходила к нему домой, и после этого визита наш дом стал казаться мне чем-то вроде захудалого придорожного мотеля. Совершенно ясно, что деньги были главным в их семье, как, впрочем, и в моей. Он был терпелив в отношениях со мной и старался облегчить мне процесс вхождения в прежнюю жизнь, но я видела, что он ждет, когда я стану той самой девушкой, в которую он влюбился. Этого ждала и я. Их ожидания — моих родителей, подруг и Дела — сковывали меня, как вериги, и меня не покидало ощущение, будто мне не хватает… чего-то. Единственными событиями, которые скрашивали мои дни, были утренние поездки в школу и уроки биологии.
Именно тогда я общалась с Карсоном.
Мои галлюцинации прекратились, и записок я больше не находила.
А Касси все еще не находилась.
Надежда на то, что она внезапно объявится, как это произошло со мной, слабела с каждым днем. Видения, которые возникли у меня в классе или в коридоре, нельзя было отрицать и следовало как-то объяснить. Когда я коротко упомянула о них по дороге в школу, Скотт и Карсон стали убеждать меня, что я страдаю паранойей.
Но я-то знала, что это не так.
Моя репутация была отнюдь не безупречной, а это давало людям достаточно поводов подозревать меня в совершении чего-либо гнусного и отвратительного в отношении Касси. Я отгоняла от себя эти мысли, но крошечная часть меня все же боялась того, что они могут оказаться правы.
Детектив Рамирез вновь напомнил о себе в четверг после школьных занятий. Он, должно быть, сначала договорился о нашей встрече с моим отцом, потому что папа был дома и пожелал присутствовать во время нашей с Рамирезом беседы. Детектив снова и снова задавал мне одни и те же вопросы. К несчастью, мои ответы на них нельзя было назвать уверенными и четкими. После получаса хождения кругами Рамирез сдался и ушел, что называется, с пустыми руками и явно разочарованным.
Но его разочарование не шло ни в какое сравнение с моим.
Мама оставалась спокойной на протяжении всего следственного действия, в ее руках была кофейная чашка, но, подозреваю, в ней был не кофе. После того как детектив ушел, она поспешила на кухню. Папа направился было за ней, но она отскочила от него, словно бездомная кошка. Я заметила, что глаза отца подернулись пеленой разочарования, которая, впрочем, сразу рассеялась, как только наши взгляды встретились.
— Все в порядке. — Отец накрыл своей ладонью мою ладонь и слегка сжал ее. Его губы расплылись в улыбке. — Я же знаю, принцесса, что ты пыталась вспомнить и помочь.
— Принцесса? — шепотом переспросила я. — Ты не называл меня так с… — Я замолчала и сосредоточенно нахмурилась.
Отец замер и потом спросил:
— С каких пор?
Я раскрыла рот, будучи уверенной, что ответ на этот вопрос вот-вот сорвется с языка, но вдруг почувствовала, что мысль, а следовательно, и слова просто улетучиваются, как дым на ветру. Я покачала головой.
— Я не знаю.
Отец тоже ответил не сразу, немного помолчав:
— Я не называл тебя так примерно с того времени, кода тебе исполнилось одиннадцать.
— А почему начал снова?
— В последнее время я чувствую себя так, будто мне вернули мою маленькую принцессу. Такую же, какой ты была прежде… — Он откинулся назад, его рука скользнула по моей. Скрестив руки на груди, он перевел взгляд на огромные окна, выходящие на патио. — Ты не хотела, чтобы я называл тебя так, и я знаю, что ты собираешься спросить почему. — В мимолетной улыбке, промелькнувшей на его губах, я заметила усталость. — Последний раз я назвал тебя принцессой в тот день, когда ты в первый раз привела сюда Касси. Позже в тот вечер ты попросила меня больше этого не делать.
Я нахмурилась, пока папа справлялся с подкатившим к горлу комом.
— А какая связь между Касси и тем, что ты называл меня принцессой?
Он скользнул по мне взглядом.
— Не представляю. Только ты можешь знать ответ на этот вопрос.
— Наша договоренность на завтра все еще в силе? — спросил Карсон, заняв свое место в кабинете биологии.
Я утвердительно кивнула.
— Если ты все еще хочешь мне помочь.
И снова я увидела на его лице то же самое выражение: сначала как будто смущенное, а потом настороженное. Такое же выражение появлялось на его лице при каждом разговоре со мной.
— Ну да. Я хочу. Я потренировался нынче утром.
— Отлично. — Я старалась не смотреть ему в глаза, потому что когда мы встречались взглядом или если в поле моего зрения попадали его губы, я каждый раз погружалась в прострацию, что невероятно меня смущало.
Подвинув свой стул ближе к моему, Карсон склонился над моим плечом и засмеялся. По спине у меня прошла дрожь.
— Что ты рисуешь? Снежного человека?
Мои пальцы все еще сжимали ручку; я, сосредоточенно сощурившись, посмотрела на рисунок. Неумелое изображение парня.
— Я думаю, это скорее тени, которые его окружают, а не волосы, которыми он покрыт.
— Возможно… Под этим углом…
— Честно говоря, даже не знаю, зачем я это нарисовала, — непроизвольно засмеявшись, я отложила ручку в сторону и посмотрела на Карсона. Он был так близко, так упоительно близко от меня. — Ну, я хотя бы поняла, что не художница.
— С этим я, к сожалению, должен согласиться. — Сидя ко мне спиной, он изучал мой рисунок — набросок мужской фигуры, затушеванный ручкой. Линии хаотичные. Как всклокоченные волосы. — Но, возможно, для тебя не все еще потеряно.
Когда он говорил это, я поняла, что мне нравится, как в улыбке поднимается один уголок его губы. Совершенство несовершенства.
— Ты молчал почти всю дорогу сегодня, пока мы ехали в школу.
Карсон откинул непокорную прядь со лба.
— Серьезная контрольная по истории.
— Тебя это беспокоит?
Он негромко рассмеялся, вытягивая свои длинные мускулистые ноги под столом.
— Любая контрольная меня беспокоит, ведь если я завалюсь, это может испортить мой средний балл.[20]
— Все у тебя будет нормально. Ты же молодец, поэтому… — я испуганно прикрыла ладонью рот, не понимая, откуда взялись эти слова.
Карсон изумленно смотрел на меня, его губы медленно расплывались в улыбке.
— Ну, раз так, я, пожалуй, соглашусь с тобой и на этот раз.
Мои щеки пылали так, словно я перегрелась на солнце.
— Я не могу ручаться за это… Просто сказала и сказала, — ответила я, опуская руку.
— Да все нормально, — раздался короткий смешок. — Если хочешь, я притворюсь, что не слышал этого.
— Здорово!
Лукавые искорки заблестели в его темно-голубых глазах.
— Но я все равно не забуду.
Миссис Клео вкатилась в кабинет биологии, держа в руках кипу бумаг. Тяжелые браслеты вокруг ее толстых запястий звенели при каждом шаге. Я обвела глазами класс, старательно сгоняя с лица глупую улыбку, и встретилась взглядом с Кэнди. Она выгнула бровь и беззвучно спросила: «Карсон?» То, как ее губы изогнулись при произнесении этого имени, могло быть засчитано за произведение искусства. Взглянув на Карсона, я с облегчением вздохнула, — он ничего не заметил.
После урока Кэнди чуть ли не силком затащила меня в ближайшую туалетную комнату и, загородив входную дверь, сложила руки на груди. Застоявшийся запах сигарет и дезинфицирующего средства щекотал ноздри. Граффити на стенах выглядели совершенно неразборчивыми.
— Колись, Сэмми, что, черт возьми, происходит между тобой этим Española?[21]
Гнев поразил меня, как выстрел.
— У него есть имя. И говорить так — чертовски грубо и даже отвратительно.
Ее густые ресницы сомкнулись.
— Прошу прощения… — Кэнди всплеснула руками. — Господи, ты сейчас такая чувствительно-впечатлительная. Да, Карсон — горячий парень. Этого у него не отнять, и он вполне подходит для того, чтобы с ним повеселиться, но ведь он же сын смотрителя за вашим участком.
