Странная зеленовато-мутная дымка окутала бордовые бархатные стены, — вероятно, в лучших традициях комнат для оргий — и вызвала у меня приступ сильнейшего кашля.
Неприятный горьковатый привкус прилип к языку и въелся в горло. Но очень быстро я свыклась и почувствовала легкое головокружение. Даже кончики пальцев стало покалывать. В целом, мне полегчало. Словно боль отошла немного.
— Вот и хорошо, — послышалось со стороны двери.
Я не обернулась. Страшно было на него смотреть. Но почувствовала, когда грек приблизился. Он ничего больше не сказал. Просто вцепился в руку и поволок по полу в неизвестном направлении. Вырываясь, я только добавляла себе неудобства. Еще немного и вывихну свое же плечо.
Оставалось просто подчиниться. Он долго не думал. Поставил у стены, заставив принять коленно-локтевую позу, не забыв при этом сковать руки цепями.
Хотя я и была уверена в том, что больно уже не будет. После плети-то. Однако ошиблась. Больно было, когда грек просто по-зверски и отвратительно грубо отымел меня.
Встал, отдышался.
— Я достаточно доходчиво объяснил? — спросил он издевательски участливо.
Отвечать? А, нет, пока хватит с меня. Просто в глаза посмотрю и подумаю: есть ли более жестокий человек во всем мире? Думаю, нет. Просто уверена в этом.
— Летти, когда господин спрашивает, нужно отвечать. За что я тебя наказал?
Настойчивая мразь.
— За… побег… — и это мой голос?
— Да, милая, — провел большим пальцем по нижней губе.
До безумия сильно захотелось вонзить в него зубы. Или лучше вот в этот выпирающий кадык. Хочу кровь его ощутить на своем языке.
Убить хочу.
Впервые в жизни.
По-настоящему.
— Видишь, как все просто. А теперь обратись ко мне как полагается.
Только бы не блевануть.
— Гос… — ох, как челюсть-то свело. — Господин…
Клио кивнул с улыбкой и выпрямился.
— Вот и запомни этот день, Летти. День, когда ты подчинилась.
Еще бы не подчиниться, когда ты, козел, так искалечил.
— Никогда не буду тебе принадлежать, — пробормотала я, уткнувшись лбом в плитку.
Но Кавьяр услышал и, натянув штаны, вернулся.
— Ты такая дура, Летти, — заключил он с усталостью в голосе. — Хуже упрямого ребенка. Ты уже принадлежишь мне. А свои пафосные речи оставь при себе. Не тешься пустыми надеждами. Это так непрактично.
Все же вырвало. И, о Боже, какое удовольствие — прямо под ноги греку. Я очень надеялась, что он разозлится и добьет меня. Но «господин» понял, чего я хочу и, усмехнувшись, отошел.
— Я знаю меру жестокости. Так что, Летти, не рассчитывай на смерть.
Ненависть вернулась, рассеяв апатию.
Когда же этот чертов дым развеется? Прямо воротит уже.
Грек ушел. Даже не поняла когда, потому что опять провалилась в темноту.
Очнулась, услышав лязг цепей. Открыла глаза и сразу встретила взгляд Марио. Он жалел меня.
— Катись к черту, — сразу же выдала я, и доктор нахмурился. — Вы все здесь такие суки бессердечные. Все до последнего.
— Клио, раньше не мог позвонить? — разозлился испанец, оглянувшись через плечо. — Похоже, мне нужно поселиться в твоем особняке.
— Отличная идея, — заткнуть бы уши, чтобы не слышать этот голос. — Учитывая страсть Летти к нарушению правил, ты ей очень пригодишься.
— Посмотри, сколько раз ее стошнило, — сетовал Марио, в то время как Хавьер освобождал меня от цепей. — Зачем столько опиума? Особенно в первый раз…
— Мар, заткнись, — прервал Кавьяр гневную тираду доктора. — Просто осмотри ее.
Только взгляните на него, какой агрессивный. Смелость моя залпом улетучилась сразу после того, как грек двинулся в нашу сторону.
Вот уж не знаю, как так получилось, но я заорала. Да к тому же настолько неожиданно и громко, что даже Хавьер побледнел. Вцепилась в руку доктора и залепетала, выпучив глаза:
— Док, не отдавайте меня ему… Он ненормальный… Прошу… Я все, что угодно, сделаю… Уберите его… Пожалуйста…
У меня началась икота. Я видела, как Марио поморщился от боли. Силы взялись бог знает откуда. Сжимала руку доктора, боясь посмотреть на застывшего справа грека. Он, наверное, был удивлен. Как и все присутствующие.
Обе горничные, вытирающие полы, быстро опустили головы, пряча от хозяина сочувствующие взгляды.
Пошли на хуй! Лицемерки! Нечего тут смотреть.
— Эээ… — наконец выдохнул Марио, покосившись на Кавьяра. — Боюсь, ты переборщил.
— Сам решу, — огрызнулся Клио, скорее всего, злясь на себя. Но тут же разочаровал. — Ей полезно было.
И ушел. Отчеканил и сбежал, словно крыса.
— Животное! — озадачил доктор своим резким тоном.
Хавьер посмотрел на него выразительно, но, ничего не сказав, тоже покинул «камеру пыток».
Только сейчас заметила множество цепей, подвешенных к потолку и на стенах. Черную кожаную кровать, три таких же кресла. Душевую кабинку в правом углу и длинный огромный стеллаж с полками, а на них множество всяких непонятных штук, среди которых были и фаллоимитаторы, и ошейники, и прочие, как их назвал Кавьяр, игрушки.
Рядом со стеллажом на крючках висели плети разных видов.
Не хотелось бы попасть сюда еще раз.
— Идем, — позвал доктор, лишая меня возможности подумать над увиденным.
Это и к лучшему.
Сделав шаг, тут же плюхнулась на холодную плитку. Увидела лиловые синяки на бедрах, видимо, от пальцев грека остались следы; опять апатия обуяла.
— Голова кружится, — оправдалась я, не поднимая глаз.
Почувствовала себя настоящей шлюхой, которая не способна даже на слезы после жесткого полового акта.
— Это из-за опиума. Не переживай, скоро отпустит.
Голос Марио звучал так успокаивающе, а мне было настолько насрать на его сочувствие, что вырвался смешок. И хохотала я даже тогда, когда доктор вел меня по коридору второго этажа.
И даже тогда, когда из кабинета выглянул Кавьяр, я смеялась громко и хрипло. И, могла бы поклясться, что на долю секунды его непроницаемая рожа выдала истинные чувства.
Только не знаю, какие именно. То ли страх (в чем сильно сомневаюсь), то ли жалость. В любом случае, мое сознание, одурманенное наркотиком, легко могло выдать желаемое за действительное. Так что…
Вряд ли Кавьяр способен на какие-либо чувства. Кроме низменных потребностей в нем ничего нет. Пустота, которая позволяет делать все, что он захочет…
Мне страшно. Мне так страшно.
========== Глава 7 ==========
I stand in the distance
I watch from afar
Should I offer some assistance
Should it matter who you are
Я стою в стороне,
Я смотрю издалека.
Должен ли я предложить тебе помощь?
Должно ли меня волновать, кто ты?
Hurts ©
Я не могла его видеть. После всего, что Кавьяр сделал, меня просто колотило от одного его голоса. Даже удивительно, как это я умом не тронулась. Похоже, моя психика так устроена, что позволяет блокировать негативные воспоминания, тем самым защищая от сумасшествия.
Передвигалась я с трудом, поэтому со мной много времени проводил Марио, но и с ним говорить не хотелось.
Он злился, потому что я молчала, и не раз вспоминал слова, сказанные мне перед побегом. Док предупреждал, а я вот такая дура, не послушала его.
Ой, плевать. Ничего уже не изменишь. Грек развлекся по полной программе, устроив мне эти приключения. Надо же, как все сложилось. Сам спровоцировал и сам наказал. Урод. Невыносимо было даже думать о нем…
— Клио приходил? — поинтересовался Марио, когда заглянул ко мне для осмотра.
— Нет, — бросила я через плечо, сидя на кровати спиной к двери.
Смотрела в окно.
— Как самочувствие? — устроился док рядом, осторожно потягивая меня за рукав. — Ребра все еще болят?
— Нет, и нечего со мной возиться. Заживет.
— Не закрывайся, Летти, — голос такой успокаивающий, что зевать захотелось. — Это неправильно. Твоя позиция по-детски смешная. Пора уже просто принять все это и смириться.
Я буквально отшатнулась от испанца и, осторожно встав с кровати, поплелась в ванную.
Единственное место, где никто не помешает.
Боже, в кого я превратилась? Жалкое существо с синяками и ссадинами. Потухший взгляд и полное безразличие ко всему. Где слезы? Почему их нет? Нужно ведь поплакать. Иначе не справиться с этим ужасом.
Я в чужой стране. За окном город, люди идут по своим делам, а я стою здесь, в ванной, и пытаюсь обмануть себя, убедить, что все хорошо.
Ни хрена не хорошо. Как мне достучаться до этих людей? Они считают меня виновной в побеге, но при этом абсолютно не допускают мысли, что рабство — это противозаконно. Что не так с жителями этого особняка? Как они могут с такой ужасающей легкостью ломать жизни?
Господи, ты ведь слышишь меня? Пожалуйста, скажи, сколько мне еще жить в этом кошмаре? Когда я уже проснусь? ..
