– Послушай, Ролан, я знаю, что лучшие доктора в вашем городе уже работают с Анной, но этого недостаточно; здесь нужны лучшие доктора страны. Я уже говорил с академиком Антоновым, директором Московского института травматологии. Он уже собирает самую сильную команду специалистов в Москве, и завтра утром они вылетают в Карелию. Это самые лучшие врачи страны; они вернут Анну к жизни, у меня нет в этом никаких сомнений. А как только её состояние улучшится, мы транспортируем её в Москву для дальнейшей реабилитации, да подключим ещё пластических хирургов, которые займутся ожогами. Всё будет в порядке, я тебе обещаю. Поставим её на ноги, и всё забудется как плохой сон.
Услышав заверения Галинского, Ролан почувствовал громадное облегчение; теперь он верил в то, что Анна обязательно поправится.
– Спасибо большое, я даже не знаю, как вас благодарить, – сказал Ролан взволнованным голосом.
– Мы друзья, Ролан. Ты сделал бы для меня то же самое.
– Я не могу потерять её, не могу. – Ролан наконец дал волю своим чувствам и горько заплакал.
– Всё будет в порядке, ты её никогда не потеряешь, – сказал Галинский твёрдо и уверенно.
Галинский положил трубку и окинул пытливым взглядом свой кабинет, будто пытаясь что-то припомнить. На мгновение его взгляд задержался на старинных настенных немецких часах с боем, висевших на обшитой дорогим деревом стене. Сверив время с часами «Ролекс» на руке, он нажал кнопку интеркома и вызвал свою секретаршу Владу.
– Ну что, он ещё не появился? – спросил Галинский с ноткой нетерпения в голосе, как только она зашла в его кабинет.
– Нет, – ответила она пресно, без особых эмоций.
– Пошлите его ко мне сразу же, как он появится.
– Хорошо.
– Между прочим, часы опять отстают на две минуты. Всё-таки надо мастера организовать, займитесь этим. И вот ещё, – Галинский вырвал лист из блокнота и вручил его Владе, – немедленно отправьте это по факсу в офис Антонова и соедините меня с ним через час. Согласуйте всё необходимое с его офисом по поводу докторов, которые отправятся в Карелию, и окажите им всякое содействие. Вы можете идти.
Галинский откинулся в кресле, провожая Владу взглядом, пока она неспешно выходила из комнаты.
Влада, которой было хорошо за пятьдесят, была не особенно привлекательной незамужней женщиной с плохим чувством стиля и скучной натурой. Непохожая на большинство женщин, она была довольно суховата и неэмоциональна, что вполне устраивало Галинского. Она была трудолюбива и дотошна в работе – качества, которые Галинский ценил. Ей никогда не надо было говорить что-либо дважды, к тому же она была очень хорошим организатором и всегда чётко и вовремя справлялась со своими обязанностями. Сегодня, как, впрочем, и всегда, у Галинского не было никаких сомнений в том, что Влада последует его инструкциям и с точностью выполнит все поручения.
– Он прибыл. – Галинский услышал голос Влады по коммутатору. – Я отправляю его к вам.
Дверь в кабинет открылась, и Мистер Z шагнул в комнату, одетый, как обычно, во всё чёрное.
– Добрый вечер, господин, – сказал он своим низким сиплым голосом, стоя навытяжку, как военный перед старшим чином.
– Ты что же, хочешь устроить мне сердечный приступ? – произнес Галинский повышенным тоном, не растрачиваясь на приветствия. – Ты чуть не убил её! А какого чёрта она мне тогда?
– Ни в коем случае, господин; я всё держал под контролем. – Мистер Z ответил спокойно и непоколебимо. – Я всё время находился под её окном, контролируя ситуацию, – он продолжал рапортовать, тщательно произнося каждое слово. – Сначала я заклинил ручку двери в её комнате, чтобы она наглоталась дыма, а когда она упала без сознания, я залез обратно через окно и открыл дверь, после чего отец вытащил её из дому. Всё прошло ровно и чётко, согласно моему плану, и никто меня не увидел. Девушка получила ожоги, ну и надышалась газа немного.
– Ты что? Она в коме, с травмой головы, ожогами и вообще в ужасном состоянии, – Галинский заорал в бешенстве; его лицо налилось кровью.
– Это даже лучше, – ответил Мистер Z, не реагируя на внезапный приступ гнева Галинского. Он уже давно привык к подобным вспышкам своего шефа и не обращал на них никакого внимания. – Это только означает, что теперь потребуется больше времени и усилий на восстановление её здоровья. А вам именно это и нужно, – добавил Мистер Z спокойным голосом, как терпеливый учитель, который разговаривает с отстающим учеником.
– Да, да, – ответил Галинский явно раздраженно. – Но твои действия чуть не привели к провалу. Мой план полетел бы к чертям, если бы она не выжила.
– Но она жива, господин, вам не о чем беспокоиться. Еще уйдёт много месяцев на её восстановление, а Ролан Карбанович будет у вас в пожизненном долгу. Он у вас теперь в кармане, господин.
– Ну хорошо, хорошо, убедил. – Галинский сдался. – Только в следующий раз без самодеятельности.
21 ноября 1992 г. Москва, Россия
Прошло два с половиной месяца с того страшного дня, когда пожар уничтожил дом Ролана, а его сестра Анна попала в больницу в коматозном состоянии. Ролан помнил каждую минуту того ужасного дня и хотел, чтобы эти страшные воспоминания навсегда стёрлись из его памяти. Но были и некоторые позитивные моменты, запечатлевшиеся в его памяти с того дня; самый важный из них – это когда Анна проснулась и вышла из комы на седьмой день после трагедии. Врачам потребовалось ещё несколько недель и две серьёзные операции, приведшие почти к полному выздоровлению Анны. Ролан был счастлив как никогда. Врачам удалось сохранить её руки, но предстояло ещё множество пластических операций, а также физиотерапия и психологическая реабилитация. Для этого Анна была перевезена в Москву и помещена в институт травматологии под личным наблюдением самого академика Антонова, и всё это благодаря Абраму Галинскому.
В последнее время Ролан частенько думал, что его первая случайная встреча с Галинским в Карелии была истинным благословением. В непростое для Ролана и его семьи время Галинский повел себя как настоящий друг и сделал всё, что было в его силах. Ролан был уверен, что если бы не содействие Галинского в организации самых лучших докторов страны, которые вылетели из Москвы в Карелию для спасения Анны, то исход мог бы быть совершенно иным.
Анна и Ролан прибыли в Москву только пару дней назад, но Галинский уже посетил больницу дважды. Для того чтобы Ролану было легче навещать сестру, Галинский снял ему квартиру рядом с больницей. Для Ролана решение сопровождать сестру в Москву и остаться с ней до её полнейшего выздоровления было естественным и однозначным. Политическая жизнь, в центре которой он вращался всего несколько недель тому назад, теперь казалась ему далёким сном. Решение уйти с поста лидера «Нового Поколения» было принято легко; Ролан решил быть рядом с Анной до тех пор, пока она не выздоровеет полностью. В конце концов, для него семья была всегда на первом месте. Жизнь в очередной раз доказала, что может преподносить непредвиденные сюрпризы, но Ролан искренне надеялся, что самые плохие из них уже позади.
Я прочла ещё одно интересное примечание в дневнике Галинского, в котором упоминался РК и которое, как мне показалось, содержало ключ к разгадке происхождения этих инициалов.
22 ноября 1992 г. Москва, Россия
…РК в Москве! Мой…
Я решила проверить мою догадку. Были ли эти две загадочные буквы РК действительно аббревиатурой Ролана Карбановича, можно было без проблем проверить в Интернете. Как только я занесла Ролан Карбанович 1992 год в поисковую систему, я немедленно получила сотню результатов. В первом же параграфе, на который я щёлкнула мышкой, я увидела подтверждающую мои подозрения информацию: Ролан Карбанович перебрался в Москву из Карелии в ноябре 1992. Даты соответствовали; теперь у меня не оставалось никаких сомнений, что именно о нем шла речь в дневнике Галинского. К сожалению, узнать, почему Карбанович поставил крест на многообещающей политической карьере в Карелии и переехал в Москву, где стал работать с Галинским, представлялось абсолютно невозможным. Но запись Галинского мой была однозначным подтверждением его участия в судьбе Ролана.
18 сентября 2009 г. Лондон
В этот день Тигров позвонил мне в половине восьмого утра. Последние две недели мы были на связи каждый день. После встречи с Галинским в «Аннабэлс», я с нетерпением ожидала вечеринки у него дома, которая была назначена на 19 сентября. Я, как и Тигров, возлагала большие надежды на этот вечер. Мне предстояло по возможности поставить там жучки и попытаться обнаружить местонахождение секретного дневника. А между тем я уже трижды ездила в Бэкингемшир наблюдать за Рубиновым имением. Каждый раз я маскировалась под один из моих любимых образов, которым я частенько пользовалась, – пожилой женщины Агнес. Это был хорошо отработанный образ, поиском которого я занималась несколько месяцев.
