Перед Бехбитом убегала вдаль невысокая железнодорожная насыпь. Направляя коня вдоль нее, всадник продвигался к городу Новый Чарджуй. Этот город — русское поселение на бухарской земле, у скрещения железной дороги с Аму-Дарьей, — стоит совсем недалеко от крепости Старый Чарджуй. Город и крепость в то время — первые годы после Октябрьской революции — представляли собой два враждебных мира: в Новом Чарджуе власть принадлежала Совету рабочих и солдатских депутатов, в Старом — все еще сидел кровавый бек, ставленник эмира Бухары.
Бехбит не мог скрыть радости по поводу того, что выскользнул из рук алчных сарбазов: он ехал, вполголоса напевая. И невдомек ему было, что в это время его преследователи уже приближались сарбазам.
А те, забыв, обо всём на свете, все еще дубасили друг друга, царапались, лягались из-за злосчастной монеты.
— Эй, вы! Из-за чего драка? — грубо окликнул их Абдурашид.
Но они только в недоумении таращили на него глаза.
— Здесь только что был всадник. Куда он направился?
Немного придя в себя, коротенький сарбаз, которому не досталась монета, не обращая никакого внимания на вопросы, с ненавистью глянул на длинного и отошел в сторону.
Долговязый, чтобы подальше спрятать отвоеванную монету, проглотил ее и кое-как объяснил причину драки. Не раздумывая; Абдурашид вынул из кармана золотую, монету и кинул обделенному. Тот, изловчившись, поймал ее на лету, точно собака — корку хлеба.
— Туда пошел! Туда! — обрадованно затараторил он, махая рукой в сторону железнодорожного полотна.
Преследователи поскакали в указанном направлении.
БЕЖАТЬ — ПОЙМАЮТ, ОСТАНОВИШЬСЯ — СХВАТЯТ
Небо над Чарджуем было чистым, лишь в стороне стояло белое облачко, словно барашек, отбившийся от стада. Оно было золотистым по краям от лучей заходящего солнца.
Все ближе город, сверкающий белизной домиков, утопающий в садах. И на душе у коренастого силача Бехбита становилось все светлее. Счастливо улыбаясь, он поглядывал на розовеющее облако. «Сирота вроде меня, — подумал парень, вспоминая свою нелегкую жизнь. — Его согревают лучи солнца, а меня…» Он не успел закончить мысль: справа послышался топот коней. Резко обернувшись и разглядев погоню, Бехбит закусил губу и изо всей силы хлестнул коня.
Конные лутчеки во главе с Абдурашидом, взмахивая плетками, мчались во весь опор. Расстояние между ними и Бехбитом сокращалось.
Он еще раз глянул на преследователей, соображая, как бы все-таки спастись. Горячий пот струился по лицу. «Что же делать? Бежать — поймают, остановишься — схватят. Пожалуй, не отобьешься от четверых… Буду защищаться! Если погибну, то как подобает мужчине».
Вытащив из-за пазухи револьвер, Бехбит спрятал его в рукаве. Всадники уже обводили его спереди. Вырвавшись вперед, всадник с повязанным лицом — Абдурашид — схватил коня за узду.
— Вяжи ему руки! — крикнул он лутчекам.
Бехбит, глянув в распаленные яростью узкие глаза врага, отозвался, притворяясь, что теряет силы:
— Вяжи, вяжи! Чему быть — не миновать…
Один из всадников начал стягивать с поясницы кушак, второй согнулся, втискивая рукоять плетки за голенище сапога, Хаким безуспешно пытался сладить с норовистой лошадью.
Поняв, что удобный Момент наступил, Бехбит выхватил из рукава револьвер и в упор дважды выстрелил в Абдурашида. Но тот успел увернуться — обе пули попали в оказавшегося позади Хакима. Лошадь взвилась на дыбы, и бездыханный всадник рухнул на землю. Заткнув револьвер за пояс, Бехбит сильными руками схватил еще одного преследователя за халат на груди, рывком свалил с коня. В этот же миг сильный удар по затылку вышиб из седла Бехбита. Когда поднимался, лутчек с раскрасневшимся от гнева лицом бросился на него. Бехбит изо всех сил ударил врага ногой в живот и сбил наземь, но не удержался и сам повалился лицом вниз. Этим воспользовался Абдурашид: спрыгнув с коня, он рукоятью револьвера стукнул Бехбита по затылку. У того искры посыпались из глаз; он еще попытался встать, но носок сапога ударил его по голове. Теряя сознание, Бехбит перевалился на спину и замер…
ПЛОХИЕ ВЕСТИ
Один из лутчеков, поддерживая мирахура под мышками, помог ему взобраться в седло.
— Ждите нас у караулбеги, — приказал бородатый. — А мы с господином мирахуром проедем в Старый Чарджун.
Взяв с собой трех всадников, бородатый вместе с мирахуром направился в сторону крепости.
Еще не стемнело, когда они, пропетляв по кривым улицам Старого Чарджуя, постучали в ворота двора на самом краю города-крепости.
Открыл им толстобрюхий старик с желтым нездоровым лицом и козлиной бородкой. Поприветствовав гостей, он умильно затараторил:
— Добро пожаловать! Его светлость Искандер-паша с нетерпением ожидает вас! — И, прижав ладонь к груди, попытался согнуться в поклоне.
Тем временем ворота распахнулись настежь, всадники въехали во двор. Двое прислужников, суетясь, помогли им спешиться и, взяв коней под уздцы, отвели куда-то. Бородатый вместе с мирахуром прошли в отведенные им покои.
Длинный тощий человек легко поднялся им навстречу, пожал руки. Колючие голубые глаза его внимательно разглядывали каждого, и взгляд их был неприятен. Указав на ковры, длинный предложил гостям сесть. Бородатый сел, по восточному скрестив ноги, а мирахур утер лицо ладонями и повалился на бок.
Тощий — это и был Искандер-паша — протянул каждому по пиале с чаем.
— Хороших новостей нет, господа, — начал он, ощупывая глазами бородатого, который поежился от неприятного чувства, — а есть новости плохие: большевики захватили караван с оружием. Ни винтовок, ни пулеметов у нас пока не будет…
Бородатому словно горячий уголь кинули под пятку: забыв о выдержке, он выкрикнул тонким, раздраженным голосом:
— Как?! Большевики получили оружие, предназначенное нам? А у нас такая нужда… Имей мы больше оружия, давно Керки был бы в наших руках!
Искандер-паша хладнокровно выслушал его возбужденно-бессвязную речь и проговорил утешающе:
— Запаситесь терпением, уважаемый господин! У британского командования имеется достаточно винтовок и пулеметов. Недели две придется подождать…
— Да мне оружие сейчас нужно, сейчас! — в отчаянии простонал бородатый.
Они говорили довольно долго, и в конце концов Искандер-паша убедил собеседников не терять надежды. Поздно ночью толстобрюхий хозяин проводил гостей. Они отправились в ближайший аул, где находилась ставка караулбеги — такого же, как и мирахур, важного сановника Бухарского эмирата.
СИЛА НЕ ТОЛЬКО В ОРУЖИИ
Где-то за железнодорожной насыпью, совсем близко, ударили револьверные выстрелы — раз, другой… Командир конного дозора круто осадил рысака, прислушался. Потом решительно свернул с насыпи, наполовину обернувшись, подал команду:
— За мной!
Четверо кавалеристов, у каждого фуражка со звездочкой ремешком подтянута к подбородку, свернули вслед за ним. Командир с красноармейцами вылетели на железнодорожную насыпь как раз в тот момент, когда лутчеки стягивали ремнем руки на спине лежащему без движения Бехбиту.
Завидев красноармейцев, один из них — то был Абдурашид — выпрямился, в страхе завертел головой. В этот самый миг другой лутчек, помогавший связывать Бехбита, уже прыгнул на коня; лихорадочно вырывая из-за голенища плетку, он порывался удариться в бегство вслед за третьим лутчеком, который во весь опор мчался прочь от места схватки. Не отрывая взгляда от приближающихся бойцов с красными звездами, Абдурашид вдруг заметил, что лошадь, на которой сидит лутчек, его лошадь.
— Слезай! — не своим голосом закричал Абдурашид, хватаясь за узду. Только на своем коне он надеялся уйти от погони.
Но лутчек, вырвав, наконец, плеть из-за голенища, хлестнул ею по голове Абдурашида и рявкнул:
— Прочь! А то…
Но докончить не успел: присевший от удара Абдурашид выпрямился и свалил лутчека с коня на землю. Едва успел вскочить в седло, как поверженный лутчек поднялся на ноги и вцепился в стремя. Лошадь прянула в сторону, увлекая его за собой, но он не разжал рук. Тогда Абдурашид, стиснув зубы, выхватил нож, с маху всадил в шею своему недавнему сподвижнику. Крупное тело грохнулось на поблескивающий серебром солончак…
Командир дозора на скаку выхватил маузер, прицелился в удаляющегося всадника, выстрелил. Тот на секунду выпустил поводья, пошатнулся в седле, но тотчас опять схватился за узду. Он скакал напрямик в сторону крепости Старый Чарджуй.
— Прекратить преследование! — поднимая маузер, крикнул командир. Трое всадников, поравнявшись с ним, натянули поводья. Красноармейские дозоры из города в силу соглашений не должны были приближаться к бухарской крепости. К тому же здесь можно было нарваться на сильный отряд лутчеков. И бойцы повернули к месту, где валялись два трупа, и один из красноармейцев развязывал руки Бехбиту. В стороне бродили три оседланные лошади, потерявшие всадников.
