4
Родители позвонили из поезда на дедушкин «домашний».
– Алло!
– Здравствуйте, – ответила Лика хорошо поставленным взрослым голосом, – вас приветствует туристическая компания «Индия для всех». Мы рады предложить нашим клиентам…
– Алло! – забеспокоился папа. – Я куда попал?
– Вы попали в самую расзамечательную туристическую компанию. Мы будем возить вас на слонах, кормить финиками, и (сейчас внимание!) звучит народная индийская песня… – Лика задумалась на мгновение. – «О Ганге»!
Она слегка отодвинула трубку от лица и затянула тонким голосом:
– Ай-яй-яй! Ооо! Ооо! Ооо! Кааак же я люблю Ганг! Там так много крокодилов, слонооооооооооов и… И водыыыыыыыы!
Папа с мамой с умилением слушали по «громкой связи» этот концерт. Их соседи, двое суровых кавказских мужчин, были удивлены, но остались невозмутимыми.
– Дорогое агентство, – сказала мама, – вас тоже с первым апреля! В следующий раз наберем прямо из Индии. Как ты там? Все нормально?
Конечно, нормально! Два месяца жить у дедушки! А вам было бы не нормально? Лика домыла посуду и глотнула из стакана еще горячий чай. Дедушка ушел совсем недавно, видимо, опаздывал в театр.
Цветастые пеналы, ручки, фломастеры она положила на письменный стол, а свои девичьи принадлежности, заколки и резинки для волос, рассовала по ящикам. Снова позвонили.
Механический голос сообщил: «Уважаемый абонент! За вашим номером числится задолженность суммой сто двадцать рублей шестьдесят четыре копейки. Во избежание отключения…»
Лика знала, где лежат счета. На ощупь взяла в прихожей с полочки несколько листочков и подошла к окну. Щурясь на солнце, стала отрезать ножницами поля – так требовалось при оплате в Сбербанке.
Первое апреля не перевалило еще за середину, а сколько всего хорошего ждало впереди: сухой асфальт на улице, ветер в носу и дедушка в театре.
Сколько хорошего, но перед этим… Она знала: как ни откладывай, а одну вещь до ухода сделает обязательно. Как ни радуйся солнцу, свой долг печали она помнит. Аккуратно сложив листочки, подошла к старому, выгоревшему на солнце шкафу. Дедушка называл его «шифонер», бабушка – «шифоньер», он стоял здесь всегда и был почти еще одним членом семьи. Шкаф имел неопределенную глубину и, по-видимому, являлся бесконечным: прячась там в детстве, Лика ни разу не добралась до дальней стенки.
Потянула за ключ скрипучую дверцу, подошла ближе, стала лицом к лицу с черным провалом. Тихие, покорные бабушкины платья висели ровно, одно за другим, выстроившись в ряд. Она приблизилась и вдохнула этот запах нежности, самый лучший, какой знала в своей жизни. Окунулась глубже, обняла платья. С самого края, почти у стены, почувствовала холодок металла: пальцы наткнулись на парадный бабушкин пиджак с медалями.
Оплатить счета не получилось. Лика потолкалась полчаса в Сбербанке, а потом объявили перерыв. Просочившись сквозь старушек на улицу, она побежала вниз по лестнице, мимо сквера – и вот он, оперный театр – старинный, с высоченными колоннами, словно сказочный дворец посреди города. Здесь даже во время войны, при немцах, шли спектакли, и в музее театра остались отзывы немецких солдат, мол, спасибо, Чайковский очень понравился.
Она пронеслась мимо огромной тумбы с афишей «Пиковой дамы» (Премьера! Спешите!) и оказалась в «Чиполлино». Ну да, странное название для детского кафе при оперном театре. Назвали бы «Щелкунчик» или «Петя и волк», а то – «Чиполлино».
Год назад, когда умерла бабушка, дедушка сказал:
– Сидеть с тобой теперь некому, будешь сама педагогом.
Он отвел ее в «Чиполлино» и попросил «показать, чтонибудь» администратору кафе. Лика все и показала: Утесова, вылупляющегося динозавра и даже выступающего Путина. Путина зарубили сразу, Утесова вообще не прокомментировали, а динозавр понравился. Было принято решение, что талант у Лики есть, и ее можно взять на работу: развлекать детей. Нарядили клоуном, однако этот образ не понравился уже ей самой.
– Мне не близок этот образ, – заявила она администраторше. Та почему-то засмеялась, а дедушка сказал, что придумает «кое-что». Увел Лику наверх, в гримерную мастерскую, порылся в своих запасах, а потом усадил напротив окна и стал колдовать.
Присматривался, отходил, что-то клеил. А через полчаса, закончив работу, подвел к зеркалу.
– Нравится?
Перед Ликой стоял настоящий сказочный эльф: с ушами, как положено. Впрочем, нос был гномичий, крючком. Новое сказочное существо Эльфогном, с которым можно играть, общаться, но который при этом… ты сама!
– Нравится, – застенчиво сказала Лика и сразу стала придумывать, что бы такого изобразить. Они пошли с дедушкой по запутанным коридорам обратно в кафе, встречая на пути работников театра.
– Здравствуйте, – говорила всем Лика.
Люди удивлялись, иногда даже – пугались, а она торжествовала: это был успех!
В кафе Лика окликнула администраторшу сказочным голосом:
– Не подскажете, как до ближайшей лесополосы добраться?
Администраторша обернулась, ахнула и узнала ее, видимо, только по дедушке, стоящему за спиной.
– Господи… Валерий Иванович, ну вы и волшебник!.. А этот образ тебе близок?
– Ближе некуда! – ответила Лика, ударила себя в грудь и пропищала: – Мне бы в лесочек ближайший. В городе прокормиться нет никакой возможности.
Так что уже год, как Лика дружила с Эльфогномом. Странно получалось: вроде и знаешь, что это – ты сама, а все же как-то вдвоем веселее. Он и говорит по-другому, и сидит, и ходит. Бывало, прибежишь из школы, супа в себя закинешь, а через полчаса уже:
– Привет, девочка!
– Привет, чудище!
Гримировалась Лика теперь сама. Она и раньше дедушке помогала, но за год так здорово научилась «превращаться», что его участия уже не требовалось. Обычно она занималась с детьми в выходные или во время спектаклей, когда взрослые слушали оперу. И теперь уже точно знала, как вести себя с малышами. Сначала – мультики. Тут даже думать нечего. Под мультики они в себя приходят, привыкают, что родители ушли. Но только если совсем маленькие, им объяснять надо. Они же не понимают ничего про принца Лимона, сеньора Помидора и про кума Тыкву с его финансовыми затруднениями. Даже элементарные погони приходится разжевывать: что происходит, когда и кого бояться.
– Ой! Посмотри, Чиполлино побежал, его сейчас догонят! Что же делать? Наверное, надо бежать быстрее! Класс, он побежал быстрее! Его теперь не догонят!
Потом – рисовать. Больше всего Лике нравился трехлетний Антошка. Глазки умные, носик кверху. Но – не художник. Она рисовала за него, а потом показывала результат старшему брату, который приходил «забирать». Брат улыбался, хвалил Антошку. Может, даже догадывался про подмену… А может, нет. Но он был хороший. Не то что другие старшие братья и папаши. За год Лике шортики эльфа стали малы, и… Ну в общем… Как сказать… В общем, иногда Лика видела, как они смотрели на нее, конкретно на ноги! Например, демонстрируется родителям Репка. Лика – Репка, остальные за жучек. Тянут-потянут, а Лика смотрит в зал и видит, как на нее пялятся.
Поэтому больше она любила устраивать театр для самих детей. Теневой! Становилась за ширму, включала яркий свет и изображала всяческие силуэты.
– Кто я? – спрашивала она.
– Заяц! – отвечали дети.
– А сейчас?
– Бабка-Ёжка!
– А сейчас? – надевала шляпу и брала смешное ружье, похожее на тромбон.
– Охотник!
– А сейчас? – Можно еще нацепить «пятачок» и встать на четвереньки. Задумались? Хррр-хррр!
– Свинья, поросенок! – кричали малыши наперебой.
– Ну а так? – Просто на корточки и – клубочком. Дети затихали, но ненадолго. Всегда находился кто-нибудь догадливый:
– Репка?
«Вот он сидит напротив, спиной к окну. Старый, седой, прекрасный. Опустит голову – и солнце бьет поверх, на потрескавшийся пол. Поднимет – оно опять играет в его волосах.
Подходит совсем близко, наклоняется. Вдох – и тихий, благородный запах старости убаюкивает. Берет меня за подбородок, трогает, поворачивает из стороны в сторону. Он совсем близко. Гладит шею. Руки крепкие, в них так спокойно.
Как глядя на взрослого человека, сложно представить, что когда-то он был ребенком, так рядом с ним не верится, что он был молодым мужчиной, потом средних лет, потом еще старше, еще… А я? Я тоже буду старой? Как это представить?
Он возвращается и садится на свой стул. Рисует. Смотреть не дает. Я знаю, что там, на бумаге, уже живет другой человек. Это я, но другая… Через много лет… Через сколько?».
Лена приехала в город два года назад. Сейчас и драматическим актерам тяжело (если не в Москве), а оперной певице и подавно. Театров по стране раз-два, и обчелся. В столицах можно всю жизнь просидеть на «скамейке запасных», там своя мафия, примы окопались серьезно. За границей пробовала – не вышло. Потратила столько денег, поездила по прослушиваниям, а толку? И вот – позвали сюда. Петь. Нормальные главные партии. Любой актер вам скажет, что можно ждать в столице год или два, но, если эти два затягиваются на пять, он едет туда, где можно работать.
