— Насчет нашей встречи, Фил.
— Оливер, это не мой вопрос.
— А какой твой?
— Когда свадьба, Оливер? — И тут же повесил трубку. Его смех доносился от самого Крэнстона.
— Кто это был? — спросила Марси, хотя я был уверен, что она догадалась. — Он, видимо, тебя очень любит.
Я взглянул на нее с благодарностью за понимание.
— Да. Вполне взаимно.
Марси подошла и села на кровать. И взяла меня за руку.
— Я знаю, тебе неловко, — сказала она.
— Здесь так тесно и все набито битком.
— У тебя в голове тоже. И у меня.
Мы посидели молча. Насколько далеко зашла ее интуиция?
— Я никогда не спала с Майклом в той большой квартире, — начала Марси.
— Я никогда не спал с Дженни здесь.
— Понимаю, — сказала она. — Но если бы я встретилась с его родителями, это вызвало бы головную боль или приступ тошноты. Все, что напоминает о Дженни, для тебя все еще мука.
Я не мог опровергнуть ни слова из того, что она сказала.
— Не отправиться ли мне домой? — спросила она. — Я не обижусь, если ты скажешь да.
Без малейшего колебания — это был единственный способ — я ответил: нет.
— Пойдем пройдемся. Выпьем чего-нибудь.
У Марси была странная манера брать инициативу в свои руки. Мне нравилась ее решительность. И ее способность справляться с ситуацией.
Вино для меня и апельсиновый сок для нее. Она чувствовала, что я хочу тут задержаться, поэтому вела легкий разговор. Мы обсуждали ее деятельность.
Не многие из нас знают, что делают президенты сети типовых фирменных магазинов. Это не так уж увлекательно. Они должны посещать каждый магазин и проходить по каждому проходу.
— Как часто?
— Все время. Когда я этого не делаю, я бываю на показах мод в Европе и на Востоке, стараясь угадать, что может оказаться следующим первоклассным эротичным товаром.
— Что является «эротичным» в деловом смысле, Марси?
— Когда на тебе надет тот дурацкий кашемировый свитер, который я тебе подарила, ты рекламируешь наш стиль. Понимаешь, в двадцати разных магазинах может продаваться какой-нибудь простой свитер. Но мы всегда рыщем в поисках создателей имиджа тех вещей, о которых люди никогда раньше не думали, что они им нужны. Если мы угадали, они видят это в нашей рекламе и давятся в очередях. Понятно?
— С точки зрения экономики, — сказал я с напыщенностью выпускника престижного университета, — вы создаете ложный спрос на товар, имманентное свойство которого — не представлять никакой ценности.
— Скучно, но точно. — Она кивнула.
— Выразим это более доходчиво. Если вы скажете: «Нынче в моде говно», то все бросятся покупать навоз.
— Правильно. Наша единственная проблема — как бы кому-то другому эта блестящая идея не пришла в голову раньше, чем нам!
Машина Марси была припаркована (незаконно) перед моей квартирой. Когда мы вернулись, было уже поздно. Но я чувствовал себя лучше. Или думал так, под влиянием вина.
— Ну вот, — сказала она, — я проводила тебя домой.
Безупречный такт. Теперь у меня выбор из двух. И я точно знал, какой из них мне нужен.
— Марси, если ты уедешь, ты будешь спать одна, и я буду спать один. С точки зрения экономики, это неэффективное использование спальной площади. Согласна?
— Да, — сказала она.
— Кроме того, мне действительно хочется тебя обнять.
Она призналась, что наши желания почему-то совпадают.
Марси разбудила меня чашкой кофе.
— В пластмассовом стаканчике?
— Я не могла зажечь плиту, — сказала она. — И вышла в магазинчик на углу.
Пожалуйста, поймите меня правильно. Мы вовсе не «живем вместе».
Мы действительно вместе питаемся, разговариваем, смеемся и спорим, и даже спим вместе под одной крышей, то есть в моем полуподвале. Но ни одна из сторон не признала никаких соглашений. И, разумеется, не брала на себя никаких обязательств. Мы не задумываемся о завтрашнем дне, хоть и стараемся по возможности больше времени проводить вместе. Мне кажется, у нас есть нечто чрезвычайно редкое. Нечто вроде… дружбы. И как ни странно, эта дружба отнюдь не платоническая.
Марси держит свой гардероб у себя в замке и, приезжая туда переодеваться, забирает почту. К счастью, иногда она привозит оттуда еду, приготовленную ее обслуживающим персоналом, у которого теперь работы сильно поубавилось. Мы поедаем все эти яства разнокалиберными ложками, сидя за кофейным столиком и обсуждая всевозможные актуальные темы. Войдет ли Линдон Б. Джонсон в историю? Какие еще шоу ужасов преподнесет нам Никсон для пропаганды «вьетнамизации»? Полеты на Луну, в то время как американские города утопают в грязи. Доктор Спок. Убийство Мартина Лютера Кинга. Похождения Эдварда Кеннеди. Футбольная команда «Грин Бэй Пэкерс». Вице-президент Спиро Агню. Джекки Онассис. И тому подобное.
Иногда Марси остается на работе чуть ли не до полуночи. Я захожу за ней, мы съедаем по дороге по бутерброду и медленно возвращаемся пешком домой — то есть, в мой полуподвал.
Иногда я бываю в Вашингтоне, и она остается одна — хотя дел у нее всегда хватает. В этих случаях она встречает меня в аэропорту «Ла Гардиа» и на машине привозит домой. Но большей частью наземные перевозки из аэропортов и в аэропорты осуществляю я.
Ее работа постоянно требует дальних странствий. Обязательного посещения каждого филиала. Что означает не менее недели на объезд «Восточного коридора», еще несколько дней на Кливленд, Цинциннати и Чикаго. И — конечно, Западный круговой маршрут — Денвер, Лос-Анджелес, Сан-Франциско. Разумеется, поездки не следуют непрерывно одна за другой. Во-первых, Нью-Йорк является оперативной базой, где Марси «подзаряжает свои батарейки». А во-вторых, в последнее время она подзаряжает здесь и мои тоже. Мы проводим вместе несколько дней подряд. Бывает, что и целую неделю.
Естественно, я бы не прочь видеться с ней почаще, но осознаю важность ее обязательств. И к тому же я наблюдаю другие пары, которым повезло еще меньше, чем нам. Люси Данцигер, например, занимает должность на кафедре психологии в Принстоне, а ее муж Питер преподает математику в Бостоне. Но даже на две преподавательские зарплаты они не могут позволить себе такую роскошь, как мы с Марси, а именно — бесконечные разговоры по телефону или уикенды в какой-нибудь экзотической местности. (Например, я вполне мог бы сочинить песню о нашей идиллии в Цинциннати.)
Должен, однако, признаться, что когда Марси нет в городе, мне как-то не по себе. Особенно летом, когда в парке полно влюбленных пар. Телефон — слишком слабое утешение. Ведь в ту минуту, когда вешаешь трубку, в руке остается пустота.
Если судить по средствам массовой информации, то мы вполне современная пара. Он работает. Она работает. Они берут — или не берут — на себя равные обязательства. Они уважают друг друга. Вероятно, они не хотят иметь детей.
По правде говоря, я бы не прочь обзавестись когда-нибудь детьми. И я не считаю брак устаревшим понятием. Впрочем, этот вопрос остается открытым. Марси никогда не проповедовала ни материнства, ни супружества. Она, по-видимому, вполне удовлетворена тем, что у нас есть. Это, как я понимаю, взаимная привязанность, не ограниченная ни временем, ни какими-либо определениями.
Но когда мы вместе, мы не касаемся этих тем. Мы все время чем-то заняты. Беспрерывное движение отчасти способствует тому, что мы проводим много времени вне моего жилища (хотя Марси еще ни разу не жаловалась на клаустрофобию). Мы бегаем. Мы много играем в теннис (но уже не в шесть утра)! Мы часто ходим в кино или в театр на спектакли, которые рекомендует Уолтер Керр из «Нью-Йорк Геральд Трибьюн». Мы оба терпеть не можем вечеринки, ибо предпочитаем общество друг друга. Но иногда мы все же встречаемся с друзьями.
Стив Симпсон заявил, что имеет моральное право претендовать на наш первый выход в свет. Гвен выразила готовность взять на себя стряпню, но мрачное предчувствие несварения желудка заставило меня высказаться в пользу ресторана «Джиаматти» в Гринвич-Вилледже.
Отлично — встретимся там в восемь.
Надо сказать, что стоит Марси появиться в какой-нибудь компании, как все мгновенно теряют дар речи. Суть проблемы явно заключается в ее внешности. Возьмем, к примеру, Стива — нормального счастливого мужа. Он изучает физиономию Марси — пусть даже издали — далеко не равнодушно. Не то, чтобы он пялил на нее глаза, нет. Он просто упорно их с нее не сводит. Таким образом Марси уже оттеснила чью-то жену. И хотя она одевается с подчеркнутой скромностью, остальные особи женского пола стараются разгадать секрет ее элегантности.
Мы идем по усыпанному опилками полу «Джиаматти». Стивен уже стоит (хорошие манеры или чтобы лучше было видно?). Гвен улыбается где-то на периферии.
Первое знакомство представляет собой еще один барьер. Вы произносите «Биннендейл», и даже самый неосведомленный человек не может остаться равнодушным. Когда представляешь какую-либо знаменитость, заранее можно ожидать вполне определенной реакции («Мне очень понравилась ваша последняя повесть, мистер Мейлер», «Как обстоит дело с национальной безопасностью, профессор Киссинджер?» и т. д. и т. п.). Словом, всегда можно найти, за что зацепиться. Но о чем сказать Марси? «Как замечательно у вас оформлены витрины», что ли?
