— Но ты же сама попросила отдать тебя в литературный класс.
Янка промычала что-то и подняла голову со стола. В щелочку между геранью и занавеской она видела очень замерзшую улицу и соседа, пытающегося попасть в подъезд под жуткими порывами грязно-снежного ветра.
Яна забрала у матери один листик, потрогала остальные записки на столе и протянула обратно вырванный из тетради лист. Мама покорно прочитала и это.
— «На веранде пахло чем-то сладковатым, по-летнему душен был сиреневый закат, отражающийся на всем. Деревья обступали небольшую дачу, где занимались своими делами несколько моложавых, не потерявших свою гордую уверенность и красоту женщин. Одна, в красном халате с темными цветами, морщилась перед маленьким зеркальцем, производя ежедневное священнодействие — выщипывание бровей. „Девчонки, вы не представляете, как мне не хочется мыть эту дурацкую посуду. Когда дети справляют — нас не существует. Зато после… Родительский комитет! Звучит-то как. Не улавливаете связи в созвучии со словом „кандидат“? Нет? Очень зря. Он стремится к миллионам, а мы к безвестной смерти. Или это у меня до сих пор шок после выборов? Лен, ты скоро с пирогом закончишь, а то мы проголодались“». Это продолжение?
— Я не знаю, — хныкнула Янка. Она прижалась к маминому теплому плечу и замерла. Лежать бы так всегда и ни о чем не думать. Только чувствовать, как мамины длинные волосы щекочут щеку, а рука гладит спину. Мама начала медленно раскачиваться из сторону в сторону, обнимая дочку, как в детстве. Потом тихо запела любимую Янкину колыбельную.
Праздник поставили за несколько дней до ее академического концерта, и Яна нервничала. Девочки нарядились как могли. Катя была в простом и сером облегающем платьице, Аня — в длинной черной юбке и кофточке с вырезом. Яна долго стояла у своего шкафа и перебирала вещи. Наконец пришла мама, отобрала у нее джинсы и дала короткое и очень простое черное платье. Она же подобрала ей почти невидимые бусы и даже разрешила накрасить глаза темнее, чем обычно.
Дима с Русланом, как всегда, пришли в джинсах и обычных рубашках. Они стояли отдельно и усмехались, разглядывая девчонок из их класса. И когда Руслан превратился в такого сноба?
Надежда Васильевна долго говорила что-то со сцены. Но Яна ничего не слышала и не понимала. Она теребила край своего платья и поглядывала в сторону Димы. А тот сидел, откинувшись на своем любимом кресле, и смотрел в потолок.
— А откроет наш сегодняшний вечер наша Яна Ларионова с джазовой композицией «Звезды на небе». Музыка Бориса Борисова. Слова Елизаветы Дитерихс.
Как во сне Яна услышала аплодисменты и поняла, что идет к фортепиано, которое специально вытащили из маленького класса в зал. Она закрыла глаза и несколько раз глубоко вздохнула. Не помогло. Она видела, что ее руки дрожат от волнения, а ноги стали ватными.
«Да что же это такое? — в ужасе думала она и пыталась сосредоточиться на клавишах. — Это даже не международный конкурс, это обычный концерт для „своих“. Успокойся… Тихо… Ты справишься, ты справишься, ты — лучшая в музыкальной школе…»
В зале кто-то покашлял, Яна посмотрела в ужасе на толпу и встретилась с Диминым взглядом. Он смотрел на нее без обычного ехидства, а скорее с какой-то надеждой. И от его взгляда все волнения и тревоги тут же ушли. Яна благодарно улыбнулась ему и склонилась над фортепиано.
Старалась отключить мозг, не думать о нотах и бегающих пальцах. Главное, не зациклиться на том, что она может сбиться или забыть, куда ставить палец в следующую секунду. Просто отключить мозг и смотреть на себя будто со стороны.
Вдруг чья-то мама начала подпевать красивым тихим голосом:
Тени ночные плывут на просторе,
Счастье и радость разлиты кругом.
Звезды на небе, звезды на море,
Звезды и в сердце моем.
Даже Яна не знала этих слов.
Аплодисменты.
Яна встала, слегка поклонилась гостям и вернулась на свой стул у стены. Катя ободряюще толкнула ее плечом. У нее было очень хорошее настроение. А Яна чувствовала, как краска спадает с ее лица и способность соображать возвращается к ней.
Она снова посмотрела на Диму. Он тоже задумчиво бросал на нее взгляды и прикусывал губу.
Объявили спектакль, весь класс дружно поднялся. Кто-то один выходил в середину и что-то декламировал, но Яна облокотилась о подоконник и увидела, что Дима стоит рядом.
— Привет, — сказал он, и Яна почувствовала, что ей тяжело дышать. — Хорошо сыграла. Мне понравилось.
— Спасибо, — сказала она хриплым голосом и откашлялась. Оглянулась вокруг, надеясь, что никто не заметил ее смущения. А у Димы на его красивом лице не было ничего написано. Он стоял как каменный, со строгим выражением лица.
— Я тут… — Дима замешкался и вытащил из-за спины сверток. — Я решил на Новый год подарить тебе это.
— Это? — улыбнулась Янка и протянула руку за подарком. Робко коснулась кончиками пальцев его руки. Дима вздрогнул. Янка отдернула руку и посмотрела на сверток. — По форме напоминает толстый диск.
— Да, это подарочный комплект альбомов «Нирваны». Думаю, что ты так и не послушаешь их, но все-таки это ценный подарок для многих коллекционеров, я в Америке купил, когда мы туда ездили с сестрой. Не понравится — продашь в Интернете и купишь себе что-нибудь из Шостаковича.
— С ума сошел, — Яна низко опустила голову, чтобы Дима не увидел ее реакции. — Прости, у меня как-то… ничего для тебя нет…
— Так и Новый год еще не наступил, — таинственным голосом сказал Дима. Яна посмотрела в зал и поняла, что никто не замечает их разговора у подоконника. Вот так всегда — это самый лучший момент в ее жизни, и никто этого не видит. Потому и останется Димин запах одеколона, снег за окном и аккуратно запечатанный сверток в ее руках только между ними. Между ними…
— Янка, эй, тс, иди сюда! — Это была неугомонная Катя. Она махала рукой, призывая Яну выйти к остальным участникам короткого спектакля. Яна вышла на середину, вцепившись обеими руками в подарок. Странно, но Дима шел за нею.
Оказалось, что ее слова были сразу после его слов. И тут она поняла, что происходит и кому она будет говорить этот странный текст, который автоматически заучила накануне.
— Ты — моя Муза, мой танец, любовь… — произнесла она дрожащим голосом последние строки своего стихотворения, обращаясь к Диме. Он улыбался ей одними только кончиками губ. А потом они отступили назад, в толпу, и хором сказали три раза: «Открылась бездна, звезд полна. Звездам числа нет, бездне — дна».
Яна почувствовала, как от всех этих голосов у нее побежали мурашки по коже.
Дима стоял так близко, что они касались плечами друг друга. Яна опустила вниз руки, которые до этого держали на уровне груди подарок, и Дима пальцами тронул ее раскрытую ладонь. От этого прикосновения Яна чуть не упала в обморок. Она и не думала, что бывает так приятно.
Дима нежно трогал ее пальцы, один за другим, а Янка сжимала все сильнее и сильнее подарок. Она уже обожала Курта Кобейна и его дурацкую группу, которая совсем не умела играть. И тут Дима взял ее за руку, и Яна поняла, что счастье наполняет ее всю. До самой макушки. Она хотела бы, чтобы этот момент продолжался вечно.
Но гости захлопали, Янке пришлось поклониться вместе со всеми. Рядом улыбалась Катя, Аня делала странные реверансы, а Дима отпустил ее руку и тоже снисходительно похлопал за компанию.
После этого к Яне подошел ее редактор из газеты и стал расспрашивать о сроках сдачи следующей главы. Потом протянул ей несколько экземпляров газеты с ее первой публикацией в настоящей периодике. Он что-то говорил об откликах читателей, об иллюстрациях, а Яна оглядывалась по сторонам. Дима испарился.
Им объявили о начале экзаменов в четверг. Должна была прийти какая-то комиссия, чтобы проверить знания учеников экспериментального класса. А у Яны из головы не уходил Новый год и Дима. Она сидела дома за столом и смотрела, как возвышаются в ее комнате груды книг. Они уже загородили половину монитора. Русская классика собирала пыль на полочке для косметики, учебники Белошапковой, Панова и Горшкова с укором выглядывали из-под подушки. Янка уже третий день спала на них. Так, на всякий случай. Катька говорила, что иногда это помогает.
Наступил очередной вечер после репетиции в музыкальной школе и общения в редакции по поводу каких-то не подходящих для газеты сюжетных линий в романе.
Янка села за стол, отодвинув грязную посуду на подоконник. Принюхалась. Из маленькой белой кастрюли чем-то кисло пахло. Яна распахнула форточку и выставила кастрюлю на улицу. Туда, где весной в кормушке обитали воробьи. Мама третий день была на стажировке в другом городе. Там проходил международный слет по аэробике. А папе было некогда заниматься Янкиной комнатой. По утрам он варил суп из макарон и молока. Получалось очень вкусно.
