И Ходжа как воду легко и сонно выпил всю бутыль и съел все мясо и сыр и каймок и лепешку
И спело уснул в алом одеяле
И от густой еды сытые семена потраченные в теле его вновь явились родились зароились восстали для новых соитий великий зебб Ходжи приготовляя
Айхйяааааааааааахххййййяааааааааа
Но тут великий зеббостроитель зеббоносец проснулся потому что ктото терзал мучил его спящий зебб сладчайшими бархатными мяклыми губами младенческими зубами устами…
Ходжа открыл один зеленый глаз а он был разноглазый — другой глаз был черен как ночь вселенной — и увидел у зебба спящего своего каракулевого несметно курчавого агнца ягненка
И ягненок искал сосок матери своей овцы
И вот набрел на находчивый необъятный вселенский зебб Насреддина…
Тогда Ходжа сказал иль подумал:
…зебб мой утешитель не только мой а всех встречных тварей.ю…
И не они одни жертвы мои а я жертва их…
И стало ему печально от истины сей.
Но не отогнал он агнца сосущего…
А жена Хуршеда Хуфу Каджурахо райская мухоловка глядела на спящего на алом одеяле мужа своего и радостно сосущего агнца и впервые пожалела великого зяббоносца.
И впервые рука ее не хотела выпустить метнуть гневный справедливый нож верной жены.
И еще зло мстительно подумала она: «Не жаль мне что с агнцев этих снимают сдирают каракулевую шкурку»…
Но потом каракулевый ярый ягненок отошел от Ходжи.
Но потом Ходжа поднялся с алого одеяла и обнял благодарно гостеприимного локайца пастуха Дария Гуштаспа III…
И пошел побрел в дальные горы к гнездам орлов и грифов-могильников дегустаторов свежей зоркой пади.
И Хуршеда чуя близкий исход конец великим путешествиям зебба мужа своего нежно и хищно изогнувшись повлеклась за Ходжой который обреченно разочарованно брел за хозяином-зеббом путеводительным своим…
Ойхххххо! Аллах помоги мне!..
Ведь за горами уже небо начинается и там кончатся все странствия плотяного земного зебба мужа моего!..
Ойххххооо!.. Ведь не пернатый же! не крылатый же он!
Ойхооо!..
Но тут Хуршеда вновь была в смятенье и вновь нож восстал в руке её и искал убить мужа её.
…на вершине нагой скалы было гнездо орлов и Ходжа легко взошел на скалу.
И Хуршеда почуяла что Ходжа уже был здесь и знал тропу к гнезду…
И тут с небес опустилась явилась белая орлица
И она тихо нежно смятенно покорно села близ Ходжи
И радостно ало опустила горбатый адский клюв свой и подъяла перья литые хищные свои являя сокровенность свою пернатой подруги и крылатой жены
И они соединились и радостно бились вились в птичьем орлем соитьи…
И тут Хуршеда вновь разъярившись хотела ударить уязвить ножом мужа своего птицелова
Но тут нож упал из рук её потому что орлица, замахала несметными крылами
И Ходжа припал к ней объяв ее руками и к священному ужасу Хуршеды они подпрыгнули и стали неразлучно летать от одной скалы к другой
И так бились в воздушном бешеном соитье и летали, витали над скалами
И иногда белые перья орлица роняла а Ходжа уронил свои сапагичарохи
И летал босоного прильнув припав прикипев совпадая со орлицей летящей…
И они летали витали над скалами в святом исступленном соитье…
Но потом устали увяли и почти на скалу пали пали пали и долго долго разлучались… друг от друга отделялись о разлеплялись как утром веки сладко спящего дитяти…
Айххха!
Ах Хуршеда!..
А кто еще в мире этом видел такое слиянье соитье двуногого и пернатой?
Человека и птицы древлейшее первоначальное первозданное соитье?..
Где? кто увидит?..
Ай Аллах! только соитье возвышает нас и мы витаем летаем над землей как птицы?..
…любви все человеки — это птицы птицы птицы?..
…это паренье паденье только почудилось Хуршеде от усталой безумной рыдалистой ревности высокогорной её?
Иль?..
Ойх! Ойххх!…
И Хуршеда подумала печально что они с Ходжой влюбленно неразлучно низко обречённо бились струились в одеялах но никогда не летали не витали…
А великий воздухоплаватель Ходжа Насреддин преодолевший в великом птичьем соитье непобедимую силу земного притяженья
Собрав разрушенное растоптанное алое одеяло семейное пошел от великих высоких скал поднебесных к последней самой высокой горе ХанКондара
За которой уже не было ничего кроме крутой пропасти и необъятного лазоревого равнодушного к страданьям человеков как буддийские мудрецы неба неба неба
Куда уходят все души человеков и где покоится Великая Страна Усопших
Откуда приходят к нам часто гонцы наших усопших предков а мы не всегда узнаем их а мы никогда не узнаем их…
А гора Хан-Кондара сияла необъятными ликующими альпийскими снегами…
И Ходжа сладостно шел босой по сыпучим снегам ибо сапоги-чарохи он потерял уронил с небес когда витал с орлицей снежной перламутровой синеглазой.
О! что в мире слаще сладости бродить по девственным высокогорным снегам девьим разбивая разминая разрушая их хрусткое щекотливое первозданное девство?..
Их сыпучую плеву алмазную корку?..
Что? что? что?..
А Хуршеда предвкушая исход великих путешествий великого Мужа своего скользила по ослепительным крупитчатым снегам ступая в следы Ходжи и дивясь их животворной великости и парной животной живучестиследы розово дымились…
Никого не было окрест кроме льющихся слепящих снегов…
И кто же еще будет совокупляться соединяться как прежде с несчастным мужем исчерпанным истраченным моим?..
Ойхххо! Ужель? Ужель? Ужель?
О! О! О…
О! там в алмазных снегах нежно дымчато стояла цветущая талая двустволая горная алыча женовидная древесная юная жена алыча горная одинокая одинокая….
Тогда Ходжа снял с себя одеяло алое разорванное
И оно на морозе снежных вершин стало звонким почти стеклянным
И тогда Ходжа бросил в несметную пропасть осколки обломки алого изломанного одеяла и стал радостно нагим среди пустынных слепящих алмазных снегов снегов…
И жена радостно подивилась статной молодой плоти тела его
И побежала радостно за ним еще не чуя исхода.
А радостный Ходжа Насреддин великий пловец в океане безбрежных соитий побежал наго по снегам.
И нежно подбежал к алыче цветущей
И она встрепенулась заструилась как живая и она затрепетала…
И Хуршеда увидела учуяла как она затрепетала замаялась задрожала как жена верная живая сладостная долгожданная.
И Ходжа безнадежно нежно объял обнял окружил её руками и ногами и поместил нежно тихо бережно стреловидный несметный алый зебб фаллос меж двух её женовидных бархатных стволов.
О!..
И Ходжа закрыл великие свои глаза и изумрудный глаз земного мира и бездонно-черный глаз глядящий в иные загробные миры и зашептал:
— Алыча алыча жена вечная моя!.. Ты никогда никуда не уйдешь! не изменишь! не убежишь!.. Ты вечная вечная снежная альпийская небесная любовь любовь жена моя!…
Тогда Хуршеда Ситора Сарипута поняла что это вечная любовь… Тогда она яро зарыдала.
Тогда Хуршеда неслышно подошла к мужу Великому Страдальцу Певцу Апостолу Жертве Соитий
И ударила полоснула уязвила его ножом вмиг ставшим гранатовым текучим…
…они — кроткие семейные справедливые ножи!..
Айхххйи…
Тогда алыча безвинная обагрилась человечьей кровью
И стала живой плотяной алой алой от крови бессмертного Ходжи Насреддина на алой алыче распятого от любви вечной необъятной…
Аллах! Аллах! Всенебесный! Всемогущий!..
А может ли вкусить смерть Твой вечный Ходжа Насреддин странник и всех соитий святой участник?..
О святой океан соитий!..
…радостно не тонул в твоих плодоносных волнах?..
Айхххйа!..
…Ия!..
Айя!…
2001
…Дервиш сказал:
— Все люди умирают от одиночества. Если у тебя есть хоть один человек, которому ты можешь поведать о своём прошлом, и он будет внимать тебе — значит, смерть отойдёт от тебя…
Если в дом твой никто не стучится — значит скоро постучится навек войдёт древняя гостья, другиня, подруга одиноких — Смерть…
И ещё сказал дервиш:
— Человек не существует сам по себе, как не существует тело вне его частей.
А человек состоит из друзей, родных, врагов — дальных и ближних.
