Прежде чем выйти на настоящих преступников, Чарльзу Хиллу пришлось отсеять несколько мнимых злоумышленников. Одним из них оказался англичанин Билли Харвуд, отбывавший наказание в норвежской тюрьме и клявшийся, что знает тех, кто украл «Крик». Британская полиция посчитала его аферистом.
Тайный агент позвонил Харвуду, представился Крисом Робертсом, сотрудником Музея Гетти, работающим с норвежской Национальной галереей. Но блеснуть в разговоре знаниями о технике художника, использовавшего яркие насыщенные краски для передачи эмоционального напряжения, не удалось. Харвуд определенно оказался не тем человеком, на которого стоило тратить время.
Хиллу нравилось, что работа тайным агентом дисциплинирует, не дает возможности проявляться «не слишком приятным чертам характера: заносчивости, надменности, эгоцентризму и всему остальному».
Многим внедренным агентам полиции присущи высокомерие и эгоцентризм. Другой их слабостью является склонность к преувеличениям. «Мы должны постоянно себя одергивать, чтобы отличать заблуждение от истины», — говорит Хилл.
Несмотря на прекрасные манеры, Чарльз бывает резким и настойчивым. Когда он в хорошем расположении духа, взгляд его приветлив, но видимая мягкость обманчива. Как и все вспыльчивые люди, он порой дает выход гневу, но быстро отходит. Работая полицейским, Хилл поймал не одного преступника, и воспоминания о прежних профессиональных успехах до сих пор греют ему душу. Человек чести и служитель закона, Хилл иногда цитирует из «Элмера Гентри». «Он находился в том счастливом положении, о котором наделенный силой молодой человек может только мечтать, — написал Синклер Льюис о своем герое. — Его необузданная жажда насилия находила применение в благородных делах».
Хилл один из немногих людей, которые обладают вкусом, умением ценить прекрасное и одновременно способностью убеждать в своей правоте. Билли Харвуда детектив, не церемонясь, убрал с дороги, как только понял, что тот блефует. Чарльз без обиняков заявил Харвуду, чтобы тот убирался к черту со своими предложениями, благо никто не захочет иметь с ним дело. Однако Харвуд не сдавался, заявляя о своей готовности помочь. «Как любезно с его стороны вызваться помочь всего за пять миллионов фунтов стерлингов», — усмехнулся сыщик.
Следуя инструкциям Скотленд-Ярда, Национальная галерея обратилась через средства массовой информации к обществу с просьбой сообщать любую информацию о картине «Крик» председателю правления музея Йенсу Кристиану Туну, известному преуспевающему адвокату. Ответственным за взаимодействие галереи и общества в деле возвращения картины «Крик» этот полный, румяный человек был назначен только потому, что в штате Национальной галереи не нашлось более подходящей кандидатуры. Однако обстоятельства, как снежный ком свалившиеся на его голову — похищение шедевра, давление мировой прессы, вмешательство Скотленд-Ярда, проведение тайной операции, — привнесли много сумятицы в размеренную жизнь юриста. Он почувствовал себя героем остросюжетного романа, которые любил читать. Адвоката назначили председателем правления Национальной галереи менее чем за неделю до кражи картины «Крик». Как перед назначением объяснили, должность председателя правления почетна, однако формальна. Круг обязанностей вменял Туну присутствие на собраниях правления несколько раз в год и помощь в поиске замены Кнуту Бергу, который в следующем году собирался уйти в отставку. Ничего особенного, разве что изредка выпить бокал вина на встрече с благотворителями.
В пятницу, десятого февраля, за день до ограбления, Берг устроил новому председателю правления экскурсию по галерее. Тун познакомился со всеми сотрудниками, зашел в комнату службы безопасности и осмотрел экспозицию работ Мунка. На следующий день, в субботу, рано утром вместе с семьей он отправился в Лиллехаммер на торжественную церемонию открытия Олимпийских игр. В шесть часов двадцать пять минут машина проехала мимо Национальной галереи. Тун с воодушевлением рассказывал домочадцам о музее, экскурсии, устроенной директором, и своей новой работе. Если бы машина проследовала мимо галереи на четыре минуты позже, Тун мог бы заметить странную лестницу, приставленную к фасаду здания.
Пораженный произошедшим и неожиданно оказавшийся в самой гуще событий среди детективов и оперативных работников, Тун с энтузиазмом взялся за работу. Ему особенно польстило, что полиция установила в его кабинете диктофон, и как только раздавался телефонный звонок, председатель правления с удовольствием нажимал на кнопку «запись».
Телефон звонил, диктофон записывал все разговоры, но это ни к чему не привело. Большинство звонков содержало примерно следующее: «Встретимся за ужином, и я поделюсь очень ценной информацией». Такие предложения полиция немедленно отметала. Но поступали сообщения, которые требовали серьезной проверки. К примеру, в начале апреля информатор сообщил Лифу Лиеру, ответственному за проведение следственных мероприятий, что картина Мунка находится в одном из сейфов в камере хранения на вокзале в Стокгольме. Извлеченная из рамы, доложили Лиеру, она спрятана в сумке для хоккейной формы. Норвежская полиция связалась с коллегами в Стокгольме и попросила проверить каждый из нескольких тысяч ящиков вокзальной камеры хранения. Проверка началась третьего апреля, заняла все пасхальные праздники, но ничего не нашли.
Успех неожиданно пришел в воскресенье двадцать четвертого апреля. Кузен жены Туна Эйнар-Тор Ульвинг занимался артдилерством. Невысокий, лысый, впечатлительный человек, напоминавший Элмера Фудда[15], не производил впечатления успешного бизнесмена, однако Ульвинга отличало особое чутье, благодаря которому его бизнес процветал. Галерейщик владел летним домиком и частью гостиницы (расположенными, к слову, недалеко от летнего дома Мунка в небольшом городке Осгорстранн), куда летал на собственном вертолете.
Одним из клиентов дельца был некий Тор Йонсен[16]. Оба составляли странную пару: Ульвинг — тихий, чувствительный человек с воспаленными глазами, любитель фортепианных концертов, Йонсен, его полная противоположность, высокий, полный сил, привлекательный мужчина, на жаргоне таких людей называют киллерами, профессиональными убийцами, приводящими в исполнение приговор бандитов. Угрожая расправой, он вымогал у людей деньги. Двенадцать лет отсидел в тюрьме за убийство нескольких человек, которых сжег вместе с домом. За неоднократные нападения на охранников Йонсена перевели в одиночную камеру, где здоровяк занимался кикбоксингом. Сильный, энергичный, раздражительный человек, он стал одним из самых известных заключенных, а позднее — чемпионом Скандинавии по кикбоксингу.
В начале девяностых у Йонсена появилось новое увлечение. Его можно было увидеть в художественных галереях и на аукционах, продающих и покупающих произведения искусства. Ульвинг сразу обратил внимание на «хорошо одетого, прекрасно выглядевшего» новичка. В день их знакомства Тора сопровождал богатый судовладелец, с которым Йонсен познакомился на автогонках. Вскоре Ульвинг узнал подробности биографии Йонсена, но рассудил, что его не должно это волновать, поскольку он не социальный работник, а артдилер. С тех пор бывший заключенный стал для него ценным клиентом.
В конце апреля 1994 года новоявленный поклонник искусств позвонил Ульвингу и сообщил, что знает людей, которые могли бы помочь вернуть в Национальную галерею картину «Крик». Ему стало известно, что Ульвинг и Тун — дальние родственники, поэтому Йонсен поинтересовался у партнера, не мог бы он связаться с Туном.
Двадцать четвертого апреля Ульвинг позвонил Туну. Обычно всех, кого рекомендовал, он представлял с самой лучшей стороны, но в данном случае артдилер оказался в щекотливой ситуации.
— Я сказал Туну, что у Йонсена не очень хорошая репутация, — спустя годы вспоминал Ульвинг, — и предупредил, что он двенадцать лет отсидел в тюрьме за совершение тяжкого преступления. Таким образом, господин Тун все знал.
