Водятся там, конечно, и призраки. Целая уйма. Что, принимая во внимание виселицы, адские бытовые условия и все такое прочее, ничуть не удивительно. Строители, водопроводчики, работники пивных складов — все жалуются, будто их то и дело хлопает по плечу кто-то невидимый. Надо ли говорить, что бесы и призраки не одно и то же? Призраки — это, видимо, духи усопших. Не сказал бы, что я в них верю. Бесы же — духи живых людей.
— Зашел сюда этакой пружинистой походкой, — сказал Джез.
— Точняк, — согласился Штын. — Как на пружинках! Вприпрыжку! Жжух-жжух!
Когда я пришел, Штын и так был сильно на взводе, а Джез еще больше его накручивал. Я терпеливо ждал, пока они не угомонятся и не дадут мне ввернуть хоть слово, чтобы выяснить, как продвигается дело с фальшивкой. Сам Штын о ней даже не обмолвился, и это не радовало. Я поймал себя на том, что пристально рассматриваю его живописный нос на предмет недавно лопнувших капилляров или размягчения хряща.
— Жжух-жжух! — повторил Джез.
В этом баре подают приличный кларет. Я осушил свой бокал.
— Мой черед, — сказал я, вставая, и двинулся к барной стойке.
Когда я вернулся с подносом напитков, Штын и Джез не сводили с меня прищуренных глаз, но при этом хранили молчание. Просто сидели и смотрели. Я сощурился в ответ. Так и прошли следующие несколько минут: вприщурку и в полной тишине. По-моему, это была самая долгая пауза с тех пор, как мы познакомились.
— Ладно, — сказал я. — Так уж и быть, уговорили, расскажу. Но не раньше, чем большая стрелка дойдет до десяти, а я оприходую как минимум бутылку.
— Он опять сошелся с Фэй, — сказал Штын. — Зуб даю!
Джез покачал головой. Из них двоих он был проницательнее.
— Нет, тут другое. Похоже, завел себе новую пассию.
Я сидел с каменным лицом, но что-то меня все же выдало: то ли микроскопический тик, то ли едва заметная дрожь крохотной жилки на челюсти, то ли вставшая дыбом волосинка брови. Джез вскочил на ноги, опрокинув стул, и восторженно захлопал в ладоши.
— Бред! — гаркнул я, но чересчур быстро, и это тоже оказалось уликой.
Джез пустился в пляс, прижав руки к бокам: выделывал неистовые показушные па, более известные как твист. Штын смотрел на меня так, словно глазам своим не верил.
Наконец Джез вернул стул на место и уселся сам.
— Вперед, Уильям, этот вечер — твой.
— Да ничего не было, — сказал я. — Ничего такого.
И я рассказал им, как пообедал с Ясмин, а потом прошелся с ней по набережной Виктории.
Я бросил им кость, но им было этого мало.
— Где, говоришь, вы обедали? — вцепился в меня Штын. — В «Водопроводчиках»? Тогда каким это образом — скажи мне каким? — вы очутились на набережной? Тебе же на работу совсем в другую сторону. Так?
— Я взял отгул.
— Ах отгул? — вмешался Джез. — А она тоже взяла отгул? В котором часу вы расстались?
— Господи, это уже какой-то полицейский допрос!
— Виновен! — выкрикнул Штын.
Эти двое прямо-таки угорали, чуть со стульев не падали. Я не понимал, что тут такого уж смешного, но им это, похоже, только добавляло веселья. Затем Штын посерьезнел:
— А что это ты шифруешься?
Я огляделся кругом. Нас никто не слушал, но я все же понизил голос:
— Это ни к чему не приведет.
— Не-не-не! — сказал Штын, грозя мне никотиновым пальцем. — Не ведитесь на это. Он вам зубы заговаривает.
В общем, я сдался и выложил им все (причем оказалось, что этого всего не так уж и много). Упомянул и прощальный поцелуй. Они слушали так, словно новости были весьма тревожными. Взялись давать мне советы, да так увлеченно, будто устроить мне знатный перепихон вдруг стало их первейшим долгом.
Естественно, я и сам об этом подумывал. А как же! Я уже больше трех лет не занимался сексом ни с кем, кроме себя самого, и на задней части моей сетчатки просто рябило от видений обнаженной Ясмин, обескураживающих своим разнообразием. Я только не стал им говорить, что для этого мне не нужны ни стратегия, ни какие-то уловки, ни нахальство, ни хитрый план. До сих пор я не признавался в этом даже себе, хотя и чувствовал, что это пугающе неотвратимо. Можно юлить и изворачиваться как угодно, но дела это не меняет: чтобы переспать с нею, мне достаточно просто захотеть.
И этого нельзя допускать ни под каким видом.
Джез снова вскочил на ноги. Раз уж передо мной замаячила перспектива покончить с трехлетним целибатом, это нужно обмыть шампанским, заявил он.
— О боже, — застонал Штын, — тогда мы точно закончим в том отвратительном клубе с футболистами и блядями. К слову, у Джеза есть «цель».
«Целями» Штын называл потенциальных покупателей наших фальшивок.
— Да ну?
— Только сначала я должен тебе кое-что рассказать. На днях приходил тут один тип, задавал вопросы. Знаю ли я, мол, Уильяма Хини? Знаю ли Джеза Сингха?
— Серьезно? — переспросил я, думая о том, не связано ли это с Эллисом. А то и с Ясмин.
— Слушай, Уильям, может, конечно, у меня паранойя, но дело пахнет керосином. Больше мне добавить нечего.
Я сделал приличный глоток благородного целебного сока. Нам еще не приходилось сталкиваться с легавыми, но все мы понимали, что рано или поздно такой день наступит. Иначе и быть не могло. Я мог бы объяснить это с точки зрения демонологии, но покамест предпочитал думать о полиции как о тех, кто денно и нощно стережет наш покой.
— А Джез что говорит?
— Говорит, тебе решать.
Я никогда не считал себя главарем нашего дела, но, похоже, так оно и было. Я определял, какую книгу предложить покупателю, выдавал Штыну деньги на материалы, договаривался о цене и в конечном счете сбывал готовый продукт. По всему выходит, я — капо.
Когда Джез вернулся с шампанским, я подождал, пока он не разольет шипучку по бокалам, и лишь потом спросил:
— Когда ты положил глаз на клиента?
Он сразу же понял, о чем речь:
— Неделю назад. Пообещал свести его с тобой.
— Штын, а тебя когда расспрашивали?
— Три дня назад. Какой-то левый чувак.
Мне это не понравилось.
— Слишком уж близко. Джез, а ты об этом клиенте что-нибудь знаешь?
— Почти ничего, — сказал он. — Как всегда, типичный выпускник частной школы. Бывший военный. Гей. Вот и все.
— Книги у него есть?
— Понятия не имею.
— Джез, ты должен побывать у него дома. Глянуть на его книжные полки и выяснить, тот ли он, за кого себя выдает.
— Как же он это сделает? — недоверчиво спросил Штын.
Джез поднял бокал:
— Ну ладно, выпьем за отмену целибата.
В общем, знаете что? В итоге мы снова очутились в том блядском клубе. Я так и не запомнил, как он называется: мы каждый раз добираемся до него настолько пьяными, что час до похода туда, все время там и еще два-три часа после исчезают из моей памяти, как надписи на песке. И это меня беспокоит. Меня тревожит, что заметная часть моей жизни для меня недоступна. Я хочу получить все. Полную коллекцию записей. Противно думать, что половину моей жизни спрятало под сукно какое-то зловещее ведомство, как это было, когда расследовали гибель леди Ди. Понимаете, я вовсе не собираюсь предъявлять эти сведения у врат рая. Дело в другом: не видя картину своей жизни целиком, как я могу судить о себе?
Ладно, черт с ним, назовем его «Красный клуб». Мне без разницы. Джез всегда настаивал на том, что в этом клубе нас угощает он. А мои финансы пели романсы с тех пор, как я взял банковский заем и платил процентную ставку, которая вогнала бы в краску даже ростовщика.
Мне надо было перекинуться парой слов со Штыном, пока его не развезло.
— Люси вернулась? — спросил я.
Он вытер нос и покачал головой.
— Штын, послушай, мне нужно знать, как дела с «Гордостью и предубеждением».
Ответил он так: выпил залпом бокал шампанского, взмахнул ручищей и сказал: «Продвигаются, продвигаются». Затем оглядел зал в поисках более интересного собеседника.
— Брось, дружище. Мне нужен внятный ответ.
Он хлопнул меня по плечу:
— Расслабься. Считай, уже готово.
После чего, пошатываясь, отправился на поиски следующей дозы.
Клуб понравился мне ничуть не больше, чем в прошлый раз. Нарисовалась моя развеселая соседка Тара, но футболисты были уже другие. Одного из них она мне любезно представила. Милый парень, хотя, по-моему, чуточку слишком зелен, чтобы гулять без родителей так поздно.
— Вы зарабатываете этим на жизнь? — спросил я.
— Конечно же, — захихикала Тара. — Он ведь играет за Англию!
— Прелестно, — сказал я. — Это именно то, что нам надо. Как можно больше молодых людей, играющих за Англию. — Я осушил бокал и огляделся, выискивая повод ускользнуть.
В клуб ввалилась новая порция клиентов, Тара замахала кому-то из них рукой, а футболист тронул меня за локоть:
— Я тут это… попал.
