Мне самому до сих пор не удалось сформировать четкую позицию в отношении лидера аскетов. Неужели Клим сумасшедший фанатик? Или, верно сформировав образ и тщательно все продумав, он рвется к власти? Может быть, Елисеич – простой человек из народа, который хочет добра своей стране, пускай и в несколько странноватой форме? Ответов на эти вопросы у меня не было. Но, все больше погружаясь в партийные дела, я приходил к выводу, что аскеты не очередная безликая партия-однодневка, а серьезная сила, вступающая на политическую арену. Только насколько искренни ее лидеры и куда эта сила поведет страну в случае прихода к власти, пока непонятно.
– У галереи Pret-a-Porter! – мои размышления прервала одна из мешочниц.
Может, я ослышался, но мне всегда казалось, что в подобные места простым смертным путь заказан. А выглядели мешочницы гораздо проще меня. Я прислушался к их диалогу.
– Шопинг совсем не тот стал, в Милане сэйлов не было, впустую откатала.
– Не говори, Пафнутьевна, стыдно соседкам на глаза показываться. Вся надежда на Москву, может, хоть здесь приличного шмотья отхватим.
Маршрутка подкатила прямо к галерее, расположенной на первом этаже «Еврейского», и попыталась протиснуться между «майбахом» и «роллс-ройсом». Таджиевец погрозил водителям иномарок, прямо намекая, что совсем уже оборзели спекулянты и ворье – не дают общественному транспорту пассажиров высадить. Я не рискнул зайти в «Еврейский» со стороны галереи высокой моды и воспользовался входом для трудового люда.
Всегда полагал, что основная масса населения по будням работает, но огромная толпа с забитыми до отказа сумочками, мешками и чемоданами свидетельствовала об обратном. Я не завидую, просто искренне не понимаю, на какие средства наполняются эти … емкости? На мою зарплату в местных бутиках не купить даже заколки, а я, как мне кажется, честно выполняю свою работу, считаю себя полезным обществу. В такие минуты я остро ощущал необходимость в коренном переустройстве государства и испытывал солидарность с аскетами. Образовавшаяся в последнее время когорта людей, которые, кроме походов в торговые центры, ничем не занимаются, вызывала у меня глубокое отторжение. Самое страшное, что эти товарищи совершенно не ощущают собственной бесполезности и воспринимают свое ничегонеделание как должное.
У входа в банкетный зал гостей встречали две блондинки модельной внешности в красном нижнем белье и ленточками как у выпускниц. Одна из них предлагала журналистам и литературным критикам шоколад «Leonidas», другая – коньяк «Henessy Xo». Полное отсутствие одухотворенности на лице охранника, скрупулезно изучающего аккредитации и вип-приглашения, красноречиво свидетельствовало, что кого попало внутрь не пускают. Хотя, скорее, он просто оценивал гостей по внешнему виду. Литературная презентация представлялась мне иначе. Поэтому когда охранник с большим подозрением начал изучать мое удостоверение сотрудника «ОблаЗОПы» с подписью Убида в виде крестика, я уже готов был смириться с судьбой и вечным невезением. Спасение пришло неожиданно – ко мне обратился человек в дорогом костюме:
– Прошу прощения, Вы не из аскетов России?
Я утвердительно кивнул, хотя это и не было стопроцентной правдой. Подошедший выхватил у блондинок бокал коньяка с шоколадкой и вручил их мне.
– Позвольте представиться, супервайзер презентации Иннокентий. Не сердитесь, пожалуйста, на нашего секьюрити Пола, настоящих аскетов он раньше не видел, – Иннокентий осуждающе взглянул на Пола, давая понять, что такие ошибки могут стоить работы.
Охранник, судя по всему, такой же Пол, как я Фридрих.
– Мы рады видеть Вас на нашем мероприятии.
– Как-то не очень у вас тут – Я догадался, какую роль надо играть. – Бедновато. Клим Елисеевич бы не одобрил.
– Вы, вв…вы лично общались с господином Моржовым?
– Ну, приходилось по службе.
Иннокентий впал в коматозное состояние, выдал мне всю бутылку целиком и лично проводил в банкетный зал. Народу собралось порядочно, многие с любопытством смотрели на нас. Посадив меня в первом ряду по соседству с каким-то иностранцем, Иннокентий прошептал: «Бен Кумар из Объединенных Арабских Эмиратов». Мне это ничего не говорило. Кумар не проявил к нам интереса, но Иннокентий посчитал своим долгом проинформировать и его: «Аскет России». Не уверен, что полученная информация была воспринята.
Меня распирало от гордости. Вчерашний студент занял лучшие места модной московской презентации с элитным коньяком в руках! Дорогого напитка я не преминул отхлебнуть. Видела бы меня сейчас Юлия, сразу бы моей стала! Расскажу ей потом, хотя все равно не поверит. Аскетское бытие мне определенно начинало нравиться. В общем, к началу презентации я порядочно нагрузился и дальнейшее припоминаю смутно. Минут через десять появился виновник торжества – автор книги «Оккультные тайны четвертого рейха» Исраэль Кейф. Одет он был довольно необычно – в телогрейку, ватные штаны и шапку-ушанку. Вид его очень контрастировал с общим форматом мероприятия.
С первых слов стало ясно, что перед нами серьезный писатель, работающий над нетленными произведениями. Кейф четко обозначил свою позицию: пишут сейчас все кому не лень; в океане макулатуры, заполняющем книжные прилавки, тонут немногие оставшиеся таланты. Из литературы ушел дух высокой словесности, повествование ведется на бытовом уровне. Из произведения искусства книга превратилась в синтетический продукт, продвигаемый бесконечными креативщиками и пиарщиками. Необходимо вернуться к истокам, к планке, заданной великими: Толстым, Достоевским, Шекспиром, Диккенсом, Гюго, Бальзаком. Конечно, творить на таком уровне дано немногим, но автору, как ему кажется, это удается. Тут раздался шквал аплодисментов, к которым я с радостью присоединился.
Затем последовали вопросы со стороны прессы. От этой части презентации у меня мало что осталось. Вроде бы спрашивали писателя, где он родился и чем занимался до того, как стать литератором. Выяснилось, что родом Исраэль «с Вологды», по профессии животновод, но работал сторожем на складе, потому что хозяйство в родной деревне развалилось. На складе открылся у него недюжинный литературный талант, и он сразу начал писать повести о природе Крайнего Севера, хотя там никогда не бывал. Позднее заинтересовался тематикой Второй мировой войны, хотя ее не изучал даже в школе, потому что и там толком не учился. Зато долго просматривал архивы в местной библиотеке, встречался с ветеранами, читал художественную литературу о войне, в общем, готовился к главному труду своей жизни основательно. Результатом стала нынешняя книга, которая должна пролить свет на некоторые неизвестные или тщательно скрываемые эпизоды Второй мировой войны.
Интересовались у автора, чем обусловлен его необычный внешний вид. Исраэль заметил, что настоящему труженику пера должно быть чуждо все напускное и пафосное, выглядеть он должен максимально близко к народу, а все эти современные писаки-денди – клоуны, не имеющие ничего общего с высоким искусством. Не обошлось без здоровой критики: корили автора и за отсутствие гуманитарного образования, и за несоответствие историческим источникам, и за излишнюю прямолинейность в изложении, но в целом презентация прошла успешно и закончилась, как полагается, раздачей книг с автографом. Мне удалось отхватить одну книженцию.
По окончании выпивший Иннокентий зазывал меня на какое-то сомнительное мероприятие. Будучи в таком же состоянии, я решительно отказался, сославшись на то, что господин Моржовый уже сегодня ждет отчет о прошедшей презентации.
– Вы уж помяните меня добрым словом, а я в долгу не останусь.
– Сейшн прошел на хорошем уровне, но несколько слабоватом по меркам аскетов. Вам нужно еще много работать.
Весь следующий день я посвятил написанию заметки, естественно умалчивая о собственных приключениях.
Глава XIV
It's on!
... (фрагмент)
Танственная «Рукопись Войнича», над расшифровкой которой работал Клим Моржовый
Дни бежали один за другим, наступила осень и первое в моей жизни первое сентября, когда не нужно было идти учиться. Я стал взрослым и самостоятельным, получил неплохую работу по специальности. Обещание руководства партии уделять внимание собственной газете оказалось выполненным. Из прокуренного общежития Международного университета редакция переехала в еще больше прокуренный, но гораздо более просторный подвал на улице Правды. Убид и Лидия Семеновна получили по отдельному кабинету, а я довольствовался обычным рабочим местом, чему был несказанно рад. Правда, мой стол располагался напротив уборной, и аромат меня окутывал соответствующий. С другой стороны, наличие персонального компьютера с выходом в Интернет с лихвой компенсировало постоянное «амбре». Новый офис довольно быстро наполнился многочисленными секретаршами, делопроизводителями и бухгалтерами, которые в мгновение ока, как муравьи, заставили его чашками, чайниками, рамками с фотографиями и прочими признаками обитаемости. Большой портрет Клима занял место на стене за креслом главреда. Одним словом, мы стали нормальным печатным изданием. Иначе и быть не могло – приближались выборы депутатов Государственной думы, и на нас ложилось проведение предвыборной кампании.
