Для разработки долгосрочного плана по ее проведению коллектив был вызван на специальное закрытое совещание в хорошо известный мне пивной бар «Семга». Допивая вторую кружку «Пролетарского», Убид Вмдила выпалил: «Мы на пороге новой эры. (Отрыжка). В ней нет места черным, желтым и коричневым. Аскеты обеими руками стучатся в дверь народовластия, а мы в авангарде движения!» После этой пламенной речи мои коллеги принялись бурно обсуждать, какой должна стать страна после безоговорочной победы партии Моржового. Не придя к общему знаменателю, изрядно подвыпившие облазоповзцы начали ругаться, и совещание потихоньку переросло в потасовку, закончившуюся форменным погромом. Мне удалось спрятаться под стол и отделаться небольшой шишкой. Повреждения остальных сотрудников оказались серьезнее. Через несколько месяцев я узнал, что причиной резкой ненависти стало пиво. Пивные бренды «Пролетарское» и «Трудовое», а также водка «Вкусная» и сок «Запивка» принадлежали одному человеку – миллиардеру Сергею Долерайну. Пенный напиток готовился по оригинальному рецепту: оптом закупалось дешевое импортное пиво, которое разбавлялось спиртом и водой из-под крана. Таким образом сохранялся градус, а стоимость продукта существенно снижалась. «Трудовое» получалось разбавлением «Пролетарского» техническим спиртом.
На следующий день после потасовки, сияя отверстием в уже не таком стройном ряду зубов, Убид выделил три основных направления подготовки к предвыборной кампании. Во-первых, разработка короткого, но яркого основного слогана партии и вспомогательных лозунгов, которые бы в простой форме знакомили электорат с идеями аскетизма. Во-вторых, запись и популяризация первого видеообращения Клима Моржового к населению. В-третьих, специальный предвыборный выпуск «ОблаЗОПы», подробно освещающий деятельность партии.
Начать решили с первого пункта – поставленная задача впечатления сложной не производила… Но, ссылаясь на творческую импотенцию, плохое самочувствие и недосыпы, сотрудники один за другим отлынивали от создания шедевра. Вместо фонтана идей редакцию захлестнула засуха молчания. Лидии Семеновне пришлось принять экстренные меры для повышения производительности и учредить премии в размере пятисот рублей за основной слоган и ста рублей за вспомогательные лозунги. Только после этого извилины у наших креативщиков зашевелились как следует. Товарищ Секс отклоняла идеи с легкостью дворника, метущего улицу. Но около десятка лозунгов все же были одобрены на специальном заседании политического бюро. Из наиболее ярких: «Клим Моржовый – хватит воровать!», «Аскеты России – имейте совесть!», «Аскеты России –пропили державу!»
Но основной слоган упорно не хотел рождаться, и на очередном экстренном совещании сотрудники попросили руководство более четко сформулировать задание. На прямо поставленный вопрос, что из себя должен представлять искомый слоган, Лидия Секс ответила: «Политический оргазм!» Задача архисложная. Не без гордости отмечу, что мне удалось с ней справиться. Идею бессмертного изречения я почерпнул в беседе с дядей Мишей, когда мы за бутылочкой «Пролетарского» предавались рассуждениям о судьбах страны. Мой сосед-философ отметил: народ у нас всегда жалуется; говорит, что тяжело, но со временем, когда становится еще тяжелее, люди начинают вспоминать былые времена с благоговением – а раньше-то лучше было. И так постоянно – чем дальше, тем хуже. Цены не падают, уровень жизни не растет. Ситуация непрерывно ухудшается, поэтому первоочередной задачей любого правительства является просто не допустить этого ухудшения. Я запомнил эту интересную мысль и через несколько дней выдал лозунг «Аскеты России – хуже не будет!» Мурашки бежали по коже, когда я декламировал его Семеновне, настолько сильным и эмоциональным получилось это высказывание.
Но до официального утверждения Убид вызвал меня «на ковер». Строго глядя в глаза, главный редактор выдал положенные пятьсот рублей и потребовал подписать отказ от авторских прав в пользу «господина Вмдила». На мой вопросительный взгляд босс ответил по-деловому: «Либо гонорар, либо авторские – такие правила в нашем бизнесе». Я в то время по-прежнему переживал финансовые трудности, так что даже несчастные пятьсот рублей были для меня хорошим подспорьем. Пришлось подписывать бумагу. После этого шеф прямо при мне позвонил в приемную Клима и, отрапортовав о выполнении первого пункта политзадания, записался на прием к вождю.
Трудности начали возникать на этапе создания видеообращения. На плечи коллектива редакции ложились написание речи вождя и дальнейшее продвижение ролика. Но внятного текста «ОблаЗОПА» как всегда родить не могла. Кроме того, подготовка к записи существенно затруднялась отсутствием в партийной среде людей хоть как-то связанных с телевидением. Но главное, сам вождь вполне обоснованно полагал, что, пока народ не подготовлен, жесткое и бескомпромиссное обращение может дать обратный эффект. На экстренном заседании политического бюро в калитниковских банях все-таки приняли решение о необходимости записи. Владимиру Ильичу удалось убедить вождя, что толпа (избиратели) должна знать своего пастыря. Ильич вообще настаивал, что обращение со временем позволит лидеру партии превратиться в медийного персонажа. После многочасовых споров Клим сдался. Дело оставалось за малым, требовалась эпохальная «Речь Клима», с которой должен был начаться славный путь великого руководителя к вершинам вертикали власти.
Желающих заниматься таким ответственным делом, естественно, не нашлось, поэтому написание спича в очередной раз спихнули на меня. Неужели в редакции нет дееспособных сотрудников? Я понимал, что в случае провала нас по головке не погладят, но даже представить не мог, с какими трудностями предстоит столкнуться. Работать приходилось в основном по ночам, от дневной рутины никто не освобождал. Кофе, энергетики и лапша быстрого приготовления – музы слабые. Я писал, читал и рвал, писал, читал и рвал, этот замкнутый круг был пройден мною многократно. Причем меня не просто не устраивал результат, я без преувеличения был в ужасе от написанного. Будучи не в силах выполнить поставленное задание, после долгих раздумий решился просить аудиенции у самого великого и ужасного Клима Моржового. Я готов был понести наказание за свое творческое фиаско, но столь серьезный шаг нужно было согласовать с Убидом. Мне представлялось, шеф начнет меня отговаривать, но он как всегда был готов на все, лишь бы не заниматься написанием самому. Отзвонив Джонни Пэнасу, он сразу дал добро. Поведение Убида в данной ситуации, да и во время всей кампании, вызывало множество вопросов. Ясно стали обнажаться, как бы помягче выразиться, нечистоплотность и некомпетентность главного редактора, которые я подметил давно. Чуть ли не с первой нашей встречи.
Вначале я объяснял себе странности поведения Убида его широкой творческой натурой и очень радовался, что попал в такой интернациональный и свободомыслящий печатный орган. Правда, было чему удивляться. График работы начальника сильно отличался от графика остальных сотрудников. В понедельник в редакции Убид не появлялся, а в пятницу уходил в районе двенадцати дня, потому как понедельник – разгрузочный день, а пятница – короткий. По средам главред практически всегда отсутствовал. «Среда – творческий день, ищу вдохновение, а в редакции давит все». По четвергам Убида обычно не было по причине каких-то происшествий или важных событий: прорвало дома трубу, приехали родственники из Африки, вызывал к себе Клим. Козырять своей близостью к вождю Вмдила любил – это производило большое впечатление на подчиненных. На самом деле никуда его не вызывали – он просто прогуливал работу, занимаясь неизвестно чем. В итоге, застать Убида в редакции можно было не более одного дня в неделю, притом что остальные работали по полной программе.
Редакторская деятельность господина Вмдила сводилась к вынесению двух резолюций: «Принято в печать» и «В публикации отказать». Написанием материалов он не занимался. Исключение составляли безграмотные ответы на гневные письма, похабные анекдоты и небольшие статейки националистического содержания. «Не редакторское это дело – бумагу марать», – любил говаривать он. Оптимизма по поводу прихода оскетов (Убид писал именно так) к власти он не испытывал. Наоборот, из его уст частенько сыпалось: «Чувствую, прикроют нашу лавочку. Линять надо, пока не замели». С учетом вышесказанного приходится констатировать: наш главный редактор – продажный приспособленец и непрофессионал, каких свет не видывал! При объективном конкурсе он не смог бы устроиться даже в детскую стенгазету, поэтому нахождение на посту руководителя рупора аскетской мысли такого человека, как Убид Вмдила, оставалось для меня загадкой.
