Он приоткрыл дверь. И сразу же кто-то распахнул ее совсем.
– Что вы прячетесь? – бородатый толстый мужчина смотрел на него налитыми кровью глазами. – Отличная самопрезентация для человека, желающего получить роль! Быстро заходите, мы не можем ждать каждого.
Грег оказался в довольно просторном помещении, где было с десяток смазливых девиц и подтянутых спортивных парней. Правда, Николь и ее приятеля здесь не было. Вместо них были этот бородатый Карабас и мышастое испуганное создание с блокнотом, в юбке до пола и круглых очках на близоруких глазах. Режиссер с ассистенткой? Кастинг?
– Начинаем, – прорычал Карабас. – Простая сценка. Аэропорт. Герой и героиня улетают в свое первое путешествие. Их догоняет запыхавшийся курьер. Его реплика: «Месье, мадам, у меня срочное послание для вас» . Понятно..? Так… Героиня… И герой, – он ткнул пухлым пальцем в хорошенькую девушку с вздернутым носиком и высокого парня с квадратной челюстью. – А курьер… Он должен быть такой… забегавшийся.
Он с сомнением оглядел фигуру Грега.
– Ну, давайте, попробуем вас…
Нужно было выбираться. Иначе засосут огни рампы.
– Я фотограф.
Бородатый уставился на него. Потом с удивлением перевел взгляд на мышастую ассистентку, от чего она стала ниже ростом и начала отрицательно мотать головой.
– В сцене нет никакого фотографа, – сообщил Карабас. – Есть курьер.
– Да, но я – фотограф. Я не актер.
– Что же вы сразу не сказали..? Снимать тут пока нечего. Это дня через три.
– ОК. Тогда сегодня я вам не нужен. Не буду мешать.
Грег тихо просочился за дверь и, закрыв ее, перевел дыхание.
По коридору надвигался демон Максвелла. Он был грозен.
– Где вас носит? Я же просил не уходить!
– Я здесь. Вас ищу.
– Ладно, пойдемте…
Главный зал кабаре был практически темным, включено было только дежурное освещение. Столы для зрителей были не накрыты, и без скатертей, вместе с блеклым декором и голой сценой, все это создавало ощущение заброшенного ресторана, выставленного на продажу.
Николь была здесь. Она сидела за одним из столиков и смотрела вверх, где, сжимая рукой страховочный трос, стоял на приступке перед воздушной трапецией тот парень из кафе.
Грег мгновенно спрятался за спину провожатого демона, а парень оглянулся на звук открываемой двери и крикнул:
– Пьер, пожалуйста, попозже!
Пьер попятился и, вытолкнув Грега в коридор, развел руками::
– Придется подождать. Виктор надумал репетировать.
Теперь можно и подождать. Николь здесь, и этот ее приятель, Виктор – тоже. Он что, гимнаст? Или все же репетирует ограбление банка?
Дверь осталась приоткрытой, и теперь, находясь вдвоем в большом зале, они говорили громко, и их разговор был слышен в коридоре.
– Давай еще раз, ладно? – говорила Николь. – Понимаешь, мне нужно выражение лица. А ты летаешь с прилепленной к лицу улыбкой. Как будто делаешь надоевшую работу.
– А как ты хочешь, чтобы я это делал, если это и есть моя работа? – раздраженно ответил парень.
– Полет, Виктор. Понимаешь… Ну, дух же захватывает…
– Слушай… – он говорил скорее устало, чем раздраженно. – Я делаю это ежевечерне почти десять лет. По выходным – дважды за вечер. Дух у меня захватывает по вторникам – в этот день мы закрыты, и можно не летать.
– Виктор… Ну… а ты можешь вспомнить, как летал впервые?
– Конечно. Лет в пять. Забрался на шкаф и сиганул оттуда на кровать. Ушибся. Отругали.
– Я не об этом. Хотя, ладно, пусть хоть так… Был же страх? И восторг? Ну, хоть секундный. От того, что преодолел страх и прыгнул?
– Наверное.
– Ну, можешь вспомнить?
– Ты бы пошла к каким-нибудь актерам. Они тебе что хочешь изобразят, не вставая с кресла. Восторг, страх…
– Виктор, мне нужен один миг. Одна секунда настоящего полета. Не имитация. А ты единственный человек, которого я знаю, занимающийся чем-то подобным.
– Николь, черт, я делаю это, как умею. За много лет никто не жаловался. Если тебя это не устраивает, найди отморозков, которые прыгают с мостов на резинке. Или с небоскребов.
– Послушай… А ты всегда делаешь это со страховкой?
– Конечно.
– Почему?
– Дурацкий вопрос, извини. Потому что иначе, если что-то случится, никто не заплатит компенсации.
– Понятно, Виктор. Извини, что… В общем, спасибо тебе.
Послышались быстрые шаги, раскрылась дверь, и Николь, опустив голову, быстро прошла по коридору к выходу.
Грег рефлекторно рванулся за ней, но сообразил, что объект его внимания как раз остался в зале. Хотя теперь было понятно, кто это. Его можно снять здесь в любой вечер, не прячась. А вот Николь еще может с кем-то встретиться. До двух остается двадцать минут…
– Знаете, я раздумал, – повернулся он к Пьеру. – Этот разговор… Там сидит этот ваш Виктор, я ему помешаю. Пойду. Спасибо.
Он быстро вышел из здания, повернул за угол и успел увидеть, как Николь садится в маленький спортивный Мерседес. Ну, вот… Это как-то даже не по правилам.
Такси не было. Дежурство можно считать законченным…
Он набрал телефон Антуана и рассказал ему, как все прошло. Детектив, похоже, был несколько разочарован, но держался молодцом и выразил надежду на завтрашние успехи Грега.
Повесив трубку, он оглянулся. Прямо за ним была дверь того самого кафе, где так недавно он начал свою шпионскую деятельность. Лучше, чем ничего…
За стойкой стоял все тот же бармен с греческим профилем.
– Эспрессо, пожалуйста.
И что же… Держать ежедневно с двенадцати до двух под парами Жана-Батиста? Не выйдет. Он же не будет ехать сзади на первой передаче, если вдруг Николь вздумается прогуляться по Тюильри… Это проблемы Антуана. А вот мотоцикл… Это выход. Сверкающий никелированный Харлей, мечта детства. У них же здесь можно взять напрокат Харлей…
Дверь открылась, и на пороге показался Виктор. Здорово. На ловца и зверь… Лучше все же принести Антуану фотографию, чем приглашать детектива на спектакль в кабаре, это может быть неправильно понято…
– Опять ты? – спросил гимнаста грек.
– Налей виски, Спирос, – попросил тот вместо ответа.
Спирос. Точно, грек.
– Ты что? Это Николь тебя так? Ты же не пьешь.
– А я и не пью. Может, мне надо страховочный трос протереть?
– Ну, тогда конечно. Если протереть… Я тебе двойной налью. За счет заведения.
Виктор взял стакан и сел за соседний столик.
Ну что же, дубль два.
– Здравствуйте. Извините, что побеспокоил. Вы ведь Виктор из Паради Латэн, я не ошибаюсь?
– И что?
Так себе начало.
– Понимаете, я фотограф. Я был на вашем представлении, и оно меня очень впечатлило. А я, как бы сказать… Снимаю артистов, танцовщиц… Гимнастов тоже. Ну, помните, Дега писал балерин? Вот и я так.
– Как?
– Ну, как Дега. Только с фотокамерой. Ловлю моменты вдохновения… Рождения искусства.
– И вы туда же…
– Куда, простите?
– Слушайте… В свое время Морис Равель, посетив сталелитейные заводы Круппа, так впечатлился ритмом прокатных станов, что написал «Болеро». А у нас, – он кивнул в сторону двери, – ровно наоборот. Музыка Равеля. А под нее – конвейер. Механические операции. Голые девицы, как шестеренки, из года в год выполняют набор одних и тех же движений. Вы где увидели рождение искусства? – он залпом допил содержимое бокала и, не глядя на Грега, уставился в стол.
– Ну… На спектакле.
– Значит, вам точно не ко мне.
– А к кому? – наивно спросил Грег.
– К окулисту, к кому же еще. Безглазый фотограф – это плохо. Послушайте, – он вдруг схватил Грега за руку и перешел на шепот. – Я сейчас буду прыгать. Без страховки. Это запрещено, но мне плевать. Пойдемте, вы увидите, что такое настоящий полет.
Неожиданно. Грег чуть было не поддался его порыву. Виктор до боли сжимал его запястье. А за его спиной висели на стене часы, которые показывали, что через сорок минут в лофт приедет вчерашний аккордеонист. Насыщенная жизнь богемного фотографа…
– Нет, Виктор, сейчас вам не нужно прыгать, – он скосил глаза на таявшие льдинки в пустом бокале. – Но за предложение спасибо. В другой раз, хорошо?
– Струсили? Ну, и черт с вами. А я прыгну. Так даже лучше. Не для зрителей. Просто для себя прыгну, – он встал, резко отодвинув стул, и, на ходу махнув греку за стойкой, вышел из кафе.
Прыгнет ведь… Нет, святой Петр не допустит. Если он все же не демон…
По дороге домой он зашел во «Фнак» на де Алль, сразу прошел к компакт-дискам и нашел там консультанта.
– Добрый день. Я ищу диски Ришара Галльяно, аккордеониста. Можете мне помочь?
– Конечно. Вы хотите какой-то конкретный диск?
– Ну… Танго.
– У него почти везде есть танго. Пойдемте, посмотрим.
За консультантом он прошел к одному из стеллажей и через несколько секунд держал в руках добрую дюжину пластинок. С обложек большинства из них на него смотрел Ришар, баюкащий свой аккордеон. Пожалуй, сомневаться в его подлинности и далее было бы слишком… последовательно.
