— Почему же ты мне сразу не сказала?
— Потому что я барменша и не стыжусь этого. Хочешь — бери меня, хочешь — уходи. — Я решил, что она употребила метафору.
— Замечательно, — сказал я. — Это объясняет почти все.
— Ну и отлично. Только почему «почти»? Давай уж идти до конца.
— До сих пор не понимаю, почему Джин ничего мне не сказал.
— Потому что он говнюк.
— Джин — мой лучший друг.
— Ну и бог вам в помощь, — сказала она.
Теперь, когда мы объяснились, пора было заканчивать с проверкой ДНК, хотя наши шансы на успех в тот вечер таяли на глазах. В списке кандидатов значилось еще четырнадцать человек, а у нас осталось только три образца. Я подошел к анализатору.
— И все же, — сказала Рози, — я спрошу еще раз. Почему ты все это делаешь?
Я вспомнил, как сам ломал над этим голову и пришел к выводу, что делаю это исключительно из научного интереса и альтруизма по отношению к ближнему. Но здесь я вдруг осознал, что все это неправда. Только что мы исправили многочисленные ошибки и разъяснили все недоразумения. И не стоило громоздить новые.
— Не знаю, — просто ответил я.
Отвернувшись к аппарату, я начал загружать образец. От работы меня отвлек звон разбитого стекла. Рози швырнула мензурку — к счастью, пустую — об стену.
— Как же все задолбало!
И ушла.
На следующее утро в дверь моего кабинета постучали. Рози.
— Заходи, — сказал я. — Полагаю, ты хочешь узнать результаты последних трех анализов.
Рози неестественно медленным шагом подошла к моему столу, где были разложены данные по проекту «Жена». То, что было призвано изменить мою жизнь.
— Нет, — сказала она. — Я и так знаю, что они отрицательные. Даже если ты позвонил бы и сказал, что есть совпадение.
— Совершенно верно.
Она стояла и молча смотрела на меня. Я знаю, что долгие паузы — это приглашение к разговору, но никак не мог сообразить, что бы такого дельного сказать. В конце концов она сама прервала молчание:
— Ты извини, что я вспылила вчера.
— Я могу это понять. Ничто так не раздражает, как долгая и упорная работа впустую. Но в науке это встречается сплошь и рядом. — Я помнил, что она не только барменша, но и аспирантка. — Ты ведь и сама это знаешь.
— Я имею в виду твой проект «Жена». Я считаю, что он неправильный, но ты ничем не отличаешься от любого другого мужчины в оценке женщин — разве что говоришь об этом честно и откровенно. Как бы то ни было, ты столько сделал для меня…
— Очередное заблуждение. К счастью, мы все прояснили. И теперь можем продолжать проект «Отец», избавившись от всего личного.
— Только после того, как я пойму, почему ты это делаешь.
Опять этот мучительный вопрос. Но ведь она с радостью работала над проектом, когда думала, что в его основе лежит мой романтический интерес, хотя и не отвечала взаимностью.
— В моей мотивации ничего не изменилось, — сказал я. И это была правда. — Дело было в тебе. Я думал, что интересую тебя в качестве партнера. К счастью, это предположение основывалось на непроверенной информации.
— Но разве тебе не нужно время, чтобы заниматься своим проектом?
Вопрос был задан весьма кстати. Данные на моем мониторе сулили прорыв.
— У меня хорошие новости. Кажется, появилась та, кто соответствует всем требованиям.
— Что ж, — сказала Рози, — значит, я тебе больше не нужна.
Очень странный ответ. Рози и не была мне нужна — во всем, что не связано с ее собственным проектом.
Ее звали Бьянка Ривера, и она подходила мне во всем. Было лишь одно препятствие, устранению которого мне нужно было посвятить какое-то время. В анкете Бьянка упомянула о том, что дважды выигрывала чемпионат по бальным танцам и в качестве партнера ей нужен был умелый танцор. Итак, у нее тоже есть требование; это справедливо. К тому же выполнить его не составляло труда. У меня на примете было идеальное место, куда я собирался пригласить Бьянку.
Я позвонил Реджине, помощнице декана, и убедился в том, что она еще продает билеты на факультетский вечер. Потом отправил Бьянке электронное письмо с приглашением. Она приняла его! Свидание с женщиной моей мечты назначено. До него — десять дней. За это время я должен научиться танцевать.
Джин зашел в мой кабинет, когда я разучивал танцевальные па.
— А я-то Дон, всегда думал, что статистика долголетия основывается на браках с живыми женщинами.
Он явно намекал на скелет, который я прижимал к себе вместо партнерши. Я позаимствовал его на кафедре анатомии, и никто не поинтересовался, зачем он мне. Судя по размеру таза, это был мужской скелет, но для урока танцев это значения не имело. Я объяснил Джину суть происходящего, кивая на стену — где, как на экране, мелькали сцены из фильма «Бриолин».
— Полагаю, — сказал Джин, — в твой почтовый ящик залетела мисс Безупречность… хотя нет, прошу прощения — доктор Безупречность, кандидат наук.
— Ее зовут не Безупречность, а Бьянка Ривера.
— Фото?
— Ни к чему. Место свидания указано предельно точно. Она придет на факультетский вечер.
— Ни фига себе. — Джин вдруг замолчал, а я возобновил танец. — Дон, вечер в следующую пятницу.
— Совершенно верно.
— Ты не научишься танцевать за девять дней.
— За десять. Я начал вчера. Шаги просты для запоминания. Мне всего лишь нужно потренировать движения. Это куда легче, чем восточные единоборства.
Я продемонстрировал сказанное.
— Очень впечатляет, — сказал Джин. — Присядь-ка, Дон.
Я сел.
— Надеюсь, ты не очень злишься на меня из-за Рози, — сказал он.
Я уже почти забыл.
— Почему ты не сказал мне, что она твоя аспирантка? И про пари?
— Со слов Клодии я понял, что вы с Рози прекрасно проводите время. И решил, что если она сама тебе об этом не сказала, значит, на то были причины. Рози, может, и слегка чокнутая, но уж точно не дура.
— Совершенно верное замечание, — заметил я. Кому, как не профессору психологии, разбираться в материях человеческих взаимоотношений?
— Я рад, что хотя бы один из вас рассуждает здраво, — сказал Джин. — Должен признаться, Рози не очень довольна мной, равно как и жизнью в целом. Послушай, Дон, я уговорил ее пойти на вечер. Одну. Если бы ты знал, как часто Рози прислушивается к моим советам, ты бы понял, скольких трудов мне это стоило. Я хотел предложить то же самое и тебе.
— Прислушиваться к твоим советам?
— Нет, пойти на вечер одному. Или пригласить Рози в качестве партнерши.
Теперь я понял, к чему клонит Джин. Он настолько зациклен на своем влечении, что секс мерещится ему повсюду. Но на этот раз он глубоко ошибся.
— Мы с Рози подробно обсудили наши отношения и четко обо всем договорились. Никто из нас в них не заинтересован.
— А с каких это пор женщины научились четко договариваться? — спросил Джин.
В свете моего судьбоносного свидания с Бьянкой я опять обратился за советом к Клодии. Полагая, что она будет присутствовать на вечере в качестве супруги Джина, я честно сказал, что мне, возможно, потребуется ее помощь. Но оказалось, что Клодия ни сном ни духом не ведала о факультетском торжестве.
— Просто будь самим собой, Дон, — сказала Клодия. — Если она не захочет принять тебя таким, какой ты есть, значит, это не тот человек, который тебе нужен.
— Думаю, маловероятно, чтобы какая-нибудь женщина приняла меня таким, какой я есть.
— А как же Дафна? — спросила Клодия.
Тут она была права: Дафна не походила ни на одну из женщин, с которыми я встречался. Отличный ход: опровержение встречным доводом. Кто его знает — а вдруг Бьянка окажется молодой и танцующей версией Дафны!
— А что с Рози? — спросила Клодия.
— Рози совершенно не годится.
— Я не об этом, — сказала Клодия. — Принимает ли она тебя таким, какой ты есть?
Я задумался. Это был трудный вопрос.
— Думаю, да. Потому что она не рассматривает меня как партнера.
— Пожалуй, это хорошо, что ты чувствуешь так, — сказала Клодия.
Чувствую! Чувствую, чувствую, чувствую! Чувства как раз и нарушали мой покой. Мало того, что проект «Отец» волновал меня куда больше, чем проект «Жена», — а тут еще возникли переживания по поводу Бьянки.
Всю жизнь меня критикуют за эмоциональную скупость, словно в этом есть моя вина. Консультации с психиатрами и психологами — включая и Клодию — обычно начинаются с установки, что мне следует быть «в контакте» со своими ощущениями. Но на самом деле меня подталкивают к тому, чтобы я отдался чувствам. Между тем меня вполне устраивает то, как я с ними сосуществую: я умею их обнаруживать, распознавать и анализировать. Это очень полезный навык, и я не против его развития. Иногда чувствами можно наслаждаться — взять хотя бы мою благодарность сестре, которая навещала меня даже в трудные времена, или примитивное ощущение счастья после бокала вина. Но просто необходимо держать ухо востро и не позволять чувствам травмировать душу.
