Единственное спасение – высмотреть в этой движущейся левой стене отверстие, приближающееся раньше выступа. И быстро скользнуть в него, пока оно не пронеслось мимо. Или обнаружить отверстие в противоположной стене… Такие норы представляют собой короткий сквозной проход. По выходе из него снова открывается коридор, у которого одна стена – движется…
Подолгу в этих проходах оставаться нельзя. Они как будто прожжены ядом, разлагающим даже камень. Их влажная и теплая поверхность разъедает ступни, и нужно проходить по ним очень быстро. А по другую сторону их – все то же…
Соединительные ходы встречаются иногда лишь в одной стене, иногда – в обеих. Бывает, что щербат пол-карниз, и тогда приходится перепрыгивать через бездны, в которых различается смутно вращение огромных колес в немыслимой глубине.
Встречаются иногда косые, почти отвесные, жерла узких колодцев. И стенки их имеют беспорядочные скользкие выступы. По ним возможно пробраться – если не сорвешься и не упадешь с высоты – и выйти на карнизы более высокого или низкого уровня, на иные орбиты. Но там – все то же…
Кто выстроил этот ад? Какое колдовство приводит в согласованное движение огромные массы камня? Что это? Безумие… смертельная болезнь и распад… вырождение Лабиринта? Здесь всякий его участок постоянно меняет расположение относительно остальных участков. Свободен путь во все стороны. Но только какое направление ни избрать – всё движешься в никуда…
Как вырваться из этого безостановочного каменного кружения? Как определить и, главное, удержать направление выхода из этих пораженных распадом мест? Выбраться туда, где – пусть как угодно запутанные ходы, но твердые в постоянстве, не переменивающиеся под ногой каждый миг…
Потерян ли ты для меня теперь навсегда, благословенный мой Остров солнечный? Лучшее, что только есть в бытии миров! Где ты?… Где-то неизмеримо высоко или же в недосягаемых безднах? По правую ты или по левую от меня руку?… Или – в таких пространствах, которые не соотносимы с этим столпотворением движущихся громад вообще никак?
Все спутало это безостановочное завораживающее кружение… Неужели мне ничто не поможет?! Я схвачен и унесен бескрайним водоворотом, как дерево без корней…
Ты, белая сияющая чаша совершенного дня!… Ты, красный огневой Круг ночи!… Вы держите мое сердце. И – вы вернете меня себе, если только я буду честен в сердце своем!
Если, наконец, я стану с самим собою предельно честен.
Ведь корни мои – не в том, что я поклялся совершить месть. Не в жажде обрести для нее оружие, как будто бы неизбывной.
Она не та, моя жажда… Чего же я ищу здесь? Чего я желаю вправду – неизлечимо, горячечно… от самого себя прячась??
Вдруг словно черная молния вспыхивает перед глазами Тессия. В единое мгновенье одевает все тьма, словно он ослеп.
Здесь это верная смерть.
Но Тессий отмечает это с какой-то тихой, остановленной отрешенностью.
Непроницаемая темнота стоит – и замер без движения Тессий, который все превзошел и на все согласен. Боится ли сейчас верной смерти? Нет. Потому что знает: все, жизнь и смерть – все совершается по сокровенному твоему желанию. И власти сокровенного своего желания избежать – ты все равно не можешь.
В глубокой непроницаемой тьме начинает проступать, медленно, оранжевого свеченья прямая нить.
Вся сразу, медленно разгораясь – прямая и бесконечная.
Сначала представляет она собой череду огневых несильных пульсаций, прошивших мрак. Затем дыхание световых узлов сливается воедино и вот уже она – луч, непеременчивый, сильного и постоянного света. И – не рассеивающийся. И луч подобен бесконечной длины сияющему копью.
Тьма, которая обрушилась так внезапно, начинает постепенно редеть. Вновь делается видим уходящий вперед карниз… и проступают по сторонам его стены: перемещающаяся и неподвижная. И наконец мрак полностью расточается.
Но не исчез луч, в нем рожденный. Он только делается теперь, вроде бы, немного более узким, словно дополнительно фокусируясь. И этот луч – как замечает с удивлением Тессий – исходит от его собственной груди. В точности от места, где сердце.
Противоположный конец луча упирается в движущуюся стену высоко над головой Тессия, скользит по ее поверхности.
Он проникает и дальше. Он достигает много, неизмеримо дальше!
Я знаю – я очень хорошо это знаю – куда идет этот луч!
Оранжевая спица есть указующий перст, путеводный знак.
И она подобна… подобна спице, которая в колесе (в колесе Судьбы): она кружится – и тем не менее постоянно направлена в Средоточие!
И силы возвращаются к богу. Потому что он понимает, что ему теперь ясно указан путь. И ясно, и постоянно.
И вот, он делается неутомим в исполнении своего пути.
И словно бы ему это танец…
Ныряет в проносящиеся мимо на большой скорости отверстия стен.
Взбирается, то нисходит, стремительно, по едким ступеням сквозных колодцев.
И балансирует над разверзающимися вдруг безднами, во чреве которых кружатся, шестернями, бесчисленные колеса.
Легко. Потому что огненная стрела, живая, указывает ему непрестанно ясное направленье его пути. Она воспринимается… чем? Глазами – или каким-то новым, иным, особенным открывшимся у него зрением. И Тессий пребывает как будто бы в полузабытьи – Тессий, идущий путем луча. Смеется, с невероятной легкостью ускользая от очередного летящего на него выступа.
Ведь он теперь не один. Он ведь…
ВОДОВОРОТ
Море, не имеющее границ… Оно совершенно пусто; лишь одинокая скала возвышается посреди него. И эта скала напоминает развалины затонувшей крепости.
Местами ее подъем совершенно ровен, и даже думается: а вдруг и впрямь это не порождение природы, а изваяние? Однако не видать нигде стыков между камнями – сие не кладка, но своенравный выход бугристого, красноватого, седого от волн базальта. Причудливая вершина донной гряды, что обнажилась от фаты моря… невесть в какие века.
Тем более поражает портал, что лег на лице утеса, словно смотровое отверстие боевого шлема. Уж это не работа стихии – терраса вырезана со всем искусством, какое может отличать зодчего, опытного и зоркого. Она занимает почти всю южную сторону одинокой морской скалы, верхнюю ее треть.
Шеренга редких колонн укрывается в полумраке. Это высокие каменные цилиндры, прямые и одинаковые. И тем не менее чем-то неуловимо напоминающие стволы деревьев. Естественностью пропорций, возможно. Такого не добиться резцом… уж ни великий ли Мелний применил здесь Искусство повелевать камню?
Закатные лучи высвечивают меж колонн белый плащ.
Богиня Айра медленно идет вдоль террасы.
Ее очерченное тонко лицо задумчиво и спокойно. И кажется слегка простоватым. Подобное выраженье можно заметить на лицах тех, кто не сомневается, что в данный момент – один; и очень хорошо при том знает, что уединенье его не может никаким образом быть нарушено.
– Айра!
Богиня оборачивается, вздрогнув.
Она не в состоянии верить, что этот оклик и вправду был.
«Здесь этого не могло случиться! Послышалось».
А между тем еще звенят отголоски эха. Причудливый каскад стихающих постепенно отзвуков. Такой дают коридоры – ветвящиеся проходы внутри скалы, ступенчатые, по которым Айра взошла в портал. Это значит…
– Айра!
Знакомый голос произносит ее имя звонко и радостно.
Как приветствие.
Не только, что как приветствие, даже – как откровение!
Но этот переплеск эха… И темнота. И то, что вдруг оно разрушено вот, сокровенное девственное молчание, веченствовавшее здесь! Все это вместе порождает привкус угрозы.
А в полутьме портала растет уже белое пятно. Становится бегущей фигурой…
– Тессий?! Откуда ты…
Он останавливается около нее.
«Его не может быть здесь!»
Здесь вообще не может быть никого, кроме лишь нее, Айры. Она здесь больше, чем королева, потому что вот это здесь – большее для нее, чем любое земное царство.
Исконная земля одиночества… «Какие странные у него глаза! И что-то изменилось еще». Да, что-то бесконечно изменилось в облике хорошо, вроде бы, знакомого бога.
Полно! Да кто это перед ней? Искусства разнообразны. Действительно ли она сейчас видит Тессия, или это…
Он переводит чуть сбившееся дыхание, улыбаясь.
– Айра.
Его глаза не отрываются от ее лица.
– Айра… Когда я слышу теперь твой голос… Ты спрашиваешь, откуда я? Тот уровень отстоит от нашего, может быть, на несколько мирозданий. О этот нескончаемый Лабиринт! Никто и никогда не узнает, как он пространен! Я повидал такое его лицо, Айра, о каком не ведают боги. И я б назвал этот уровень… охотящиеся стены. Там… интересно: промедли одно мгновение – и крошево из твоих костей станет пищею хищных трещин! Покуда сохраняешь присутствие духа – жив. Но, рано или поздно, жажда, усталость, голод… заставят тебя промедлить!
