И, обращаясь ко всем, заключил:
— Идите по домам. А тот, кто хочет говорить об ад-Дабише, сначала должен доказать, что на свете когда-нибудь существовал человек с таким именем.
Дело ад-Дабиша может стать выгодным помещением капитала
Мы приближаемся к концу нашей повести, который так и не стал счастливым. Но она еще не завершена. Разыгрываются последние акты. Вопрос, который все еще остается без ответа: кто убил ад-Дабиша? Врач? Офицер? Председатель деревенского совета? Свидетели, показания которых не стоят и горсти пыли? Американская мечта, пришедшая из-за океана? Рай, который привезет с собой на поезде высокий гость, единственный в мире человек, способный решить проблему Ближнего Востока? После его визита Египет целое столетие не будет знать войн, не будет иметь нужды в армии. Каир превратится в город голубой мечты, в Александрии вырастут горы муки высшего качества, Порт-Саид будет завален телевизорами, автомашинами, магнитофонами, холодильниками и стиральными машинами. В центре Исмаилии встанет лес из радио- и радарных установок, обеспечивающих прямую связь с Иерусалимом и Тель-Авивом, а по европейским кварталам будут бродить солдаты в зеленых мундирах. Здравствующие арабские короли нахлынут в Суэц и в другие города.
Рабочие долго думали, кому подать жалобу. Пошли к деревенскому писцу, который составлял все прошения и жалобы. Положили перед ним пять шиллингов[18].
— Чего вы хотите, ребята?
Не поверил своим ушам, переспросил удивленно:
— Коллективная жалоба? На кого?
Они сначала смешались, потом заговорили все разом, путаясь в словах. Писец с трудом понимал их бестолковую, горячую речь.
Ад-Дабиш не существовал! Анекдот! Только нас он не смешит. У него не было свидетельства о рождении! Да разве мать ад-Дабиша, торговка горохом на мельнице, могла дать взятку санитару, сторожу в доме омды, писарю или сама пойти в Этай аль-Баруд, чтобы выправить свидетельство о рождении?
А когда он женился на Судфе, той было едва десять лет. Брак был заключен устно, маазун не зарегистрировал его в своих книгах, удовлетворился присутствием свидетелей. А кто может это доказать? И когда появились трое детей, их тоже не зарегистрировали. Все равно у ад-Дабиша не было продовольственной карточки, и даже имей дети свидетельство о рождении, он не смог бы получать на них ни сахар, ни чай, ни масло. А в армию ад-Дабиша не призывали потому, что у него не было удостоверения личности. Он пошел его получать и узнал, что для этого требуется свидетельство о рождении, а где он его возьмет? Он несколько раз ходил в отдел социального обеспечения, но все без толку. Сам над собой смеялся, говорил, анекдот какой-то, у правительства нигде не записано мое имя. Считал, что ему не повезло, оттого что его не могут призвать: если бы ушел в армию, выбрался бы из ад-Дахрийи. Ему предлагали ехать в Каир, в комитет по мобилизации и там подтвердить свою личность. Но у него только и было, что медное обручальное кольцо, которое он носил в нагрудном кармане. А то, что о нем говорят, — выдумки и неправда.
Теперь о помощи. Спрашивается, почему схватили одного ад-Дабиша? У богачей дома ломятся от продуктов, некоторые получали их по десять раз, и ничего. А тот, который донес на ад-Дабиша, сам получил семь раз и хвастался, что только скромность не позволяет ему взять больше. Рассказывают, что в доме ад-Дабиша нашли оружие, револьверы, кинжалы и ножи. Но всякий знает, что если бы у него было оружие, он перерезал бы тех, кто его схватил. А вернее всего, продал бы его, чтобы накормить детей. И по какому праву его арестовали? Говорят, в стране существует ясный закон: никто, даже офицер полиции, не имеет права арестовывать человека без письменного разрешения прокуратуры. Самое большое, что могут сделать, — посадить на несколько часов под замок. Когда в ад-Дахрийе узнали, что ад-Дабиша отправили в участок, люди даже не поняли, что это арест. Он и сам этого не понял. Кто знает, что на свете существует прокуратура?
В этом месте их прервал незнакомый голос, повернувший весь разговор в неожиданную сторону. В лицо все знали говорившего, это был юноша из их деревни, учившийся в Александрии. Но сейчас смотрели на него так, словно видели в первый раз.
— Надо возбудить судебное дело.
Рабочие согласно закивали головами. Юноша рассказал им об эре справедливости и законности, о ликвидации нищеты и наступлении всеобщего благоденствия и настоятельно посоветовал обратиться к помощи судебных органов. Гульбан горячо поддержал идею.
— Но для этого нужны деньги, — заметил юноша.
— Сколько?
— Фунтов пятьдесят на первый случай: гербовый сбор, оформление документов, залог.
Гульбан решил, что образованный юноша шутит. Соглашаясь на его предложение, он воображал, что требуемая сумма будет исчисляться в пиастрах — расходы на поездку в Этай аль-Баруд и обратно.
— Пятьдесят фунтов?
— А потом потребуется еще сто.
— Что за слова ты говоришь? Детям ад-Дабиша нечего есть, в доме ни миллима, и мы все чистехоньки.
Образованный юноша решительно ответил:
— Недальновидность и невежество! Что важнее, допустить, чтобы дети ад-Дабиша умерли с голоду, но пресечь несправедливость или накормить детей, но допустить, чтобы завтра пришел черед детей Гульбана?
Он заявил, что изучает юридические науки и хочет стать работником прокуратуры, а если это не удастся, будет работать адвокатом, защищать обиженных.
— В смысле денег это дело выгодное, и нельзя упускать случай.
— Какое дело?
— Дело ад-Дабиша.
Юноша пояснил свою мысль: жена и дети ад-Дабиша имеют право подать иск в суд и потребовать денежной компенсации в сумме не менее десяти тысяч фунтов. Можно заявить, что в момент ареста он имел при себе деньги. Конечно, процесс будет тянуться долго, но когда-нибудь Судфа все-таки получит эти десять тысяч фунтов.
— А кому предъявлять иск?
— Президенту Никсону лично. Ведь он виноват во всей этой истории. Представляете, если подать в суд на самого богатого человека в мире?! На президента великой державы! Что для него десять тысяч фунтов? В Америке деньги считают на миллионы. Потом, это привлечет внимание мировой общественности к Судфе и ее детям. Может быть, о них даже фильм снимут.
— Да при чем же здесь Никсон?
— Его визит в Египет — вот причина всему. В связи с визитом была прислана помощь. При распределении помощи были нарушены правила, что привело к конфликту между доктором и ад-Дабишем. Никсон — главный виновник, а все прочие — соучастники преступления. Поэтому иск надо предъявлять Никсону.
Гульбан спросил:
— А куда предъявлять?
— В суд, в Этай аль-Баруд.
— И долго там ждать?
— Придется подождать. Возможно больше года.
— Ну, парень, уволь нас…
Юноша объяснил: он все понимает, знает, что они бедняки. Но это не значит, что они должны молчать. Ведь Аллах наделил их разумом, и следует этот разум использовать. Почему бы не договориться с каким-нибудь богатым человеком, чтобы он финансировал проект?
— Какой проект?
— Судебное дело. А заодно содержал бы детей ад-Дабиша. Пусть ему достанутся три четверти выплаченной суммы. Успех гарантирован на сто процентов. Надо убедить Судфу. Что толку плакать? Мужа она не вернет. А ей надо подумать о будущем. Появись у нее сто фунтов, и сто мужчин будут бегать за ней.
Юноша поведал, что каждое лето ездит в Америку и там усвоил практический взгляд на вещи. Он готов заняться поисками человека, который согласится финансировать проект. А если не найдет, можно будет объявить всеобщую подписку, продавать самые дешевые акции — для привлечения публики — по пяти пиастров, создать административный совет. Учреждение будет называться: Всеегипетская ассоциация памяти мученика ад-Дабиша Араиса. Административный совет возьмет на себя реализацию проекта, а все доходы пойдут на благоустройство ад-Дахрийи. Если подумать, ад-Дахрийя — золотое дно. Можно превратить ее в туристическую деревню, настроить на берегу Нила коттеджей для иностранцев, которые захотят провести отпуск на берегу великой реки. Можно начать поиски нефти или источников минеральной воды. Построить ковровую фабрику, которая будет изготовлять ковры и экспортировать их в Европу.
Юноша говорил долго, перебирая все возможные варианты прибыльного использования дела ад-Дабиша Араиса. Главный вывод из его речи был таков:
— Сначала надо узнать, где ад-Дабиш — в тюрьме, бежал или убит.
Гульбан ушел, не дослушав. По дороге к дому спрашивал себя: что стряслось с нашей деревней?
Немного о жизни семьи ад-Дабиша без него
Я снова должен вернуться к тому моменту, когда Судфе стало известно об убийстве ад-Дабиша. Подобные моменты неоднократно описаны в романах, но избитость ситуации делает ее тем более трудной для описания. Боюсь, в душе читателя она не возбудит чувства, которое соответствовало бы трагизму реальности. Сказать, что Судфа плакала? Кричала? Рвала на себе единственное свое платье? Или что она застыла, потрясенная, и ни одна слеза не выкатилась из ее глаз? Жизнь переменилась — приборы регистрируют сейчас даже удары человеческого сердца. Наука все подвергает беспристрастному анализу. Так к чему же пытаться описывать страдания Судфы? И все же душа человеческая по-прежнему, как и во все времена, тоскует по другой душе. Поэтому короткая фраза «Сердце Судфы сжималось от горя» будет верным отражением того, что происходило в ее душе.
