Заметив, что за мной никто не наблюдает, я незаметно вытащил коричневый комок из своей тарелки и сжал в руке. Затем сделал шаг в сторону и резким движением бросил его в темный угол каморки. Тот, издав громое «чмяк», шмякнулся о стенку и растекся по ней бурым пятном.
На мое счастье, никто ничего не заметил. Закрыв спиной заметное даже в полумраке пятно на стене, я со знанием дела сказал Денису, показав пальцем на коричневые комки в его тарелке:
– Попробуй эту штуку. В самом деле очень вкусная.
Шольц настороженно взглянул на меня, но моя тарелка и впрямь была почти пуста. Подозрительные комки отсутствовали.
– Ты что, съел это? – тоскливо спросил он.
– А ты как думаешь? – с упреком бросил я. – Ешь давай.
Денис с содроганием поднес их ко рту.
– Да, – сказал он через некоторое время. – В самом деле довольно вкусно.
– Серьезно? – не сдержавшись, спросил я.
Готовый уже положить в рот еще один кусочек, Шольц запнулся и спросил с подозрением:
– А в чем дело?
– Ничего-ничего, – спохватился я. – Так, к слову сказал.
Когда «прассад» был съеден, с окружающими нас кришнаитами вдруг произошла разительная перемена. Они закончили свои молитвы и начали забрасывать меня и Шольца вопросами, как будто увидели нас только теперь, после «просветления», вызванного тем, что почти весь священный «прассад» осел в наших желудках.
Правда, совсем скоро оказалось, что кришнаиты в большинстве своем – неплохие ребята, и мы быстро нашли с ними общий язык. Один из «преданных» – маленький веснушчатый Артур – долго рассказывал Шольцу, какую бестолковую жизнь он вел до того, как узнал про Кришну. Слушая рассказ Артура о том, как он пил водку, курил коноплю, а потом полюбил Кришну и духовно просветился, Денис сочувственно кивал головой.
Один из наших новых знакомых уступил мне свое место, видя, как я мучаюсь, сидя на ковре на корточках.
Присев на лежак и прислонившись спиной к холодной стене, я глубоко вздохнул. Только теперь мне здесь понравилось. Понравился этот полумрак, терпкий запах благовоний, тихие разговоры, которые вели с Денисом эти наголо остриженные ребята, и чувство того, будто ты приобщаешься к какому-то таинству.
Закрыв глаза, я слушал, как, кришнаиты, нисколько не жалея своего времени, отвечали Шольцу на все его многочисленные вопросы.
– …Да-да, и Брахма тоже. Он ведь родился из пупка Габходакашайи Вишну, который всего лишь частичное проявление Маха-Вишну, который, в свою очередь, является частичным проявлением Самого Господа Кришны. В порах кожи Маха-Вишну находится множество бесконечных вселенных. Когда он делает выдох – эти вселенные рождаются, когда он делает вдох – все они гибнут. Брахма живет лишь в течение одного выдоха Маха-Вишну, а одни час жизни Брахмы по нашим, земным, меркам составляет триста шестьдесят миллионов лет. И все же целая жизнь Брахмы укладывается в один только выдох Маха-Вишну, представляешь?
– Представляю, – тихо отвечал Денис.
Полудрема слетела с меня. Теперь я попытался понять смысл ведущихся вокруг разговоров и очень скоро осознал, что это выше моего разумения. То, что казалось таким веселым несколько минут назад, теперь вгоняло меня в тоску.
– …Об этом тоже рассказывается в «Бхагават-гите», – выхватило из гула голосов мое ухо. – Господь Чайтанйа объяснял этот стих Сарвабхуме Бхаттачарйа, но Санатана Кавираджа Госвами, автор «Чайтанйа-чаритамриты», попросил объяснить его еще раз, теперь уже для него.
– Для него, – завороженно повторил Денис, кивая головой, как китайский болванчик.
Меня начало немного тревожить усердие Шольца в получении знаний, но я решил пока ни во что не вмешиваться.
– …Нет, они тоже были удивлены, когда Он принял саннйасу от Кешави Бхарати, ведь тот принадлежал к школе майавади в Бенаресе. Все майавади не могли понять, почему он занимался пением и плясками, а не читал Веданту. Поэтому недалекие философы говорили, что Шри Чайтанйа не истинный саннйаса…
Я почувствовал, что у меня ум заходит за разум.
– Да, разумеется, и Христос тоже, – проникновенно говорил кто-то. – Он ведь был посланником Господа Кришны. Иисус проповедовал истинную бхакти– любовь к Богу…
– А все же как-то не верится в то, что Кришне нужен этот «прассад», – упрямо сказал Шольц, тряхнув головой. Я, услышав это, украдкой посмотрел на стенку, по которой расплывалось пятно, и постарался сесть так, чтобы закрыть его своим телом.
– Так говорят имперсоналисты! – в ужасе вскричал один из кришнаитов, закатив глаза.
– Имперсоналисты, – скорбно повторил другой.
– О да! – воскликнул третий, вцепившись рукой в колено Дениса. – Те, что будут вечно пребывать в гуне невежества!!! Посмотри на животных вокруг – на собак, на кошек, на птиц – вот что сталось с имперсоналистами и так называемыми «учеными» в их последующем воплощении! Они деградировали в животные формы жизни…
Я понял, что если услышу еще что-то, то совсем свихнусь. И словно желая добить меня, кришнаит по имени Артур начал рассказывать мне путаную историю про трансцендентные игры Кришны с какими-то пастушками на лужайке. Слушать про легкомысленных пастушек было превыше моих сил, и я, вскочив с лежака, почти волоком вытащил упирающегося Дениса.
Немного позже, когда мы вышли из храма и увидели прямо над головой прекрасную полную луну, я недовольно сказал ему:
– Сам ведь мне говорил – мы христиане, мы христиане… Они тебя чуть в свою веру не обратили.
– А, – беспечно махнул рукой Шольц. – Не получилось бы у них. Но все-таки Кришна мне понравился! Представляешь, на Вайкунтхе, ну, там, где он живет, он выглядит немного по-другому…
Не слушая его, я остановил проезжавшую мимо машину. Сойдясь на разумной цене, мы сели в нее, и лишь там я понял, как хочу спать. Я закрывал глаза, но как ни старался представить что-то другое, видел только четырехрукие статуи, лысые головы и бесконечные пляски.
– Так и с ума сойти можно, – пробурчал я и толкнул Дениса. – Слышь, может, когда-нибудь еще раз туда поедем?
– Посмотрим, – зевнув, произнес Шольц.
Я снова закрыл глаза.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
26 июля 1999 года, понедельник
РАССКАЗЫВАЕТ ДЕНИС АКСЕНОВ (ШОЛЬЦ)
Я все-таки очень странный человек. Две недели назад я впервые переспал с девушкой и, наверное, должен радоваться, ведь мне так этого хотелось, но на душе мерзко и тоскливо. Сколько раз я уже жалел, что пошел с Андреем! Все получилось совершенно не так, как мне мечталось. Вместо романтической обстановки – старый грязный парк, вместо любимой девушки – вообще непонятно кто. Какой же я дурак! Прошло уже столько дней, а я все думаю об этом и никак не могу успокоиться.
– Денис! – позвала меня из комнаты тетка. – Включи телевизор, сейчас новости начнутся, хочу посмотреть.
Я включил. Шла какая-то передача, но я даже не пытался понять, о чем речь, пока кто-то не произнес слово «Чечня» и я не заинтересовался. На экране молодой парень, лет на пять старше меня, отвечал на вопросы пожилой журналистки. О чем она спросила в последний раз, я не расслышал. Парень помолчал, а затем, делая большие паузы между словами, произнес:
– Может, и так. Как же иначе? Первая неделя мне на всю жизнь запомнилась. Я только познакомился с парнем, моим земляком из Волгограда. Мы шли по ущелью, он шел за мной и попросил сигарету. Я полез за пачкой, не сразу ее нашел, а потом не оборачиваясь протянул ему. Он почему-то не брал. Я обернулся, а он уже мертвый, с простреленной головой…
По моему телу пробежала дрожь. Этот парень был для меня настоящим русским мужиком, героем.
– Вы награждены двумя медалями «За отвагу». За что вы их получили?
– Я не хочу об этом говорить…
Камера соскользнула вниз, и я увидел, что у этого парня нет левой ноги.
– Сколько вам было лет, когда вы потеряли ногу?
– Двадцать.
Я сжал кулаки. Где-то в спине появилось странное чувство, похожее на то, которое я испытывал с Тэлой, но гораздо-гораздо сильнее. Я завидовал ему – он точно может сказать про себя, что мужчина, а я не могу. Мне даже хочется попасть на войну, испытать страх, дружбу, измены. Только на войне рождаются настоящие мужчины. Хотя, наверное, у меня просто не в порядке с головой.
Передача кончилась, и начались новости. Мне захотелось прогуляться, одному, – даже с Андреем не было желания сегодня видеться.
Моросил мелкий дождичек, но я, надвинув кепку на глаза, решил пройтись к морю. Тучи неподвижно висели над крышами домов, и я с опаской посмотрел на них. Мокнуть под дождем у меня не было никакого желания.
И мои опасения оправдались – не пройдя и полдороги, я попал под холодный ливень и сломя голову бросился к полуразрушенной беседке, которая виднелась вдали.
Местами ее крыша прохудилась, мне за шиворот падали капли, но по сравнению с тем, что творилось снаружи, в беседке было комфортно. Вдали показалась высокая девушка, почти скрытая завесой дождя. Я задумался о чем-то и очнулся только тогда, когда эта девушка тоже забежала в спасительную беседку. У нее был чуть вздернутый носик, но это лишь подчеркивало ее красоту. Впрочем, Андрею или Максиму она скорее всего не понравилась бы.
