— Вот новый номер…
Редактор от радости хочет расцеловать парня.
— Значит, готов все-таки? — вырывается у него. Он берет журнал, но тут же швыряет его на пол — обложка старая. — Где новый номер? — истерически кричит редактор.
Его окружают рабочие. Он слышит их голоса, но не может разобрать ни единого слова. Голоса становятся все громче, сливаясь с грохотом машин, от которого звенит в ушах.
— Это главный редактор журнала, — показывают на него рабочие, — главный редактор… главный редактор…
Он просыпается…
Утром он приходит в редакцию, и когда на стол к нему ложится очередной номер, нежно гладит его рукой, с наслаждением вдыхая неповторимый запах свежей типографской краски, перелистывая страницы, в который раз перечитывая заголовки, и чувствует, как проходит усталость и напряжение после бессонной ночи и прибывают силы.
* * *
Однажды вечером по дороге домой он встретил старого приятеля. Им было по пути, и редактор обрадовался возможности поболтать с давним знакомым. Когда они шли мимо магазина канцтоваров, который редактор обычно не замечал, приятель предложил:
— Давай зайдем, тетрадь надо дочке купить.
Хозяин магазина, человек солидный, с достоинством носил свой огромный живот. Благодаря лысине, лоб его казался высоким. Глаза у него были навыкате с красными прожилками, губы — мясистые, толстые.
По тому, как радостно их встретил хозяин, было ясно, что приятель редактора здесь постоянный клиент. Услыхав, что к нему пожаловал главный редактор журнала, хозяин развел руками и замер, изобразив изумление и восторг. При этом глаза его едва не выскочили из орбит.
— Ба-а… Так вы главный редактор?! — вскричал он, бросился к столу, схватил несколько номеров журнала и вернулся, широко улыбаясь: — Видите? Ваш журнал… Я продаю ваш журнал… — Он взял редактора за локоть и не сказал, а пропел сладким голосом: — Ваш журнал — просто великолепен. Так говорят все мои покупатели.
Столь лестный отзыв не мог оставить главного редактора равнодушным. Исполненный гордости за свой журнал, он с достоинством закивал головой:
— Благодарю… Весьма признателен…
Хозяин порылся в углу за столом и извлек целую кипу журналов:
— Вот, — заявил он, — это я для себя оставил, целая коллекция. Все номера. Ни одного не пропустил.
— Благодарю… Очень приятно, — то и дело кланялся главный редактор.
— Когда-нибудь, — многозначительно прошептал хозяин, — это будет стоить большие деньги.
— Вы преувеличиваете, — отвечал редактор, который буквально таял от столь бурного проявления чувств неожиданным почитателем журнала.
Тем временем приятель выбрал нужную ему тетрадь, расплатился, и они вышли.
Утром, когда редактор проходил мимо канцтоваров, его окликнул знакомый голос. Редактор остановился. Они обменялись с хозяином магазина приветствиями, справились о здоровье, и редактор хотел распрощаться, но его новый знакомый протянул ему сверток.
— Вот… пробегите глазами. Повесть. Я написал. Так хочется, чтобы вы ее напечатали. Никуда не отдал бы. Только в ваш журнал.
— Хорошо, — ответил редактор, беря сверток. — Прочитаю, потом…
— А потом напечатаете, — нетерпеливо перебил его хозяин магазина. — Превосходно. Уверен — повесть вам понравится. Стоящая вещь. И читатели будут довольны.
Редактор сунул рукопись в карман и торопливо откланялся. В редакции он полистал рукопись и понял, что это очередная «Судьба незадачливого влюбленного» с массой подробностей, как это и бывает в подобных случаях. А когда стал читать, то очень скоро пришел к выводу, что подобная галиматья ему давно не попадалась. Ни завязки, ни сюжета. Вдобавок в каждом предложении встречалось по нескольку ошибок. Автор провел своего героя по изъезженным дорогам любовной мелодрамы, полагая, что своей изобретательностью поразит читателя. Более сотни страниц убористым почерком, да еще на одной и на другой стороне листа.
Дочитав до середины, редактор с трудом удержался от соблазна бросить рукопись в корзинку, но тут в голову пришла спасительная мысль: «Верну рукопись и скажу, что в нашем журнале принято писать лишь на одной стороне листа».
Вечером по дороге домой он захватил рукопись и не ошибся. У магазина канцтоваров его уже поджидал хозяин. Едва завидев редактора, он поспешил навстречу:
— Ну что, прочли?
— Прочел… Но понимаете…
— Не понравилось? — упавшим голосом спросил хозяин.
— Видите ли, — начал редактор, проявляя непростительную жалость. — Мы принимаем рукописи, написанные только на одной стороне листа. Иначе трудно работать. А у вас и на одной и на другой стороне…
— Хорошо, хорошо, — ответил хозяин, торопливо забирая рукопись.
«Как все хорошо обошлось, — подумал редактор, спокойно направляясь домой. — Удалось избавиться от этой чертовщины. И хозяин как будто не очень расстроился. Вряд ли он это быстро перепишет так, как полагается. Ведь там сотня страниц, да еще с обеих сторон».
Но…
Утром по пути в редакцию он заметил на пороге магазина хозяина, томящегося в ожидании. В руках он держал сверток вдвое толще вчерашнего. «Судьба незадачливого влюбленного» — было старательно выведено на титульном листе.
Редактор стал нервничать.
— Вот, все переписал. До утра глаз не сомкнул. Настоящее произведение можно переписывать без конца, не отрывая руки… Усталости не почувствуешь. Я это понял ночью. Глаз не сомкнул. Не ради славы, ради читателей.
Редактор, молча, словно лишившись дара речи, взял рукопись и пошел в редакцию. У себя в кабинете, еще не оправившись от шока, он принялся читать. Все та же галиматья, те же ошибки. Только теперь из-за спешки буква налезала на букву, словно гоняясь друг за другом.
— О боже! — простонал редактор, откинувшись на спинку кресла, закрыл глаза, и тут же перед ним возник образ хозяина магазина с глазами навыкате и толстыми мясистыми губами. «Не ради славы, ради читателей…» — О боже! — снова простонал редактор, ощутив тяжесть в груди. — Может быть, кто-то из моих врагов надоумил этого несчастного канцелярского гуся всучить мне свою рукопись, чтобы опорочить наш журнал… Черт бы его побрал! — помянул он недобрым словом приятеля, который завел его в тот день в магазин. Он отложил рукопись подальше на край стола и занялся делами. Но стоило ему хоть на секунду отвлечься, как в глаза лез титульный лист злополучной повести: «Судьба незадачливого влюбленного». И всякий раз редактором овладевало желание сгрести всю эту писанину и отправить в мусорную корзинку. Но перед глазами снова возникал образ хозяина, который восторженно демонстрировал подборку всех номеров журнала.
Главный редактор вызвал редактора отдела художественной прозы и отдал ему рукопись:
— Вот, посмотрите, как на ваш взгляд.
После этого он почувствовал огромное облегчение и сел за работу. Через час с небольшим редактор вернулся и положил рукопись на стол.
— Такая белиберда давно не попадалась.
— Может, немного подправить?..
— Подправить?!
— Ну, сократить или добавить что-нибудь…
— Вы лучше меня знаете, что нельзя рисковать престижем журнала, если не хотим остаться без читателей!
— Да, разумеется, — согласился главный редактор.
«Судьба незадачливого влюбленного» продолжала лежать на столе, словно магнитом притягивая взгляд редактора и выводя его из состояния равновесия.
В этот день главный редактор решил немного задержаться, чтобы не встретить автора повести, и, когда возвращался домой, с радостью заметил на дверях магазина замок. Но в сумерках навстречу ему шел тот, кого редактор, кажется, узнал бы и в кромешной тьме. Сердце взволнованно забилось.
— Ну как моя повесть? — спросил полный энтузиазма хозяин канцтоваров.
И вместо того, чтобы громко крикнуть: «Я эту дрянь в мусорный ящик выкинул!», редактор тихо, извиняющимся тоном произнес:
— Я передал вашу повесть литературному редактору, пусть почитает.
— Хорошо, хорошо, ну, а ее напечатают?
— Литературный редактор должен высказать свое мнение…
— И вы ее опубликуете?
— Ну, если…
— Прекрасно! Извините, я столько хлопот вам причиняю. — Он, пятясь, стал раскланиваться и скрылся в темноте.
Эта встреча окончательно лишила редактора душевного равновесия. Ночью у него начался жар. Ему снилось, будто он возвращается из редакции и возле магазина канцтоваров его поджидает хозяин. Он бросается к редактору с криком:
— Ну как?! Моя повесть опубликована?!
Редактор в ярости хватает его за воротник и трясет так, что у того глаза едва не вылезают из орбит.
— Своей идиотской писаниной ты меня неврастеником сделаешь! — вопит редактор.
