Вечер выдался тихий, спокойный. Люди погасили светильники и собрались спать, надеясь, что ночь пройдет спокойно.
Хамед собрал бумаги, аккуратно сложил и засунул в карман. Его клонило ко сну, но он вспомнил, что уже с неделю не брился, и подошел к зеркалу. Щеки, некогда полные и румяные, ввалились, вокруг глаз, губ и на лбу пролегли морщины. Лицо пожелтело, в белках глаз тоже появилась желтизна — он, видно, заболел желтухой.
Хамед побрился, умылся, погасил лампу и с наслаждением вытянулся на койке. Измученное тело жаждало покоя. Но мысли лихорадочно работали, сердце болезненно сжималось от нахлынувших воспоминаний, зримых, ярких. Густо исписанные листы бумаги, лежавшие в кармане, облекались в живые образы. Хамеду мерещились потоки крови, растерзанные, изрешеченные пулями тела, огонь и взрывы, запах пороха, крики, стоны. Он вскочил, встряхнулся, стараясь отогнать кошмарные видения, распахнул окно и жадно вдыхал сырой осенний воздух. А когда полегчало, Хамед снова лег на койку и заставил себя думать о будущем. Он постепенно успокоился, мысли смешались и уже не были такими мрачными, он погрузился в мечты.
«Только бы найти ее, где угодно, только найти, брошусь к ее ногам, буду просить прощенья… Научу грамоте, все расскажу, объясню… Она непременно будет с нами, мы будем вместе…»
Хамед заснул.
Пять ночей он не спал, и его отпустили отдохнуть и привести в порядок бумаги. Пригласил Хамеда к себе в дом один партийный товарищ.
…Вдали прогремели выстрелы. Хамед быстро вскочил и бросился к окну. Несмотря на туман, он различил вспышки выстрелов и определил, в какой стороне стреляют. Вокруг поста сил безопасности шел тяжелый бой. Пост стоял у выхода из долины, протянувшейся к востоку с выходом на высокие горы, где обосновались крупные силы бандитов. Они спускались оттуда по ночам и нападали на деревни. Осенью, когда начинались дожди и холода, вылазки банд учащались, и от поста Хамеда зависело многое.
Перестрелка разгоралась.
Хамед с автоматом вышел из дома. Шел он быстро, а до поста было всего с полкилометра, но по дороге он решил, что людям его до утра не продержаться, если бой будет идти с такой же силой — кончатся патроны; он поспешил на недавно прибывшую в подкрепление силам безопасности артиллерийскую батарею, расположенную невдалеке от поста.
Переговорив с командиром, Хамед пробрался на свой пост. И несколько мгновений спустя в долине загремели и гулким эхом отозвались в горах разрывы снарядов. Снаряды падали густо, и душманы, прижатые к земле плотным заградительным огнем поста, растерялись. По долине с ржаньем метались обезумевшие, потерявшие седоков кони, рвались снаряды, содрогались камни, вверх смерчем взлетали осколки скал и железа. Душманам пришлось туго.
Наконец с батареи полетели два последних снаряда, и бой, длившийся Ьолее двух часов, стал затихать.
Вскоре совсем рассвело. Заря из багровой стала розовой, потом совсем побледнела, а кусты, камни, деревья, виноградники, глинобитные дома, дворы, обнесенные стенами, в призрачном свете раннего утра казались нереальными, сказочными… В долине еще слышались одиночные выстрелы, но было ясно, что на новую вылазку душманы вряд ли решатся, и сейчас самое время подобрать убитых и раненых.
Хамед и еще два товарища прошли немного вперед и, укрывшись за скалой, стали наблюдать за долиной.
Стрельба совсем прекратилась, никакого движения видно не было. Хамед спустился в долину, усеянную еще горячими гильзами, со следами крови на камнях и, пригнувшись, пробрался к глубокой воронке от снарядов, где лежали лошадиные трупы.
Вдруг снова прогремели выстрелы, послышалось ржание. Путь назад был отрезан. Хамед выскочил из воронки и спрятался за ближайшей скалой.
Совсем рядом показались два всадника. Спешились. Одной автоматной очередью можно было снять обоих, и Хамед уже собрался нажать на курок, но в это время один из них сказал:
— Самад! Прикрой меня, я его принесу. Здесь все просматривается, кафиры проклятые все видят. — И он осторожно пополз наверх, в расщелину.
Хотя накидка и скрывала наполовину лицо Самада, Хамед его сразу узнал, выскочил с криком из-за скалы и вцепился в него. Самад же, оправившись от испуга, несколько раз изо всей силы ударил Хамеда прикладом автомата по голове, по шее, по плечам. Тот обмяк, а Самад мгновенно обшарил его карманы, вынул все, что там было, и вместе с напарником умчался в долину. Все произошло в считанные секунды.
Полчаса спустя товарищи Хамеда докладывали на посту:
— Мы так и не поняли, зачем он это сделал. Стрелять не могли, боялись его задеть.
В горах, на площадке, укрытой между скал, сидели оставшиеся в живых бандиты. Их было двенадцать. На костре варилась еда. Все единодушно присвоили Самаду титул «гази» — борца за свободу, самый грамотный читал вслух захваченные бумаги:
«Анкета вступающего в члены Народно-Демократической партии Афганистана. Имя — Абдул Хамед. Отец — Абдул Ахмад. Возраст — двадцать один год. Образование — среднее, закончил двенадцать классов. Родственники: старший брат два с половиной года назад стал невменяем; отец, мать и младший брат убиты при оказании сопротивления банде; сестра девятнадцати лет угнана и, по имеющимся сведениям, продана в гарем арабскому шейху, где покончила жизнь самоубийством…»
— Молодец, Самад! Слава твоим предкам! Последнюю ветвь проклятого Ахмада изничтожил, а? Герой, прямо герой!
Самад сидел молча. Впервые после возвращения из Пакистана, со спецподготовки, он задумался над тем, что делает, и его потрясло написанное в анкете — он представил себе жизнь этого парня. Перед ним вдруг со всей отчетливостью встало событие тех дней, когда он крестьянствовал и хан — тот самый, что сейчас называл Самада «гази», заставил его вместо своей собаки, которая струсила и убежала, драться на собачьих боях с огромным псом. Пес, рыча, повалил его и стал рвать…
Самад вскочил и, не успели бандиты опомниться, перестрелял всех до единого, а потом прострелил голову себе самому.
Небо прояснилось. Жители деревень, пережив еще одну бессонную ночь, неспешно выходили в поле.
Перевод с дари Л. Рюрикова
КАРАВАН В ГОРАХ
РАССКАЗЫ АФГАНСКИХ ПИСАТЕЛЕЙ
Перевод с языков дари и пушту
МОСКВА
«Художественная литература»
1988
ББК 84.5Аф
К21
Вступительная статья К. СЕЛИХОВА
Составление А. ГЕРАСИМОВОЙ и Д. РЮРИКОВА
Переводы под редакцией С. ХОХЛОВОЙ
Оформление художника Ю. БОЯРСКОГО
К 4703000000-302 178-88
028(01)-88
ISBN 5-280-00377-8
© Составление, переводы, кроме отмеченных в содержании*, оформление. Издательство «Художественная литература», 1988 г.
К21 Караван в горах: Пер. с пушту и дари./Вступ. статья К. Селихова. — М.: Худож. лит., 1988. — 278 с. (Произведения афганских писателей).
ISBN 5—280—00377—8
Сборник современного афганского рассказа содержит лучшие произведения афганской новеллистики за последние десять лет. Они отражают нелегкую жизнь афганского народа в недавнем дореволюционном прошлом, его мужественную борьбу с врагами революции 1978 года, его несокрушимую веру в правильность выбранного пути, его дружбу с братским советским народом. Выход сборника приурочен к 10-летней годовщине Апрельской революции.
Большинство произведений публикуются на русском языке впервые.
К 4703000000-302 178-88
028(01)88
ББК 84.5Аф
КАРАВАН В ГОРАХ
РАССКАЗЫ АФГАНСКИХ ПИСАТЕЛЕЙ
Составители:
АЛЕВТИНА СЕРГЕЕВНА ГЕРАСИМОВА
ДМИТРИЙ БОРИСОВИЧ РЮРИКОВ
Редактор И. КИМ
Художественный редактор С. БИРИЧЕВ
Технический редактор Г. МОИСЕЕВА
Корректоры Л. ЛОБАНОВА, Н. ЯКОВЛЕВА
ИБ № 5154
Сдано в набор 21.12.87. Подписано в печать 04.07.88. Формат 84×1081/32. Бумага офс. № 1. Гарнитура «Тип. таймс». Усл. печ. л. 14,7. Усл. кр. — отт. 20, 82. Уч. изд. л. 15,3. Тираж 50 000 экз. Изд. № VIII-2738. Заказ № 1746. Цена 2 р.
Ордена Трудового Красного Знамени издательство «Художественная литература». 107882, ГСП, Москва, Б-78, Ново-Басманная, 19
Ордена Трудового Красного Знамени Калининский полиграфический комбинат Союзполиграфпрома при Государственном комитете СССР по делам издательств, полиграфии и книжной торговли, г. Калинин, пр. Ленина, 5
