От стука в дверь она выронила душевую лейку. Та грохнулась о край ванны и повисла, заливая водой все вокруг. Кэти уставилась на нее и на горячие брызги, обливавшие ей бедра. Она не знала, что делать.
– Все нормально? – позвал Арти. – Можно мне войти?
Кэти была в замешательстве. Можно ему войти? Она посмотрела на свои груди, которые внезапно показались несоразмерно большими и отвисшими, а потом на смешно выпятившийся живот, а потом на ноги, которые показались толстыми и короткими. Нет, пожалуй, Арти нельзя войти. Она только что провела с ним два часа в голом виде, но не хотела, чтобы он видел ее в душе. Она смыла косметику, и у нее мокрые волосы. Она выглядит ужасно. Ему достаточно бросить один взгляд на ее невысокое, толстое, неопрятно-белое тело и повисшие паклей волосы, чтобы спросить себя, о чем же он, черт возьми, думал.
Дверь в душ приоткрылась, и Кэти взвизгнула. Она схватила лейку, а потом увидела Арти. Он стоял в дверях прямо возле кабинки. Он был обнажен. Он оделся, после того как они закончили на кушетке, но теперь опять голый. Она сбежала в ванную, закрыла дверь и попыталась от него отмыться, и вот он, голый, опять перед ней.
Он был очень красив.
Она никогда прежде не имела дела с настолько красивым мужчиной.
– Я подумал, что ты ушла на минутку. А потом услышал душ, – сказал он.
– Потому что я его включила, – сказала Кэти. Тут она почувствовала, что сжала гибкий металлический шланг душа так сильно, что почти режет ладонь. Она ослабила хватку, затем притянула к себе лейку и вставила ее в держатель. Брызги попали Арти в лицо.
Он усмехнулся.
– Слушай, я теперь уже мокрый, – сказал он, так что можно мне присоединиться?
– Нет, – сказала Кэти. Она постаралась закрыть дверь, но та хлопнула, отозвавшись эхом, и отскочила. Тогда Кэти закрыла ее опять и стала придерживать. – Нет, нет, нет. – Она себе удивлялась. У нее развитый интеллект и богатый словарный запас, но сейчас ей в голову не приходило никакого другого слова. – Нет, – повторила она. Как двухлетняя девочка, решившая, что ее желание идет вразрез с желаниями всего остального мира и что только ее желание самое важное. – Нет, нет, нет, нет, нет.
– Ты уверена? – спросил Арти.
И Кэти вспомнила то, о чем забыла на несколько часов: Арти не особо умен. Ей нравились только интеллектуалы. Такие, как Стивен. Но на уме у нее по-прежнему было лишь одно слово.
– Нет, – сказала она и отпустила дверь.
Она думала, он не услышит ее сквозь рев воды. Но дверь опять открылась, и Арти вошел.
* * *
– Ненавижу летние сессии, – сказал Стивен. – Лекции слишком длинные, в комнатах не продохнуть, и студенты заняты лишь друг другом. Представь, каково в июне пытаться рассказать компании двадцатилеток о Уолдене.[6] Им, знаешь ли, насрать на бобовые огороды Торо. Они только и думают, как долго еще придется выслушивать мое нытье, прежде чем они смогут вернуться в свои квартиры с кондиционерами и содрать друг с друга одежду.
Кэти чуть не выронила банку с маринованными огурцами. Содрать друг с друга одежду. Неужели Стивен знает? Проверяет ее реакцию? Она наблюдала за его лицом, когда он бросил портфель на кухонный стол, и потом увидела, что он ничего не понял. Это ее разозлило. Как он смеет не знать? Он даже не может допустить такую возможность? Это что, он считает, она теперь настолько непривлекательна, ему и в голову не приходит, что она может кому-то нравиться?
– Тебе помочь? – спросил он.
– Что? – переспросила Кэти. – Что помочь? Это – обычный картофельный салат. Спасибо, я думаю что сама сумею приготовить картофельный салат. Я сто раз делала картофельный салат и надеюсь, что буду в состоянии приготовить картофельный салат и в преклонном возрасте.
Стивен выглядел так, словно ему в лицо плеснули стакан холодной воды.
– Ладно, ладно, – сказал он. – Я просто подумал, может, ты хочешь, чтобы я открыл банку.
Кэти посмотрела на свои руки и увидела, что безуспешно пытается открутить крышку от банки с огурцами. Крышка была холодной и гладкой, а руки дрожали. Чуть-чуть. Не так уж сильно, Стивен не заметит. Они дрожали последние двадцать пять минут, с тех пор как Арти доставил ей последний потрясающий оргазм.
– Ну, на самом деле, – сказала она, – хочу. Если вдуматься. И правда, окажи услугу. – Она сунула ему банку.
Стивен взял банку в одну руку, а другой расправил рубашку. Краем рубашки захватил крышку, которая тут же с хлопком открылась. Огуречная масса и маринад полились на рубашку и на пол.
– Ого, – сказал он.
Кэти пришла в бешенство. Ярость разрасталась в ней, и Кэти знала, что ярость эта претенциозна и смешна. Но не могла сдержаться.
– Ты это нарочно, – сказала она.
Стивен побледнел.
– Ох-ох, – сказал он.
Кэти вперила в него взгляд:
– Что ты хочешь сказать этим «ох-ох»?
Стивен поставил банку с огурцами на кухонный стол и открыл кладовку.
– Я хочу сказать, – произнес он, отрывая несколько бумажных полотенец от рулона, висевшего на двери, что ты так разговариваешь, когда тебя что-то очень достало.
– Так оно и есть.
– Я заметил. – Стивен встал на колени и начал вытирать лужу на плитке. – Но это же просто несколько маринованных огурцов.
Она знала, что он прав, и этот факт разозлил ее еще больше.
– Это не просто несколько маринованных огурцов, – сказала она. – Это куча маринованных огурцов. И я думаю, что ты сделал это нарочно, чтобы помешать мне приготовить картофельный салат.
Стивен посмотрел на нее:
– Не понял?
– Ты меня слышал. Нас ждут сегодня вечером у Хэлли с картофельным салатом, и это была моя единственная банка маринованных огурцов.
– Сомневаюсь, что кто-то заметит, что там лишь половина банки.
– Половины банки мало. Я всегда кладу целую банку.
– Честное слово, я вряд ли…
– Я всегда кладу целую банку. Двенадцать унций. Так делала моя мать. Наверное, ее мать делала так же. И теперь благодаря тебе я стану первой в трех поколениях, кто сделает неправильный картофельный салат. Но кто будет виноват, ты? Нет, я. Потому что салат сделала я. Потому что его всегда делаю я. Потому что единственное, что ты когда-либо приготовил без микроволновки – подгоревший зефир. Наверное, сегодня ты опять его сделаешь, чтобы мы все заболели раком.
Кэти себя ненавидела. Она говорила как идиотка, а это на нее непохоже. Ужасно. Другие люди могли говорить как идиоты. Но не она.
Стивен встал, сжимая в правой руке капающую зеленую массу.
– Вот что. Я спущусь в магазин и куплю новую банку.
Кэти уставилась на то, что сжимал в руке Стивен.
– Зря ты взял бумажные салфетки. Это расточительство. Надо было посудным полотенцем вытереть.
– Теперь уже поздновато, – сказал Стивен, выбрасывая использованные салфетки в мусорное ведро под раковиной. – Но я запомню на следующий раз, когда злонамеренно воспрепятствую тебе приготовить твой картофельный салат в третьем поколении.
Теперь Кэти не знала, кого она ненавидит больше – себя или мужа.
– По-твоему, это смешно? – спросила она.
– Я же не смеюсь, правда? – сказал Стивен, идя в гостиную. – Я вернусь через пятнадцать минут с твоими проклятыми маринованными огурцами.
– С укропом, – сказала Кэти ему вслед. – Без сахара. Двенадцать унций. Ты слышишь?
Хлопнула входная дверь, и дом вздрогнул.
Кэти посмотрела на полную миску холодного вареного картофеля на столе. Вода кипела вовсю, когда появился Арти. Потом, когда они с Арти целовались в гостиной, Кэти услышала, как шипит на электрической горелке перелившийся кипяток. Она оторвалась от Арти и выбежала, чтобы выключить горелку, и Арти последовал за ней. Там, где Стивен стоял на коленях, вытирая с пола лужу от огурцов, несколькими часами ранее Кэти стояла на коленях перед Арти.
Она и не думала, что Арти впрямь придет. Она отпросилась с работы в поддень, чтобы пройтись по магазинам и подготовиться к ежемесячной поездке к Хэлли, но потом решила отложить магазины и просто вздремнуть дома. И там обнаружила на автоответчике сообщение от Арти, который спрашивал, когда они едут – в этот уикенд или в следующий.
Глупый вопрос. Они всегда будут ездить к Хэлли при полной Луне, пока Джек не бросит привычку раздеваться донага в лунном свете. Арти об этом знал. А если бы не знал, Кэролин ему бы сказала. Зачем звонить Кэти?
У нее имелись некоторые подозрения.
Поэтому, перезвонив, она стала с ним флиртовать. Она не думала, что это получилось у нее очень искусно – флирт не входил в число ее умений. Но она сомневалась, что Арти большой знаток тонкостей флирта и вообще чего бы то ни было и что он поймет. И это было забавно.
– Как ты оказалась дома в середине дня? – спросил он.
