Я решила, что первую же прибыль потрачу на огромный красивый памятник Машке. Можно заказать проект какому-нибудь художнику.
Художнику-монументалисту Церетели. Рома когда-то знакомил меня с ним. Очаровательный старикан. В него была влюблена Лайза Миннелли. Но он вряд ли согласится делать памятник Машке.
Все-таки странно, что Машки нет. Ни на одном уголке земного шара Машки нет. А где же она тогда? Когда умирает очень близкий человек, легко поверить, что его просто не существует. Потому что если бы он был, то был бы рядом. Обязательно рядом. А когда не очень близкий… просто кажется, что он куда-то уехал. На время. Может быть, даже навсегда.
Машка, вернись!
***
Блондин позвонил ровно в 12.15. Что было странно. Он оказался единственным из наших женихов, кто позвонил ровно в 12.15. Все остальные звонили в 12.18, в 12.25, в 12.40. Все остальные сразу хотели продемонстрировать свою значимость. Блондин не хотел. Из чего мы сделали вывод, что он — самоуверенный тип с манией величия.
Он позвонил в тот момент, когда Анжела сидела в офисе и обсуждала с шефом перспективы своей работы. Точнее, возможность того, что она все-таки будет получать зарплату. Прямо перед ней на столе лежал телефон. Она не сводила взгляда с цифр, показывающих время.
12.13.
— Сереженька, я же не могу работать бесплатно. Это тупо, в конце концов.
— Ты учишься и набираешься опыта.
Если Анжелиного шефа их теперешний разговор и тяготил, то он изо всех сил старался быть серьезным и этого не показывать.
12.14.
— Да мне стыдно друзьям сказать, что я работаю бесплатно. Знаешь, сколько парковка у вас тут стоит? А обеды? А бензин? А мое время, в конце концов?
— Парковка у тебя бесплатная. Обедать ты можешь в столовой. А сколько стоит твое время, я как раз и пытаюсь понять.
12.15.
Телефонный звонок. Анжела хватает трубку.
— Алле, — говорит она максимально сексуально, вспоминая выразительный взгляд блондина. — Привет.
Шеф вздохнул и украдкой посмотрел на часы. Анжела не обращала на него никакого внимания.
— Хорошо. Да. Что? Меня зовут Анжела… Спасибо…
Шеф поднял на свою сотрудницу удивленные глаза. Анжела откровенно заигрывала с телефонной трубкой, теребя цепочку у себя на груди.
— Да. А тебя как зовут?
Они ведь действительно не познакомились с блондином.
Шеф раздраженно постучал пальцем по циферблату часов. Анжела сделала плавный жест рукой, словно отпуская его. Они находились в кабинете ее шефа. Он огляделся по сторонам, словно для того, чтобы убедиться в этом наверняка.
— Но мы же не будем устраивать из нашего ужина романтическое свидание, — щебетала Анжела в трубку тот текст, который она обещала нам заранее, — мы же возьмем с собой друзей?
Шеф вышел, хлопнув дверью.
***
«Скандинавия» оказалась шумным местом, напоминающим пивнушку где-нибудь в Мюнхене.
Жалко, что как раз сегодня я решила начать худеть. Как всегда, некстати. Я заказала салат рукколу. Анжела — моцареллу.
Наши ухажеры оказались футболистами. Бывшими.
Минут двадцать мы слушали комментарии к последнему матчу. «Спартак» проиграл, потому что кому-то дали желтую карточку.
Мы засобирались домой.
Блондина звали Денис. Он сказал, что если нам про футбол не интересно, то они, в принципе, могут не говорить о нем.
Эту жертву мы приняли как должное.
Мы с удивлением обнаружили, что они могут говорить не только о футболе, но и с почти таким же энтузиазмом — обо всем остальном. Этот вечер разрушил мои представления о спортсменах: раньше я была уверена в том, что все они недалекие и ограниченные анатомические модели.
Хотя я лично не против фигур, по которым можно изучать анатомию. А очень даже за.
Анжела влюбилась. Она говорила гадости и цинично шутила, что было у нее всегда первым признаком зарождения настоящего чувства.
Когда Денис назвал свою фамилию, она показалась известной даже мне, вообще далекой от спорта.
Анжела распахнула глаза и мило спросила:
— А разве это не метатель дисков? Я всегда смотрела эти соревнования по телевизору.
С тех пор мы называли Дениса Метателем Дисков. Он об этом не знал.
Позже мы стали называть Анжелу Метательницей.
А они оба вместе были Дискометы.
Денис проводил Анжелу домой, и они целовались в машине. Часа полтора. Потом они поднялись к ней.
Анжела протянула ему связку ключей и попросила помочь открыть дверь. Но не сказала, что это ключи от родительской дачи. Потому что сцена, исполняемая сейчас на лестничной клетке, была для Анжелы отработанной и даже имела название: «Заведенный и обескураженный жених отправляется домой».
После тщетных попыток вставить ключ в замочную скважину Денис прокомментировал происходящее с использованием ненормативной лексики.
Анжела возмутилась подобным поведением, и после бурных препирательств Денис уехал, а она легко открыла дверь подходящим ключом.
Анжела считала, что мужчинам нужно создавать такие условия, где они могут за счастье побороться.
— А тем более спортсмены, — говорила Анжела. — Представляешь, какая у них воля к победе! Им на блюдечке с голубой каемочкой просто не интересно!
Денис не звонил два дня.
Анжела похудела на два килограмма От переживаний.
Жалко, что я не худела от того, что не звонил Денис.
Я пыталась похудеть от голода.
Когда утром я увидела кексы в программе «Смак», у меня закружилась голова. И я чуть не съела телевизор.
Я подумала, что скоро у меня от голода начнутся галлюцинации. И я, возможно, смогу предсказывать будущее.
Будущее всевозможных кондитеров мне казалось безрадостным. Человечество семимильными Шагами двигалось в сторону здорового образа жизни и поэтому не удивлюсь, если очень скоро пекари окажутся нелегалами. А французские булочные будут переведены в подвалы с фальшивой вывеской «Стриптиз-клуб». Может, мне заняться хлебопечением?
Надо спросить у Данилиной.
Однажды она сказала жене Федора Бондарчука Светлане, что той надо стать телеведущей.
Светлана тогда ничем особенно не занималась, если не считать особенным дом, детей и мужа.
Прошло два года. И неожиданно она дала согласие вести передачу на «Домашнем» канале. Ей это так понравилось, что когда она встретила Лешу Бокова — приятеля Иры Данилиной, — то сразу, едва поздоровавшись, воскликнула: «Почему же я сразу не поверила Данилиной? Я потеряла столько времени!»
Я решила, что один легкий салатик погоды не сделает. И йогурт — даже полезно. И две сосиски. Ладно, все равно уже столько съела — положила к сосискам картофельное пюре.
Начну худеть завтра.
Парочка шоколадных конфет.
Сыр с виноградом — очень по-гурмански.
Объелась невероятно.
Анжеле позвонил Денис.
По большому счету никто из нас не знает, что движет миром и человеческими поступками.
Я ничего не стала говорить Анжеле, но подумала, что, может быть, мое чревоугодие каким-то образом способствовало этому звонку. Может быть, подсознательно, из человеколюбия, Денис решил прекратить мое обжорство?
Потому что, конечно же, оно сразу прекратилось. Мы начали активно обсуждать их телефонный разговор.
Денис назначил Анжеле свидание. Она великодушно согласилась с ним поужинать. За свои два килограмма на нервной почве Анжела собиралась жестоко отомстить. Только никак не могла придумать, каким образом.
Влюблялся же кто-то в Анжелу. Просто так, в каком-то ресторане, за обычным ужином…
А сколько ей таких ужинов пришлось съесть для того, чтобы в итоге встретить Дениса…
Я приехала на дачу.
Слава сказала, что ко мне несколько раз заходила соседка. Моей соседке (через два дома) было лет шестьдесят. Но она почему-то очень хотела со мной дружить. Она приглашала меня к себе на завтраки и передавала для Артема то книги, то игрушки.
В последнее время меня пугают старухи. Они ведут себя так, как будто с ними ничего не произошло. Как будто нет этих морщин вокруг глаз, как будто щеки не висят на скулах, как белье на веревке, как будто их попы не похожи на лопнувший воздушный шарик, — словом, будто с ними не случилась эта ужасная вещь под названием «климакс».
Кстати, в нашей семье он традиционно ранний. Надо ходить в спортзал. Говорят, помогает.
Врут, наверное.
Я решила, что соседка узнала о том, что мы временно не живем с Ромой, и решила поучить меня жизни.
Я попросила Славу не звать меня к телефону.
Я не видела ничего плохого в том, что мы с мужем немного отдохнем друг от друга. Наберемся новых впечатлений. Отсутствие которых является, на мой взгляд, основным минусом семейной жизни.
А через какое-то время наверняка случится чудо, и мы соскучимся друг по другу. Или просто поймем, что лучше никого не найти.
Рома осознает, что он мог потерять, и будет снова носить меня на руках.
