Холодно сделалось, да и отлить захотелось. Вижу: какая-то забегаловка, называется «Café de France». Соединенная с курсами французского, сортир в ней там, где и курсы, на втором этаже. Тут же меня попросили поставить автограф на стене, кофе я получил бесплатно, иду отлить. А Вроцлав по сравнению с этой сломанной русской чудо-печкой Варшавой — просто ФРГ. И теперь такой мотив: вхожу я в кабинку, достаю своего дружка, делаю свое дело, ну и пора выходить. А там уж собралась группка парней, человек шесть, пописать хотят и ждут перед этой кабинкой, когда она освободится. А я чувствую весь идиотизм момента, как это будет выглядеть с их перспективы, когда дверь кабинки откроется и из нее выйдет остановка, плакат, телевизор, их SIM-карта, уличная реклама и биллборд, словом — выйдет Вальдек Мандаринка. Вот и не мог я выйти. Меня как заклинило, замуровало: не подарю я им этот сюр, откажу им в этой травме, а то еще нормальным хорошим пацанам после урока французского покажется, что сошли с ума. А тем временем я сам начинал сходить с ума. Дождался я того момента, пока они не сочли, что кабинка не работает, на что ушло добрых двадцать минут. Я выскочил на улицу через другую дверь и влетел прямо в биллборд с моим рылом, что, дескать, новогодний бал в Городе Встреч! Меня аж трясет — только бы не узнали — вернулся в отель окольными путями, ныряя в подворотни, когда кто-нибудь проходил рядом. Хоть и морозно было, я запыхался, ноги от снега мокрые, тут же пошел в номер, бросился на кровать, достал из мини-бара свой опознавательный знак — «Baccardi Brizzer». Знал я, что обычное хождение по улицам — не для меня. Слишком много нервов. Так что я в этом номере заключен как в золотой клетке. Да и вообще расхотелось мне участвовать в этом новогоднем шоу. Больше всего я радовался бы, если бы смог там стоять, внизу, мерзнуть и наворачивать колбаски, пить на остановке игристое вино из «Лидля» с двусмысленным названием «Шампанское» и чтобы никто на меня не обращал внимания.
Но случилось нечто противоположное: в закрытом по этому случаю кафе происходила моя встреча с режиссером и продюсером, их ассистентами; Гражина — воплощение красоты и культуры, Томаш Каммель[108] — воплощение галантности, пьем кофе, курим сигареты, атмосфера весьма куртуазная, обговариваем подробности, кто какую шутку когда скажет в конферансе, что будем делать, если кто-то будет петь под фонограмму, а в этот момент начнет бить двенадцать, как это уже раз с нашей Додой случилось; радуемся, что есть у нас теплый поддув на сцену, что у нас бараки-люкс, или такие контейнеры за сценой, с большим плазменным экраном, с кейтерингом, со всеми чудесами. В Цифровом Польсате и на Первой кнопке мы в прямом эфире, зрители из так называемой «провинции» должны выслать дорогущие эсэмэски с пожеланиями для бегущих строкой внизу экрана, типа приветы для всей семьи Витьков из деревни Помяновице; у них на кону сто тысяч выигрыша, а у нас — триста, причем без игры, самое дорогое рекламное время, а поскольку я принимаю участие в этих рекламах, то буду и в перерывах программы.
Все уже приехали и уже распаковывают свои луи-вюиттоновские[109] чемоданы, «Модерн Токинг» и Беата Козидрак придут с минуты на минуту, Данута Лято[110] как реликт, президент Дуткевич[111] и прочие знаменитости. Гурняк в углу подправляет макияж. Репетировать, само собой, на Рыночной площади мы не сможем во всей этой конструкции, потому что там с полудня толпится частично уже принявший на грудь народ и занимает лучшие места. Ни пожрать в этом бардаке, ни выпить, хоть у каждого в загашнике припрятана мерзавочка и в сортирчике каждый прикладывается, сейчас только капли в глаза и работа с микрофонами последнего поколения, которые вообще ничего не весят, к уху крепятся, без проводочков. Я должен петь «I can’t dance» и новый хит «Самоубийца», еще даже слова не до конца выучил, может, раз десять сыграли мы его в Ва-ве[112], потому что специально к этому новогоднему балу приурочена премьера, большая рекламная акция моего парфюма «Suicide». Сейчас я отсюда смоюсь в номер, все зазубрю, пропою перед зеркалом, фонограмма у меня на I-Pode записана, самое главное, когда мне вступать с голосом. Быстро записываемся в памятную книгу, мобильниками делаем снимки со знаменитостями и всё — одни одеваться, а я в номер. Через два часа я уже был в нужном месте. Один только момент меня слегка беспокоит: режиссер мне говорил, я должен выныривать из какого-то люка, вроде как из-под земли, в бокале шампанского гигантских размеров, и еще говорил, что я упаду. Собрался я к выходу, подхожу к двери…
Глава четырнадцатая, из которой мы много чего узнаём о Городе Встреч
И тут звонит телефон. Я, разумеется, сказал, чтобы не соединяли город с моим номером.
— Здравствуйте, пан Вальдек, мы чувствуем себя на самом деле польщенными, что вы своим пребыванием почтили наш Город Встреч Meeting Place Ста Мостов, но к делу. Я — журналистка местной газеты очень важной очень читаемой во всем Вроцлаве потому что у нас печатается телепрограмма и каждый сразу покупает чтобы знать что будет пан Вальдек а что вы думаете о Вроцлаве разве это не город в котором переплетаются культуры и границы не существуют разве не так что молодые хотят тут остаться и остаются? Ведь это такой крутой cool город! Я совсем не стыжусь, что я из Вроцлава! Теперь народ возвращается. Проводится акция «останьтесь с нами»! Молодежь делает ставку на Вроцлав!
И продолжает. Так что прежде всего она делает ставку на в хорошем смысле локальность, региональность, Европу не государств, а Европу отчизн. И что для нее малая родина это Нижняя Силезия. Уже не пястовская[113], уже можно открыто говорить, что немецкая, ну и хорошо, что немецкая. Посетите после-немецкий Вроцлав, Бреслау, читайте роман «Призраки Бреслау»[114]! Художники у нас получают от города квартиры и виллы, только одному никогда не дадим, потому что в своей прозе он упорно порочит наш город! Впрочем, слава богу, это пятно уже поблекло и, покрытое бесславием, убежало в Варшаву, где как раз место для таких, как оно. Это уже конченый тип, по его мнению, Вроцлав — это пикеты и пидоры[115]. Вроцлав лежит между Прагой, Веной и Берлином, между Россией и Германией, между Швецией и Чехией, какие же противоположности собрались в этом городе и взорвались на Доминиканской площади! Сегодня новогодняя ночь, что вы пожелали бы вроцлавянам в эту единственную ночь?
О да, она была из Вроцлава! Всем сердцем и всею душой она была из Вроцлава, как и «Нижнесилезская Газета», как Ратуша, она была Вокзалом и Музыкальным Театром «Капитоль»! Она была как прянично-реставрированная под китчеватый вкус немцев Рыночная площадь, «кормушка для немцев», потому что такого сажают в пряничном садике, по завышенной цене, а потом его пасут, впихивают в него шашлыки и пиво.
Потому что как раз молодежь возвращается, я тоже была какое-то время на клубнике в Ирландии, но вернулась и выбрала Вроцек! Оставайтесь с нами! Тут перед молодежью открываются все возможности, дотации Евросоюза!
Земля становится все дороже в этом нашем Городе Встреч, совсем как в Германии, и совсем как в Германии цветы растут в горшках и ящиках под окнами, а окна эти закрывают на ставенки веселой пряничной расцветки с дырочками-сердечками!
На реставрированной Рыночной площади сидят хорошо одетые люди и пьют пиво из больших кружек, как в Германии, у нас Октоберфест круглый год!
Мы столько лет стремились, чтобы у нас было «как в ФРГ», и — пожалуйста! — всё есть!
Есть даже свой пивоваренный завод с пивом, чтобы все могли пить пиво и сидеть на пивных террасах под зонтиками в кремовых цветах. На мостовой. Реставрированной, подсвеченной.
Люди работают целую неделю, так почему бы им не пойти в воскресенье на Рыночную площадь и не выпить пива, съесть пиццу.
Запах сытости и благополучия наполняет пространство среди реставрированных стен, но особенно запах рульки.
А это в жизни главное.
А что еще может быть? Ну, чтобы выбоин на дорогах не было, чтобы было красиво и чисто, чтобы в будние дни была работа. А в уикенд пиво на террасе, пицца, в дискотеку можно сходить — у нас прекрасные дискотеки, даже для геев есть, потому что мы на Западе, мы открыты и толерантны! Мы — западный регион и не имеем ничего общего с этой дождливой, католической, закрытой и нетолерантной страной с характерным названием Польша, которая лежит на северо-востоке.
— Извините, — напоминаю о себе покашливанием, — мне сейчас на репетицию. Так что я пожелаю вроцлавянам в эту новогоднюю ночь много любви! Люби, люби, люби! Потому что любовь — это самое главное!
— Какое прекрасное послание! Так и сделаем, на первой же полосе: «Вроцлавяне, любите друг друга! Послание Вальдека Мандаринки». Да, пан Вальдек, кстати, а это правда, что вы… хм, как бы это сказать… что у вас любовь со Стареющей Звездой?
