— Вы в своем уме? — Порой Игорю Константиновичу не хватало деликатности. — Какая связь между потенцией и надколенником?
— Доктор, а не знаете, что в организме все взаимосвязано! — упрекнула Катя.
Заведующий отделением вышел из себя и порекомендовал Кате уйти из, ординаторской немедленно и очень-очень далеко. Слова он использовал, быть может, неприличные, но смысл сводился к этому.
Катя не ушла, а убежала, оставив после себя аромат дорогого парфюма и чувство недоумения.
— Нет, Константиныч, ты только представь, — между собой заведующий и Ольга были на «ты», как-никак восемь лет работали вместе, — захожу, а она у меня историю тырит.
— Чью?
— Полянского из семьсот восьмой. Это его краля.
— Проконсультироваться на стороне решила или тебе насолить?
— За что ей мне солить? Мы не конфликтовали. За то, что я ее друга поспешила из коридора в палату перевести, да еще в маленькую?
— Вот-вот! — Игорь Константинович назидательно поднял вверх указательный палец. — Поэтому я и против всех этих обменов больными! Попал он к Вагину — значит, судьба так хочет. Ты вмешалась, перетянула его к себе — и у тебя сразу проблемы пошли! На ровном месте!
— Нельзя быть таким фаталистом, Константиныч!
— Я не фаталист, просто понимаю взаимосвязь причин и последствий. Вот иду вчера на операцию к Ефимову, а мне навстречу тетя Люся с пустым ведром чешет. Я ей говорю: «Вы бы хоть чего-нибудь туда положили или подождали бы, пока я пройду». И что ты думаешь? Желудочковую аритмию выдал на столе Ефимов! Обошлось все, слава богу, но понервничать пришлось! Ты поговори с Полянским, он же врач, должен понимать, что так не делается. Если хочет сюда консультанта пригласить — да ради бога, хоть самого Загорского! Хочет снимки кому-то показать — выдадим под расписку. Но так вот, тихой сапой историю тырить…
— Поговорю с его приятелем, он у нас в токсикологии работает, доктор Данилов.
— Он подходил ко мне по поводу Полянского. А почему с ним?
— Ну ты же знаешь, как я не люблю разборки с пациентами! Да еще делать это в палате, при Журбинском. А коллеге я могу выложить все начистоту.
Ольга Николаевна слегка, самую малость, кривила душой — разборок с пациентами она действительно не любила и всячески старалась их избегать. Но, кроме того, встреча с Даниловым была ей приятна сама по себе.
— Поступай как знаешь, — сказал Игорь Константинович. — А ты сегодня Полянского смотрела?
— Только что. Жалоб у него не было, только на скуку. Отек спал, все идет как должно…
— Хорошо, завтра посмотрим Полянского вместе, заодно и выясним его намерения.
Перед тем как уйти домой, Ольга Николаевна, словно невзначай, заглянула в сто восьмую палату. Кати не было, Полянский читал книгу, его сосед спал.
Данилов принимал больного, поэтому Ольге Николаевне пришлось с четверть часа поскучать в коридоре, пока он не освободился и не увел ее в ординаторскую. Взгляд у Данилова был встревоженный.
— Что у вас там случилось? — спросил он сразу же, как только закрывшаяся дверь отделила их от посторонних ушей.
— Случился прикол…
Они сели на диван, и Ольга рассказала, ничего не меняя и не приукрашивая.
— Как мне это расценивать? — спросила она, закончив рассказ. — Получать такой сюрприз от коллеги-врача, да еще твоего приятеля? Это не то чтобы неприятно — это оскорбительно. Я так считаю.
— Игорь тут ни при чем, я уверен! — Данилов говорил то, что думал. — Если бы у него возникли какие-нибудь… задние мысли по поводу лечения, то он бы в первую очередь поделился бы ими со мной. Как-никак, а в роли его «опекуна» в Склифе выступаю я. Это инициатива его подружки, а по ней нетрудно заметить, что она дура. Он вообще падок на смазливых и пустоголовых, такой уж у него вкус.
— Но как она могла без его ведома?..
— Да запросто! — хмыкнул Данилов. — К тому же Полянский хоть и диетолог, но прекрасно должен понимать, какой переполох вызывает пропажа истории болезни. А Катя что понимает?.. Небось решила выслужиться, заработать себе побольше очков и проявила инициативу. При переломе надколенника без смещения для консультации разве нужна история болезни? Мне кажется, что достаточно одних снимков.
— Тогда скажи, что мне теперь делать?
— А ничего не делать. Спасла историю и радуйся. Если Катя будет молчать, а это наиболее вероятно, то Игорю я расскажу все позже, после выписки, чтобы не нагнетать обстановку. Ему же скоро выписываться?
— Скорее всего. Я, честно говоря, опасаюсь, как бы эта идиотка не наломала дров… Ведь есть у нее какая-то неудовлетворенность процессом, раз она где-то еще консультируется? Эта неудовлетворенность легко может трансформироваться в жалобу…
— Если вдруг она выкинет такой фортель, то Игорь сразу же напишет, что все было хорошо и у него претензий нет.
— Это не решит проблемы.
— Что значит «не решит»? Он же твой пациент, если он доволен, то все — проблем нет!
— Напрасно ты так думаешь, Владимир! В прошлом году лежал у нас мужчина с переломом бедра. Мужчина нормальный, адекватный, а жена у него была отъявленная скандалистка. Он еще лежал в отделении, когда она после скандала с буфетчицей написала во все инстанции — от министерства до газеты «Московский сплетник»! Муж отписался по всем адресам, что у него нет претензий и что сведения, сообщенные его женой, носят ложный характер, но кого это волновало? Разве что корреспондент из газеты не стал писать статью. А так — все получили выговоры. И наш заведующий, и лечащий врач, и старшая медсестра… Знаешь же принцип: «Дыма без огня не бывает»?
— Ладно, сегодня же поговорю с Полянским, — решил Данилов. — Жаль, что он пока в коридор не выходит…
Разговаривать на щекотливую тему при соседе Игоря ему не хотелось.
— Скоро начнет, на костылях.
— Я поговорю, Оля, обещаю.
— Спасибо, а то понимаешь же — не хочется лишних проблем.
— Это тебе спасибо. И извини уж, я не мог предположить, что Катя такая дура…
— Само собой, она же не твоя девушка, — улыбнулась Ольга.
— Меня по жизни больше к умным тянет, — сказал Данилов.
— Это радует. — Ольга встала. — Счастливо отдежурить.
— И тебе счастливо. — Данилов поднялся и галантно открыл дверь, выпуская Ольгу в коридор.
— А вообще-то с тебя причитается. Не находишь?
Дожидаться ответа Ольга не стала — ушла.
«Это с Полянского причитается, — сердито подумал Данилов. — Сказано же, что мы в ответе за тех, кого приручили. Вот пусть и отвечает. Любишь дурочек, так контролируй их, чтобы самому потом стыдно не было. А если бы она смогла украсть историю?..»
Пропажу истории болезни из отделения скрыть невозможно. Хотя бы потому, что вначале, после того, как все папки с историями просмотрены несколько раз, начинается опрос всех, кто мог бы взять историю и не вернуть ее на место. Круг «подозреваемых» велик — медсестры, дежуривший накануне врач, сотрудники лаборатории, рентгенологи, «узисты», физиотерапевты, ординаторы, сотрудники кафедры… Всех причастных перечислять долго. В результате очень скоро все-все, включая и руководство, знают, что в таком-то отделении «посеяли» историю такого-то больного.
Заведующий отделением и лечащий врач получают нахлобучку, чаще всего не только устную, но и письменную — в виде выговора, а затем следует увлекательный процесс по восстановлению истории болезни. Не по заведению новой, а по восстановлению. Хорошо, если ведение медицинской документации в стационаре компьютеризировано полностью или хотя бы частично. А если нет?
Ведь надо не только внести по новой все записи — от описания при приеме пациента дежурным врачом до консультаций, но и подклеить копии всех сделанных анализов и результаты проведенных обследований. Короче говоря, два «веселых» дня лечащему врачу обеспечены. Вкупе с испорченным настроением.
Ну а если какой-нибудь умник напишет в своей жалобе, что врачи потеряли его историю болезни умышленно, желая тем самым спрятать концы в воду, то есть — избавиться от ответственности за неправильное лечение, тогда просто караул! Как ни оправдывайся — не оправдаешься. Как ни отмывайся — не отмоешься. В общем, получишь свое по полной программе, еще и с «бонусом» в виде жирного креста на карьерном росте.
Перед тем как идти проведывать Полянского, Данилов позвонил ему на мобильный, чтобы узнать — сидит ли в палате Катя или уже ушла. Вообще-то в девять часов медсестры должны выпроваживать всех посетителей, кроме тех, которые постоянно ухаживают за больными. Таким, если они адекватны и не мешают работать, с ведома заведующего отделением дозволяется остаться на ночь.
— Чем занимаешься? — спросил он.
— Беседуем с соседом о политике, — ответил Полянский.
— Особо не увлекайтесь, — посоветовал Данилов, — не расшатывайте нервную систему. Лучше о женщинах поговорите.
