– Может, кто-то хочет выяснить, быстро ли нам это удастся, – прибавляет Пол.
– Ну да, – очень медленно говорит Энн. – Такие кошки-мышки.
Атмосфера в комнате неуловимо меняется. При словах «кошки-мышки» всем становится не весело, а жутко. Все равно что различить детские голоса на са-ундтреке ужастика.
– И все-таки нужны улики, – наконец нарушает молчание Джейми.
– Ну конечно, Скуби, – смеется Пол. Джейми насупливается.
– Может, мы что-то очевидное не заметили? – спрашивает Эмили.
Все задумываются.
– Вспомнил, – объявляет Пол.
– Что? – оживляется Джейми.
– Мы заметили, но еще не осмотрели.
– Что? – торопит Эмили.
– Мансарду.
– Она же заперта, – напоминает Тия.
– Значит, пора отпереть, – отвечает Пол.
– Идем, – говорит Джейми. Все встают.
– Мы абсолютно банда Красной Руки, – смеется Эмили.
При свете осматривать дом легче, но наверху лампочки тусклые.
– Ну и грязища тут, – качает головой Брин.
– Страшно, – шепчет Эмили. Впереди кто-то нервно хихикает.
Гуськом они по узкой лестнице поднимаются в мансарду. Брин нарочно держится позади, и Эмили, видимо, тоже. Остальные взбудоражены и увлечены.
Такие приключения Брина никогда не увлекали. Не то что серьезные вещи – налеты и взломы, скажем. Да, он рад бы въехать, зачем их сюда привезли – но он здесь чужой. Его не покидает ощущение, что все эти детки с пеленок играют на одной площадке, а он – ребенок из единственной в округе неполной и малоимущей семьи.
Эмили тычет его в бок и завывает, точно призрак.
– Что притих? – спрашивает она. – Струсил?
– Нет, – отмахивается Брин, – не болтай. Экспедицию возглавляет Джейми. Он уже у двери
мансарды.
– Ну и как мы ее откроем? – спрашивает Тия.
– Тротила ни у кого нет? – вмешивается Пол.
– Кончай! – требует Тия. – Это не шутки. Что будем делать?
– Можно выломать дверь, – предлагает Джейми. В ответ смешки.
– Я могу открыть замок, – подает голос Брин. – У меня получается.
– Правда? – переспрашивает Джейми.
– Клево, – радуется Пол.
– Валяй, – говорит Эмили.
Поднимаясь по лестнице, Брин лихорадочно вспоминает, случалось ли ему прежде отпирать замки без ключа. Вроде нет. Но, несмотря на полное отсутствие опыта, он все-таки вызвался взломать дверь. Он что, профи? Нет. Но прикинулся опытным взломщиком потому, что в прежней компании, в Саутенде, его считали опытным. Вот и здесь он вякнул по привычке.
Когда Брин впервые полез ковыряться в замке, дверь была не заперта. Об этом никто не знал, даже Брин. Вместе с Танком, Гилбертом и одним типом из Манчестера, Крейгом, он пытался как-то в пятницу ночью влезть к Гилберту в дом. Подергать дверную ручку никому и в голову не пришло, Гилберт всю ночь ныл, что потерял ключи, вот все и решили, что дверь заперта. Как раз накануне Брин видел по «ящику», как один парень открывал замок без ключа, да так ловко, что Брин насочинял, будто и он справится с любым замком – была бы шпилька или английская булавка. А тут как раз и подвернулся случай показать себя в деле.
Трудно объяснить, что происходит в голове, когда вдруг кажется: ты мастер в том, чего на самом деле не умеешь. Такое случалось с Брином несколько раз – когда он возомнил себя знатоком боевых искусств (насмотрелся фильмов с Синтией Ротрок и Брюсом Ли), пробовал внутривенную наркоту («На игле») и ходил по канату (цирк по телику на Рождество). В память об этих злополучных попытках Брин заработал какой-то шрам, четыре попадания в больницу, тридцать один шов и перелом ноги.
Беда в том, что у настоящих профи все выходит так легко и просто, что вроде достаточно им подражать с самодовольной рожей – мол, я уже делал это миллион раз, – и готово. В ту ночь у Гилберта Брин так и поступил – типа крут, как самокрут. Он хладнокровно потребовал что-нибудь типа шпильки. Купившись на его уверенность, Танк и Гилберт услужливо прочесали весь переулок. Наконец нашли проволочный ершик для трубки, Брин деловито осматривал его минуты полторы и наконец объявил: «Сойдет». Он пошуровал ершиком в замке и, кажется, услышал щелчок. Брин нажал на дверную ручку, и гребаная дверь открылась! Гилберт не знал, как его благодарить, Танк заявил, что ничего круче еще не видел. Он признался Брину, что среди его знакомых больше взломщиков нет, но у него сейчас большие планы, и ловкость Брина будет очень кстати.
Как раз в этот момент Брин понял, что до замка-то и не дотронулся: раздухарился (куда там десятерым нью-йоркерам!) и не заметил, как выронил ершик. Конечно, Гилберт и Танк об этом не узнали, зато о мнимом таланте Брина уже назавтра были осведомлены все завсегдатаи местного паба. Несколько раз Брину предложили поучаствовать в кражах со взломом, считая, что если Брин без ключа отопрет замок склада, магазина или дома, то никакой это не взлом.
Он чувствовал себя, как героиня «Румпельштильцхена»: требуется превратить солому в золото, а подобных чудес он ни разу не совершал. И нечего ждать помощи от прикольного карлика в прикольной шляпе. Надо выкручиваться самому.
Первые два раза он говорил, что замок не того типа, и объяснял почему, щеголяя только что выдуманными техническими терминами. Перед крупным ограблением, когда напарники любезно выяснили номер модели замка, Брин нарочно порезал руку, разбив пивную кружку, а потом сказал, что повреждено сухожилие. Всякий раз, когда ему не удавалось открыть замок, его подельники (или шайка, которой он помогал) находили другой способ проникнуть в дом – обычно разбив окно. Однако Брин убедительно расписывал конструкции неподдавшихся замков и хитроумных секреток на дверях, и его слава взломщика росла и без реальных достижений.
Потому и сейчас он предложил свои услуги. По привычке. С той лишь разницей, что здесь никто не обдолбан и, если Брин лажанется, все сразу врубятся: да, он лажанулся. С наркоманами еще как-нибудь выкрутишься, была бы фантазия. Но этой компании не наврешь, на техническую херню они не купятся. Все ученые умники. Была бы рядом одна Эмили – это еще полбеды. Она не такая ученая. Конечно, Брин еще охотнее остался бы один с Тией, хотя она с ним больше не разговаривает. Вот Тие он бы честно признался, что не умеет замки открывать. А может, и нет. В общем, неприятно, когда стоят над душой и пялятся. От волнения его прошибает пот, струйкой течет по шее и спине. Наконец Брин пробирается к двери.
И первым делом пробует ручку.
Потом встает на колени и смотрит в замочную скважину.
– Хм... – бурчит он. – Сложный, собака...
– Ну, что там? – Джейми тоже наклоняется к замку.
– Шпилька есть? – спрашивает Брин.
Уж это он знает наверняка: шпилек ни у кого не бывает. А раз нет шпильки, можно с облегчением сказать: очень жаль, но такой замок без шпильки не отопрешь.
– Есть, – говорит Энн и вынимает из волос шпильку.
Брин берет ее и сразу роняет.
– Блядь! – выпаливает он. – Потерял. Все на него смотрят.
– Без шпильки не получится, – предупреждает он.
– Возьми еще, – Энн подает вторую шпильку.
Только теперь Брин замечает в волосах Энн пробор-зигзаг. Пряди зачесаны в разные стороны и закреплены шпильками. Энн вынимает вторую шпильку, и пробор уже больше не зигзаг. В панике Брин видит, что у нее на голове таких зигзага два – значит, две шпильки. И еще одна в руке. Нехотя он берет шпильку, не спеша ее разглядывает и становится на колени перед дверью.
– А у тебя получится? – спрашивает Тия.
– Должно получиться, – отвечает он. – Если замок не слишком тугой.
– Тугой? – переспрашивает Пол.
– Ну да. Если не поддастся, шпилька сломается.
– Ясно, – говорит Пол. В голосе сквозит хохот. Целых три или четыре минуты Брин шурует шпилькой в замке.
– Поддается? – спрашивает Энн.
– Тише. Не отвлекай его, – шикает Эмили. Наконец Брин поднимается. У него ноют колени.
– Тут с ходу ничего не сделаешь, – сообщает он. – Может, подождете пока внизу?
Из комнаты доносится шум. Какой-то стук.
– Эй, кто там? – кричит Джейми. Эмили пробивает нервный смешок.
– Ну кто там может быть, глупый?
Брин припадает к замочной скважине, но ничего не видит. Стук прекращается.
– Наверное, летучая мышь, – высказывается Пол. – На чердаках они бывают.
– Уфф... – облегченно вздыхает Тия. – Может, пойдем отсюда?
– Или птицы на крыше, – вносит свою лепту Энн. – Наверное, у них там гнездо.
– Да какая разница! – отмахивается Тия. – Пошли вниз?
Брин рад, что больше незачем изображать возню с замком.
– «Признавайся или отдувайся»! – предлагает Эмили, когда все возвращаются в гостиную. Запас авантюризма у всех иссяк.
– Чего? – спрашивает Брин.
– Такая игра, когда говорят только правду? – уточняет Тия.
– Ага, – кивает Эмили, – или задания выполняют. Эмили возбуждена. «Признавайся или отдувайся» —
ее любимая игра. Она напоминает Эмили ночевки у одноклассниц, грозы, романы, каникулы с однокурсниками.
