— Чтобы ехать куда?!
— На Северный вокзал. А потом, кажется, к мосту Альма…
— С чего это вдруг мост Альма?
— Не могу сказать наверняка. Кажется, речь шла об ужине на прогулочном катере. Они на этот вечер сделали заказ.
Констанс отпустила администраторшу и вышла из номера. Спускаясь по лестнице, позвонила Босари. История с ужином на катере во время прогулки по Сене сразу показалась ей полным идиотизмом. Но проверять нужно все! А вот что нужно сделать совершенно точно — это помешать Лараби сесть на поезд. С Северного вокзала можно уехать куда угодно: в Англию, Бельгию, Голландию…
Ей ответил автоответчик, и она оставила сообщение:
«Позвони нашим на Северном вокзале, сообщи о розыске супругов Лараби, распорядись усилить контроль за заграничными поездами. Узнай, у какой пароходной компании пристань возле моста Альма и нет ли у них заказа на ужин от двух американцев. Шевелись!»
Констанс уже уселась за руль своего спорт-купе, когда заметила, что из окна на нее смотрит администраторша. Та уже успела опомниться от пережитого страха и яростно прокричала:
— Вам это даром не пройдет! Не надейтесь! Я все сообщу вашему начальству! Я буду жаловаться! Не сомневайтесь, это ваше последнее расследование, мадемуазель капитан!
«Уж в этом-то можно не сомневаться», — усмехнулась про себя Констанс, устраиваясь за рулем поудобнее.
Вперед, только вперед.
Не застывать на месте, не колебаться, не останавливаться.
На высоких каблуках, в вечернем платье Никки окунулась в электрический свет Северного вокзала.
Уже у входа их с Себастьяном со всех сторон сдавила толпа. Им показалось, что человеческая волна подхватила их и уносит куда-то. Они почувствовали биение вокзального пульса. Стали частичкой потока. Их заглотил и стал переваривать огромный бурчащий, грохочущий живот.
Себастьян держал квитанцию в руке, но никак не мог сообразить, где здесь камера хранения. SNCF, RATP, «Eurostar», «Thalys»…[35] Вокзал походил на многощупальцевого спрута, который держит в своих объятиях самую разнообразную фауну: работяг, возвращавшихся в свои предместья, зевак-туристов, спешащих деловых людей, стайки юнцов, залипающих у витрин, бомжей, патрулирующих полицейских…
Никки с Себастьяном потратили немало времени, отыскивая камеру хранения. Наконец нашли. На первом подземном уровне, вход в торце у начала платформы возле вывески о прокате автомобилей. Помещение темноватое, без окон, с желтоватым искусственным освещением. Из-за стоек с ячейками напоминает лабиринт, и пахнет в нем старой, непроветренной кладовкой. Никки и Себастьян бродили между серых стоек, не сводя глаз с трех номеров на талоне. Первый указывал местоположение стойки, второй номер ячейки, третий комбинацию цифр, чтобы ячейку открыть.
— Вот она! — закричала Никки.
Себастьян набрал комбинацию из пяти цифр, нажимая кнопки. Потянул дверцу камеры и заглянул внутрь, надеясь на чудо.
В камере лежал холщовый голубой рюкзак с логотипом «Chuck Taylor».
— Рюкзак Джереми! — воскликнула Никки. — Я точно знаю!
Она открыла рюкзак. Пустой. Обшарила все карманы и карманчики. Пусто.
— Может, есть внутренний карман?
Она кивнула: да, конечно. Поспешно шаря по карманам, она не заглянула в нейлоновый карман, пришитый изнутри на спине. Последний шанс. Дрожащими руками потянула молнию.
— Неужели ключ?
Она внимательно осмотрела блестящий металлический ключ, прежде чем передать его Себастьяну. Да, это был ключ непростого рисунка.
Но что он открывает?
На секунду оба застыли в отчаянии. Кого порадует чувство, что над тобой издеваются? Дразнят. Опять и опять. Всякий раз, когда им казалось, что они напали на след, их ждала неудача. Каждый раз, когда казалось, что они близки к цели, она исчезала…
Но отчаивались они недолго.
Никки опомнилась первая.
— Не будем терять времени! — воскликнула она, взглянув на настенные часы. — Если мы опоздаем к мосту Альма, катер не станет нас дожидаться!
Вот уже почти час Констанс Лагранж патрулировала платформы Северного вокзала вместе с группой из полицейского подразделения железных дорог.
Наблюдение за перронами было усилено, но Лараби они не нашли. Скорее всего, те отказались от задуманного путешествия, заметив на вокзале множество полицейских.
«А может, и думать не думали никуда ехать».
Мобильник Констанс завибрировал. Звонил Босари.
— А я знаю, куда Лараби сейчас направляются, — сообщил помощник. — Они заказали в компании парижского речного пароходства столик на прогулочном катере «Адмирал» на 20 часов 30 минут.
— У тебя дурацкие шутки, Босари!
— Я не посмел бы шутить с вами, капитан.
— Но это же ни в какие ворота, сам подумай! Если два убийцы сбежали, то у них, ясное дело, нет других забот, как поиграть в молоденьких и поужинать на катере! Так, что ли?
— Я сам в шоке.
— Не вешай трубку.
Констанс извинилась перед полицейскими железнодорожной службы, попросила не терять бдительности и направилась к парковке.
— Босари? — возобновила она прерванный разговор.
— Да, капитан.
— Встретимся на набережной у моста Альма.
— Я приезжаю с бригадой?
— Нет, возьмем их по-тихому. Ты и я. — Констанс подтянула пояс и глянула на часы на панели. — Интересно, успеем мы прихватить их до отплытия?
— Я могу попросить компанию немного задержать катер.
— Не надо. Если беглецы заметят, что отплытие задерживается, они могут испугаться и опять утекут у нас между пальцев.
— Я на всякий случай предупрежу бригаду, отвечающую за речные пароходства.
— Ты не будешь никого предупреждать и будешь ждать меня на набережной. Понял?
Такси спустилось по улице Монтень и высадило Никки и Себастьяна у моста Альма. Уже наступила ночь, но холодно не было. После квартала Барбес и Северного вокзала Себастьян испытывал настоящее наслаждение, очутившись в узнаваемом, куда более спокойном Париже с набережными Сены и светящейся Эйфелевой башней.
Пешком они добрались до пристани на правом берегу Сены, любуясь мостом Инвалидов впереди. Затененный раскидистыми каштанами, порт де ля Конферанс служил прибежищем для речных судов всех видов, принадлежащих компании парижского речного пароходства.
Небольшие пароходики у первых причалов на их пути выгружали толпы туристов, которых собирали гиды и вели к автобусам. Они быстро миновали эти причалы и направились к тем, где стояли пароходы-рестораны.
— Думаю, этот наш, — предположила Никки, указывая на большой, сияющий стеклами пароход с двумя палубами.
Они подошли к причалу, где стоял «Адмирал», назвали свои имена администраторше, та сказала им «добро пожаловать» и пожелала приятного вечера, снабдив глянцевым буклетом.
— Катер отплывает, — сообщила она, провожая их к столику.
На закрытой палубе, защищенной с обеих сторон сияющими стеклами, разместилось около сотни маленьких столиков. Атмосфера была создана самая что ни на есть романтичная. Приглушенный свет, мерцающий потолок, темный пол, на столиках между приборами трепещущие огоньки свечей, прикрытых стеклянными колпачками. Все рассчитано на интимность, сближение, даже стулья стоят рядом, принуждая пару сидеть как можно ближе. Усевшись у огромного окна и оказавшись так близко друг от друга, Никки и Себастьян невольно смутились. Себастьян опустил глаза и принялся изучать меню, которое обещало «оригинальные блюда с тонким вкусом, замечательно приготовленные нашим поваром из свежайших продуктов».
«Как же, как же!»
— Добро пожаловать, мадам, месье, — поприветствовала их официантка со сногсшибательной африканской прической, прикрытой легким фуляром.
Она достала из ведерка со льдом бутылку Кларета де Ди и налила им по бокалу игристого вина, а затем приготовилась принять заказ.
Себастьян небрежно отодвинул меню. Он находил их положение дурацким и смехотворным. Никки из вежливости взяла на себя труд отнестись к меню более внимательно и сделала заказ за двоих. Официантка занесла их заказ в свою электронную записную книжку и пожелала им хорошего вечера.
Катер был полон. Много было американцев, азиатов и французов, приехавших из провинции. Одни совершенно очевидно проводили в Париже медовый месяц, другие праздновали юбилеи свадеб, и все были рады оказаться здесь. Перед столиком Никки и Себастьяна сидели бостонцы: супружеская пара с двумя детьми, они вчетвером смеялись и шутили, им было хорошо и весело. Позади сидели японцы, шепча друг другу какие-то нежности на ушко.
— Умираю, хочу пить, — проговорила Никки и залпом выпила вино, кипящее пузырьками. И сразу же налила себе еще один бокал. — Не шампанское, но очень приятное!
