– С удовольствием, – пробубнила я.
– А за вами поухаживать, Маргарита Венедиктовна?
– Спасибо, Игорь, – сказала мама, ярко поставив акцент на слове «Игорь», не сводя при этом с меня тяжелого «генеральского» взгляда. – Вы лучше Вове положите.
– Я не хочу! – откликнулся племянник из угла, где он лежал животом на полу и калякал что-то в альбоме.
– Ну что значит «не хочу»!
– Мама, оставь его. Я потом Вовку покормлю, – заверила ее Лиза. Мама вздохнула, для нее ненакормленные дети – почти что и не дети вовсе. Но она кивнула и посмотрела на Игоря.
– Я, пожалуй, возьму немного грибочков.
– Грибы отменные, – вставил Сережа.
– Я знаю, – кивнула мама. – Я же их и солила.
– Спасибо вам за это, Маргарита Венедиктовна, – радостно продолжил Сережа, и я напряглась всем телом. И не зря. – А ведь мы с Лизой подали заявление в ЗАГС! Мы собираемся пожениться в апреле.
– В апреле? – растерянно посмотрела на меня мама.
– Да, – с улыбкой подтвердил Сережа.
– Но ведь это уже совсем скоро, – пробормотала она, продолжая смотреть не на Лизу и даже не на Сережу, а на меня. – Фаечка, разве мы что-то успеем подготовить? И зачем? Ведь еще холодно будет? Не понимаю, не лучше ли жениться в мае? Хотя нет, ведь тогда всю жизнь маяться придется.
– Маяться придется по-любому, – не удержалась я.
– Фая! – воскликнула Лиза, дернувшись, словно я ее по носу щелкнула.
– Да ладно, прости. Я так, любя. Совет вам да любовь. Только ведь… это не все новости.
– Лизочка, я понимаю, Володе нужен отец, и все это объяснимо. Сережа, но ведь вы столько лет уже прожили. Почему бы вам не пожениться в июне?
– Или в сентябре, в конце концов. После сбора урожая, соблюдая старинные русские традиции, – частила я, не желая участвовать в этом балагане. – Обсыпем вас рисом, голубей выпустим. Все будет как у людей. Сережа кредит возьмет.
– Нет, зачем же? До сентября ждать не обязательно, – покачала головой мама, продолжая смотреть на меня. Я вздохнула и взяла в руки вилку и нож. Мама задумчиво покачала головой. – Хотя – сентябрь тоже хорош. Будет время все обдумать.
– Ага. Хорошенько обдумать! – вставила я.
– И на широкую ногу тоже не обязательно праздновать. Можно посидеть в семейном кругу. А почему вы вдруг решили жениться? – Мама задала вопрос позже, чем я ожидала, но задала его все равно. Лиза помолчала, а затем спросила о другом.
– Значит, ты в целом не против? – И тут мама повернулась к моей сестре так, словно впервые за весь этот разговор вспомнила, что та тоже тут, за столом. Я сосредоточенно ковырялась в крабовом салате, старательно глядя в тарелку – и больше никуда.
– Но почему же я должна быть «против»? Я только не понимаю, к чему такая спешка. В апреле? Это через месяц? Нет, это не пойдет. Давайте перенесем. Почему вы вообще уже подали заявление? Нужно же было сначала обсудить все с Фаей и со мной.
– Со мной Лиза все обсудила. Да, Лиза? Скажи маме. – Я аккуратно намекала сестре, что, сказавши «а», нужно уже выдавить из себя и «б». Перед смертью не надышишься, а вынести подобную посиделку еще раз никто из нас не сможет.
– Скажи маме – что? – тихо, с угрозой в голосе переспросила мама, а затем перевела взгляд с Лизы на Сережу. – В чем дело? У него что, уже кредит? Проблемы?
– Ох, – вздохнула Лиза. – Дело в том, что… оооох, – способность говорить явно ускользала от Лизаветы.
– Нет, мама, кредитов нет – пока во всяком случае. Мам, Лиза беременна. Поэтому, если сильно затянуть, жениться придется уже в роддоме, – сказала я самым нейтральным тоном. И пригнулась в ожидании бомбы. Мама замолчала, затем раскрыла рот и снова его захлопнула. Потом вдруг разорвала салфетку, что держала в руках, надвое – случайно, от напряжения. Затем она раскрыла рот снова, на сей раз с явным желанием заорать. И вдруг – Малдер ее опередил.
– Фая, какой вкусный салат! – воскликнул Игорь. – Просто объедение. Ты просто обязана раздобыть для меня рецепт.
– Я не знала, что ты готовишь, – растерянно ответила я, косясь на «кипящую и булькающую» маму.
– Ты еще так мало обо мне знаешь, – рассмеялся Малдер. – Ты кушай, кушай.
– Ты обо мне – тоже, – ответила я, уловив вдруг его план. – А ты не мог бы передать мне малосольные огурцы? Я их, кстати, тебе тоже очень рекомендую. Мама сама солила, а у нее руки просто золотые. Не то что у меня.
– А что у тебя не так с руками? – переспросил Игорь с самым искренним интересом. Такой естественностью своего поведения, даже находясь внутри ядерного взрыва, он потряс меня, даже восхитил. Изящным жестом фокусника Игорь достал тарелку с огурцами и принялся выкладывать мне кусочек за кусочком.
– Игорь, помнишь, Лиза показывала Вовкиного медведя? Ну так вот! Это чудовище, по правде, я слепила. Вовка тут ни при чем. Между прочим, это я старалась по полной программе.
– Лиза! – Мамин голос зазвенел, в нем отчетливо проступила сталь.
– Мама, но мы же женимся.
– И что? Разве его прошлой жене от этого было легче? Лиза, нам надо поговорить.
– А ты пробовал домашний хлеб? – как ни в чем не бывало спросила я. – Лиза печет его в духовке и из какой-то специальной муки. Как она называется, Лиза?
– Цельнозерновая мука, – с готовностью ответила сестра, поворачиваясь к нам.
– О, я знаю эту муку. Хорошая штука, – сказал Малдер.
– Игорь тоже увлекается здоровым образом жизни, – пояснила я с легкой усмешкой. Лиза уловила суть игры и тоже включилась. Мама беспомощно переводила взгляд с одного заговорщика на другого.
– Тоже? – воскликнул тот с преувеличенным возмущением. – И про кого это ты говоришь «тоже»? Ты-то, как мне кажется, далека от здорового образа жизни, как от Марса. И я имею в виду расстояние до планеты, в буквальном смысле.
– Ну и какое оно? – рассмеялась я.
– Что – оно?
– Расстояние? Если ты говоришь о нем в буквальном смысле, то хотя бы должен представлять, насколько это далеко.
– Ну… видишь ли, Фая, расстояние до Марса – величина довольно приблизительная.
– Скажи об этом астрономам, – фыркнула я.
– Я имею в виду, что орбиты планет столь сложны, что расстояние между ними постоянно меняется. Кажется, минимальное расстояние между Землей и Марсом может равняться пятидесяти миллионам километров. А максимум – в восемь раз больше. Впрочем, так и ты по отношению к ЗОЖ – то приближаешься, то удаляешься. – Игорь довольно улыбался, глядя на мое изумленное лицо. Я прищурилась с подозрением.
– Ты смотрел этот фильм. Кажется, «Марсианин». С этим, как его…
– Мэтт Деймон, – вдруг подал голос Сережа. – Вообще, забавно, что в любом фильме, где нужно спасать кого-нибудь из какой-нибудь жуткой дали, это делает именно Мэтт.
– «Спасти рядового Райана», – кивнул Игорь. – «Марсианин».
– «Интерстеллар» тоже, – добавил Сережа. – Только там он был «плохим парнем», для разнообразия.
– Да даже «Идентификация Борна», – пожала плечами я.
– Ну, там его не спасали, – возразил Сережа, а Лиза принюхалась и встала.
– Кажется, мясо готово.
– Мясо? – повторила за Лизой мама. – Мы что, в самом деле будем говорить о мясе? Фая?
– Маргарита Венедиктовна, могу я? – спросил вдруг Игорь.
– Ну… да, конечно, – растерянно кивнула мама.
– Могу я поздравить вас с такой счастливой новостью? Боже мой, второй внук или внучка. Володя, а ты кого хочешь? Братика или сестричку? – Игорь склонил голову набок и улыбнулся Вовке. Тот оторвался от своего альбома и посмотрел на нас.
– Я хочу «женщину-кошку», – сказал он с невероятно важным и серьезным выражением лица. И смешно сморщил нос. Скандал определенно не складывался, как мама ни пыталась его начать.
Имей смелость признаться, чего ты хочешь на самом деле! Мороженого?
Игорь стоял рядом со мной на забитой до предела парковке около дома Лизаветы и завязывал мне шарф. Сначала я упиралась, не хотела его надевать. После во всех смыслах жаркой посиделки у сестры мне любой холод был нипочем, но, постояв на сыром мартовском ветру, поняла, что Малдер был прав, когда советовал застегиваться на все пуговицы. Мы не могли уехать, потому что вишневый «Опель» оказался заблокированным другой машиной – нормальная практика для московского двора.
– Нет, ну это нормально? – возмутилась я, оглядываясь по сторонам. – Что нам с того, что этот придурок оставил свой телефонный номер под лобовым стеклом, если до него невозможно дозвониться?
– Может быть, твоя сестра знает, чья это машина? – спросил Игорь, затягивая свой шарф на моей шее поплотнее. Его машина была так хорошо, так аккуратненько припаркована, что этот «захватчик» на грязном «Рено» даже не подумал, что «Опель» может скоро уехать. В результате мы с Малдером должны были мерзнуть и звонить неизвестно куда, «на деревню дедушке». Впрочем, я не жаловалась даже на то, что мне завязали шарф. – Так. Теперь намного лучше.
– Чувствую себя трехлетним ребенком, – пробормотала я несколько раздосадованно, хотя ощущала я себя не так. Вся эта сцена – моя замерзшая лохматая голова, и Игорь, заботливо снимающий шарф со своей шеи, – все это вызывало во мне нетипичные чувства, оценить и назвать которые у меня не получалось. Благодарность? Да, безусловно, я была ему благодарна. Он ведь практически спас нас всех от неминуемого скандала с мамой. Я усмехнулась, вспоминая.
