- И поезда... - добавила Маша.
Отец улыбнулся.
- И поезда. Знаешь, я иногда все-таки надеюсь: а вдруг это чудовищная глупая ошибка и несправедливость, и ты - моя дочь... И не было никогда никакого Дмитрия!.. Очень хочется в это верить... А потом сам понимаешь, что все это - бред измученного сознания... Врагу не пожелаешь...
Маша молчала, уставившись в пол.
- Я не знаю, как и где они познакомились, - медленно договорил отец. - Да и какая разница... Блокадный мальчик... Но однажды, отчаявшись, я спросил Инну об этом... И знаешь, что она мне ответила? Она сказала: "Он подал мне пальто... После пресс-конференции. И все - стены обрушились!.. Он просто подал мне пальто... Так, как никто, кроме него, делать не умеет...Ты не понимаешь..."
"Только рядом с ним я чувствовала себя настоящей женщиной..." Понимаешь ли, знаешь ли, помнишь ли... Три глагола плюс частица... И целая жизнь позади...
14
Ровно в семь Маша стояла на вокзале. Она почти не замечала ни клубящейся вокруг толпы, ни холодного позднеосеннего ветра и не слышала пронзительно-навязчивых объявлений о движении поездов. Она блаженствовала, вдыхая любимый с детства запах вагонов и рельсов, и старалась не слишком задумываться о будущем. И о прошлом тоже. Напротив на стене висели три концертных афиши: "Басков", "Носков" и "Песков". Видимо, расклейщик не страдал отсутствием чувства юмора. Или просто не читал своих бумажных агиток.
Вовка подошел неожиданно, уткнулся носом в ее волосы и прошептал:
- Прости, длиннушка, застрял в очереди тебе за билетом... У меня "сезонка"... Давно стоишь?
- Очевидно, ты вообще шел сюда пешком? - холодно поинтересовалась Маша. - Или в метро устроили перерыв на обед?
- Я ехал на троллейбусе. Я люблю троллейбус.
- А я не люблю долго ждать...
- Нестыковка... Это слишком не совпадает с моими желаниями и настроениями... - пробормотал Вовка, прижимая Маню к себе. - Я бы хотел, чтобы ты дожидалась здесь меня всю жизнь...
- И превратилась бы, в конце концов, в ледяной столб, - закончила Маша.
- Зато потом я, стараясь не разбить, отмораживал бы эту гадкую, противную, мерзкую ледышку в ванной, поливая горячей водой из душа ... - забормотал Вовка трансовым голосом. - Я бы тер тебя губкой до красноты, растирал мохнатыми полотенцами, я бы гладил тебя, чтобы ты отмерзла навсегда и больше никогда не грезила ледовыми монументами ...
Они оба одновременно представили себе эту картину. Маша отчаянно покраснела и попыталась вырваться из Вовкиных цепких рук. Но он держал ее крепко, не собираясь никуда отпускать, и наслаждался своими ярко-нескромными, почти реальными видениями.
Почему она раньше думала, что люди разные днем и ночью? Нет, сутки - понятие неделимое, и никто не живет двойной жизнью, делая вид, будто жизнь всего-навсего одна. Она действительно только одна. Почему Маня считала, что застегнутые днем наглухо на все пуговицы люди ночью становятся совсем другими: открытыми, свободными, с иными словами, манерами, поведением, превращаются в самих себя, в настоящих?.. Вовсе нет! Она просто принимала желаемое за действительное, она ошибалась... Человек всегда одинаков, и закрытый наглухо днем - точно такой же ночью... И наоборот... Сколько лет ей понадобилось для открытия этой простой, даже примитивной истины... Она, кажется, изобрела свой любимый велосипед. Но сложнее всего познать самое простое.
- Давай попробуем, как только приедем... - нашептывал, словно ворожил, Вовка, безошибочно и четко разгадывая ее мысли. - Тебе от меня так легко не избавиться... Не рассчитывай и не надейся! Лошадка необъезженная... Автономная республика. Нельзя прожить жизнь, задвинув все "молнии" и закрыв все замки. К ним рано или поздно найдутся ключи. Обязательно. Понимаешь, мышонок? А это маленькая награда и компенсация за твои ветреные муки. Сникерсни!
И Вовка сунул в Машкины ладони шоколадный батончик.
- Устраиваешь мне сладкую жизнь? - спросила Маша.
- Пытаюсь... Маленькие радости большой страны... Почему я был раньше такой дурак? А впрочем, всему свое время... И если бы мы с тобой все сделали раньше, в те далекие времена, нам уже ничего не осталось бы на сегодня и, наверное, ничего бы не захотелось и не понадобилось... Прямая - далеко не всегда кратчайшее расстояние между двумя точками. Часто именно между ними очень трудно провести одну прямую. Поэтому "мы все начнем сначала, любимый мой... Итак..."
- Может, и начнем. Хотя теперь уже продолжим, это точнее, - как можно холоднее заметила Маша, бросив шоколад в сумку. - Но ты обманул меня! Хорошее начало! Почему ты сказал, что твой отец умер, когда он жив и здоров и прекрасно себя чувствует в Америке?
Володя хмыкнул, слегка отодвинулся от нее и провел рукой по ее волосам.
- Тык-тык-тык... Дай кусочек шоколадки, жадина! Пожалей Вовку! Что за странный необъяснимый интерес к моему отцу? Почему ты к нему привязалась? Уж не влюбилась ли в него ненароком и теперь пытаешься запудрить мне мозги? Экзотическая версия! На пушку берешь?
- Да я его в глаза не помню! - заявила Машка.
- Еще непонятнее... - задумчиво пробормотал Вовка. - Я мало что знаю об отце... Мы всю жизнь прожили с ним далекими друг от друга людьми. Кроме того, он часто уезжал за рубеж, меня растила бабушка, как и тебя... Президент в Форосе... Чересчур часто... Для меня он всегда был отсутствующим, лишним, едва знакомым человеком. Почти что мертвым. Жив или умер - безразлично. Какое мне дело до всех до вас, а вам - до меня... Вот и все! Зачем он тебе?
- Ни за чем, - буркнула Маня. - Так просто... Захотелось поближе познакомиться с твоей семьей... С генеалогическим древом... Мама тоже с отцом в Америке?
- Мама тоже, - отозвался Володя. - Они всю жизнь вместе. А я вообще не местный. Пошли, ты еще должна выслушать мою теорию о носах. Жутко интересно!
И он взял ее за руку.
Маша проснулась посреди ночи. Хотя, наверное, уже близилось утро: они снова заснули очень поздно.
Вовка привалился к ее плечу, уткнулся в него лицом и тихо посапывал. Узкая лунная полоска осторожно пересекала комнату, задевая краешком клетчатый плед. Экран маленького телевизора, очевидно, впитавшего в себя этот бледный лунный призыв, поддался нехорошему инопланетному влиянию и стал противоестественным и совершенно белым.
Маша лежала, в замешательстве тревожно рассматривая экран, который обязан был оставаться черным, как прямоугольник окна. Казалось, экран ожил. Что это за таинственное полуночное свечение?..
Она до сих пор ни разу не встретила Сашу... Не видела даже издалека... Почему? Она безумно боялась этой встречи и, тем не менее, ждала ее. Может, она мазохистка?.. Господи, прости...
Маша попыталась отодвинуться от Вовки, хотя ей совсем этого не хотелось: не мешала даже его тяжесть. Темные лохматые волосы назойливо и упрямо дразнили сладковатым запахом лосьона.
Маня провела пальцами по его щеке.
- Рассматривай меня как свою тренажерную "качалку"! Это тебе не хухры-мухры! - пробормотал он в полусне. - И в спортзал ходить не придется!
- Ты колючий! - сообщила Маша. - Твоя щетина растет со скоростью электронной почты.
- Так задумано! Удачно притворяюсь ежиком в тумане. А вообще у меня кое-где даже очень гладко... Где надо... Потерпи до утра, я побреюсь.
Маня прижалась щекой к его щеке.
- Ужасно колючий... Жутко колючий... До невозможности... Ежики куда мягче... Нет, тут что-то не так... Экран совершенно белый... Ты оброс за ночь иголками... И не ври, где это у тебя гладко? Ты весь мохнатый, как обезьяна! А засыпая, ты почему-то всегда вздрагиваешь... Тебе что-то снится?..
Вовка удовлетворенно хмыкнул, не открывая глаз.
- Длиннушка, ты дашь мне, наконец, один раз выспаться? Даже вздрогнуть спокойно возле тебя невозможно... И при чем тут экран? Пусть он навсегда станет зеленым в красную полоску и насквозь провоняет рыбой, жаренной на тройном одеколоне... Плевал я на него... Мне завтра на работу, ты не забыла?
- Мне тоже... - Маша прикусила зубами его ухо и положила колено ему на бедро. - Так где же все-таки у тебя гладко? В каком месте? Показал бы, если можешь... Ты купил мне на завтрак еще одну шоколадку? Если забыл, я сделаю тебе очень больно... Будет совсем скверно и на редкость плохо... И спать больше не захочется... Дрыхнуть ты будешь потом, когда я уеду!.. Как вообще можно спать, когда рядом такая длинная женщина?.. Это просто неприлично! Ты невежлив, дипломатический ребенок!
Вовка засмеялся и, не открывая глаз, безукоризненно точно нашел языком ее нос.
- Какие у нас с тобой всегда удачные формулировки... Ты неплохо сформулировала нашу сегодняшнюю тему: "больше ничего не надо, только к чаю что-нибудь..."
Утром Маша торопливо глотала горячий обжигающий кофе, то и дело посматривая на часы.
- Твой шоколад на столе. Не пропусти, любительница сладкой жизни! А куда это ты так торопишься? - невозмутимо спросил Вовка, спокойно и неторопливо намазывая хлеб маслом.
Маня подавилась от неожиданности.
- Я тороплюсь?! Да ведь ты мне ночью всю плешь проел своей работой, куда необходимо попасть рано на рассвете!
