— Мне нужно кое-что сказать тебе… — отозвала она его с виноватой дурашливой улыбкой, немного смущенная. — Слушай… Ты до конца будешь смотреть кино? — заинтригованный, Антон ответил, что не знает. — Хотя бы час посмотри, а? Не заходи пока в вашу комнату…
Честно сказать, Антон… обалдел. Но он быстро справился и даже сыграл понимание, смешанное с безобидным подтруниванием. «Ну, ребята, что же с вами поделаешь?.. Безобразники!.. Ладно, хорошо, испарюсь…»
На миролюбивой ноте они поспешно разошлись.
Антон опустился на диван, смотрел на экран, но не воспринимал фильм.
У него был шок.
Римма любила своего мужа, постоянно рассказывала о нем. Гордилась им. Скучала по нему.
Влад очень серьезно относился к своей семье. Он был порядочный и умный.
Как же так?..
Просто грязь. И слабость человеческая.
Антон встречался только с одной девушкой и очень уважал ее. Год длились их отношения, дальше поцелуев дело не заходило. Это была романтика непорочной юности.
Почти каждый вечер они бродили по городу. Когда-то красивые дети, теперь — смазливые подростки, свежие, с ясными глазами, в которых еще не прижилась боль.
Все проходит, и иногда раньше, чем думается. Встречаясь с Антоном, барышня забеременела от одного полудурка из богатой семьи. Что делать — вышла за него.
Люди, способные на предательство, стали отвратительны Антону.
Римма и Влад, в которых он влюбился, как щенок, оказались такими же.
Голая блондинка с криком вонзала кинжал в мужчину, на котором сидела. Пошла реклама.
Антон был погружен в негатив.
Еще пять дней, и он уедет отсюда. Он не покажет им своего разочарования. Но теперь он сам по себе.
Его настроение не приходило в норму, он чувствовал шторм, возмущение плескалось, в душе поднималась и поднималась тина.
Шляющейся походкой приблизился взлохмаченный Аркадий. Тоже сел на диван, только с другого края.
Еще тебя не хватало, подумал Антон. Он опасался неадекватных людей.
Вчера в столовой он заметил, как в начищенной ложке отражается вентилятор. Вертится себе, маленький, в ложке, как ромашка. А наверху большой, настоящий. Интересно. Антон ел и посматривал на потолок. Даже не думал ни о чем.
Все уже почти разошлись. Аркадий ужинал за соседним столом. Что-то громко сказал. Антон заметил, что взгляд черных внимательных глаз направлен на него.
— Когда ешь, смотреть нужно в тарелку! — серьезно и звучно повторил, погрозив пальцем.
Антон покраснел, постарался не глядеть ни на Аркадия, ни в потолок и быть непринужденным. Немногие остальные смутились.
— Может, вы перестанете этим мотать?
Был очередной блок рекламы, и громкость уменьшили. Голос Аркадия прозвучал резко, будто он еле сдерживался. Все обернулись. Взгляды сошлись на Антоне, как на раздражителе, от которого должна последовать ответная реакция.
— Что вы называете «этим»? Мою ногу? — вспыхнув, произнес Антон агрессивным, даже высокомерным тоном. Он имел привычку покачивать, вращать ступней, как нервозная кошка кончиком хвоста. При этом тут же заметил, что пальцы вертят истрепавшийся туго скрученный фантик.
— Аркадий! — дружелюбно вмешался Бородатый. — Мы живем в свободной стране, каждый может мотать чем хочет!
Тетки с готовностью засмеялись, даже NEFERTITI улыбнулась, бросила на мужа добродушный взгляд. Напряжение как рукой сняло.
Антону стало стыдно. Он не прошел проверку. Окрысился на человека убогого, безвинно и пожизненно наказанного, закрытого в одиночном мире… Получалось, что на зло он немедленно отвечал злом — даже не разобравшись, имеет ли на это право?
Антон вспомнил случай из детства. На белой стене дома он заметил какую-то странную серую звездочку. Было непонятно — то ли паук греется на солнце, то ли неизвестное явление природы обнаружено. Антон подобрал веточку, чтобы тронуть это, узнать. Неподвижный секунду назад, паук бросился на опасность с такой внезапностью, что ребенок с ужасом отбросил все в сторону.
Этот эффект неожиданности глубоко врезался в память. Паук предстал грозным, страшным. А на самом деле? Маленькое испуганное существо…
Все такие. Кроме Бородатого.
В коридоре появился Влад. Кивнул Антону издали, что-то сказал одними губами, типа «все», ушел обратно.
Аркадий, широко открыв глаза, смотрел в пол, будто что-то осмысливал. Или просто отключился. Остальные следили за экранными событиями, комментировали иногда.
Входить в комнату было гадко.
Влад лежал на кровати, Римма сидела. Полностью одетые. Молчали, будто после погребения. Антон принялся рассказывать о фильме, делал вид, словно ничего не произошло.
— Как стыдно, — пробормотала Римма, печально улыбаясь, бросив взгляд на Антона. — Как стыдно…
Она быстро ушла. Антон выключил свет, расстилал постель в темноте, хотелось скорее спрятаться, отгородиться. Грязно, неприятно вокруг… Но молчание с Владом воспринималось мучительно. Антон стеснялся показать свое неодобрение, не стремился игнорировать, не хотел, чтобы его считали дикарем и ханжой. Поэтому стал рассказывать о том, как неудобно получилось с Аркадием. А еще потому, что хотел немедленно выговориться.
— Не обращай внимания. Это все такая ерунда, — задумчиво прозвучал чуть отстраненный голос Влада.
Антон хотел это услышать и не мог не испытать благодарность.
На следующий день по привычке отправились на пляж втроем. Было непонятно, либо они ценили свою маленькую шайку, либо соблюдали приличия, но в любом случае вели себя так, будто вчерашнего вечера не было.
Такие отношения и сохраняли.
Оказалось, что наступила суббота. И к некоторым отдыхающим приехали гости — как правило, семейные пары, на своих машинах, в приподнятом настроении.
Антон читал на лавочке во дворе, попутно наблюдал за новыми людьми, «экскурсантами», как он их тут же окрестил. Привлекала внимание Яркая Женщина. Немолодая, с двумя простыми мужиками, веселая. Она была в желтом пиджаке, с красными волосами. Зелеными тенями под цвет блузки. И у нее был полон рот золотых зубов. Как у цыганки. Обаяние и радость исходили от нее; правда, грубоватые.
Приехала она к Косоглазой-Тетке-С-Веером, соседке Риммы. И обнаружилось, что Римма унесла ключ от комнаты, а там требовалось срочно что-то взять и кого-то отправить в город. Началась смешная суета, и внезапно, он сам не заметил как, Антон оказался в авангарде событий. В просительной и сумбурной форме он получил задание разыскать свою приятельницу-непоседу.
Антон видел, как Римма и Сорокина ушли загорать, но на пляже их не оказалось. Однако очень захотелось сделать полезное. Антон возвращался в парк, зорко поглядывая по сторонам, нервничая из-за неудачи, прикидывая, где можно их искать.
И тут появился Илья.
Мальчишка в цветастых шортах до колен торопился к корпусу своей подпрыгивающей, аж с заскоком, походкой.
Ничего не поделаешь — пришлось его окликнуть.
Илья, жмурясь от солнца, выслушал Антона и абсолютно дружелюбно, будто они всю жизнь водят компанию, сказал:
— Ладно, только я сейчас сбегаю за сигаретами, а то мама забыла, и мы пойдем.
— Давай поскорей.
— Хорошо!
Он действительно быстро вернулся. Пошли через хвойный лес. Там тоже был дом отдыха, только заброшенный.
— Так куда же нам идти? — выдал Илья, остановившись на перепутье. — А! По-моему, в ту сторону!
— Мы не заблудимся? — недоверчиво посмотрел на него Антон.
Мальчишка уверенно направлялся вперед, вглядываясь в приметы местности.
— Когда я шел сюда, заблудился. Но я спросил у Маленького Человечка, куда мне идти, и он подсказал.
— У какого Маленького Человечка?
— Это трудно объяснить, — сказал Илья, бодро шагая по замусоренной асфальтированной дорожке. — Он очень добрый. И всегда помогает мне. Он говорит мне — правильно я делаю или нет. Дело в том, что я волшебник. Начинающий, конечно. Мне нужно руководство. Что можно делать, а что нельзя. Например, дождик останавливать можно. Я сегодня так и сделал. Ведь собирались же тучи час назад, помнишь? А я сел на травку и пошушукал… Они сразу уплыли. А! Мы правильно идем! Вот эта зеленая лавка! Я как раз здесь заблудился, а Маленький Человечек мне прошептал: «Поверни направо».
Антон искоса наблюдал за сосредоточенным профилем Ильи, чувствовал, как на глазах становится горячо, и понимал — он полюбил этого мальчика навсегда.
Ему было легко представить Илью лет через пять-десять… Это вырастет здоровый паря, и мир будет предъявлять ему свои требования, жизнь — проверять на прочность, секс — ломать и строить, строить и ломать… На его внутренний мир будут покушаться разрушители, и ему придется упрятать его глубоко. Глубоко… Даже придется делать вид, что нет ничего. Правду будет знать только мама. А если повезет, еще кто-нибудь…
