Очередная порция ненависти, выплеснувшаяся из жены, только слегка задела Владлена Среброкаменя. Он лично не ростовщик и даже, в отличие от Жанны, не ворюга. Правда, он не работал в универмаге.
Эта мысль бесшумно проехала по дальней периферии сознания. И вообще, какое отношение он имеет к евреям? Ну, стал на некоторое время, воспользовавшись еврейством, как средством транспорта. И хватит. Даже с русским прошлым пора кончать. Солидному предпринимателю ни к чему идиотское имя Владлен. Надо же такое – сократить Владимир Ленин! А что это за фамилия – Среброкамень? Бред какой-то!
Еще до того, как дать ответ отцу, уже Уильям Силверстоун обратился к десятку врачей и обнаружил их заинтересованность в исследованиях пациентов, можно сказать, собственным компьютертомографом. Затем Уильям Силверстоун поехал в компанию, выпускающую аппараты, и выяснил возможность создания передвижной лаборатории. Идея настолько заинтересовала компанию, что мистеру Силверстоуну тут же предложили должность агента с приличным годовым доходом. Но мистер Силверстоун деликатно отказался, предпочитая оставаться частным предпринимателем. Компания согласилась продать аппарат в рассрочку на очень выгодных условиях.
Владлен Среброкамень не одолел премудрости стереометрии, поэтому был никудышным рентгенологом. Но Уильям Силверстоун в который раз подтвердил, что четырьмя действиями арифметики владеет вполне. К тому же, как известно, у него был карманный калькулятор, с помощью которого он произвел соответствующие подсчеты.
При отличных американских дорогах в течение дня он может обслужить по меньшей мере пять пунктов. Даже если в каждом будет только один врач, у которого в течение месяца не наберется более десяти пациентов, это пятьдесят исследований в день. Бензин, пленки, другие расходы. Чистым это дает минимум двести тысяч в год. Лабораторию можно выкупить за четыре года. Но зачем? Лучше продолжать платить в рассрочку. Только со старым бандитом придется рассчитаться при первой возможности.
Мистер Силверстоун открыл новую страницу в истории здравоохранения Соединенных Штатов Америки. Он стал первым владельцем передвижной лаборатории для компьютертомографии. Будущее их Светланы было обеспечено.
Жанна вела дела в офисе. Лабораторию обслуживал отличный врач-рентгенолог. Мистер Силверстоун испытывал двойное удовлетворение, наняв такого работника. Во-первых, приятно было сознавать, что видный московский рентгенолог, без труда сдавший экзамен на лайсенс американского врача, работает на него, презираемого этими образованными умниками. Во-вторых, дипломированный лопух попал в его ловушку, подписав договор на пять лет.
Через восемь месяцев Уильям Силверстоун расширил дело. В компании "СиТиСкен Икзэминэйшн" появилась еще одна лаборатория и еще один врач, опытный специалист, правда, с подмоченной репутацией. Он только что вышел из тюрьмы, в которой отсидел три года из полученных пяти за какие-то не то сексуальные поползновения, не то связи с малолетними. Мистеру Силверстоуну было наплевать на его прошлое. Главное, что в настоящем он был готов работать за такие же деньги, за какие работал москвич.
Семья Силверстоунов переехала в благоустроенный собственный дом в респектабельном районе. Светлану перевели в престижную школу. Но и там, к сожалению, в одном классе с дочкой учились негры. Не такое число, как раньше, но много ли дегтя надо, чтобы испортить бочку с медом?
Уже совсем непостижимо, просто рок какой-то, через три недели после того, как они въехали в новый дом, рядом с ними, тоже в новом доме поселилась негритянская семья. Будь это белые люди, Силверстоунам не мешало бы даже то, что соседская девочка, ровесница Светланы, целыми днями играет на рояле.
Агент по недвижимости, который продал Силверстоунам дом, сказал, что новый сосед, доктор Джонсон, видный торакальный хирург. Вполне возможно. Но они желали общаться только с англосаксами, как и подобает истинным представителям нордической расы.
Даже в продолжающей разрастаться компании "СиТиСкен Икзэминэйшн", распространившейся далеко за пределами их штата, соблюдался этот принцип. Что касается их соседа… Силверстоуны надеялись в будущем купить особняк в таком районе, в котором у них не будет никаких огорчений.
А пока тринадцатилетняя Светлана наперекор воле родителей дружила с соседской девочкой Реббекой, той самой, которая играла на рояле. Мало того, что черная, так еще к тому же зовут ее совсем по-еврейски.
Еще большим огорчением, каким там огорчением, несчастьем, стихийным бедствием было то, что Пинхас Среброкамень жил вместе с ними. Конечно, это не было похоже на их общежитие в Советском Союзе. Но в течение двух лет они успели отвыкнуть от ужаса совместного проживания. В ту пору еще не Уильям, а Владлен раз в две недели навещал отца в доме престарелых еврейской общины. Иногда он приезжал вместе со Светланой.
Продав бриллиант, старый чекист потерял право на социальную помощь. При заключении договора лоер, такой же негодяй, как его клиент, поставил условие: полная сумма велфера и оплата содержания в доме престарелых. Жанна решила, что дешевле обойдется, если старый убийца, которого она ненавидела лютой ненавистью, будет жить вместе с ними. Даст Бог, это не протянется долго. Но Среброкамень, уже отпраздновав свое восьмидесятилетие, пребывал в добром здравии и даже внешне помолодел. День он делил между синагогой и бассейном.
Через три года после заключения договора сын решил возвратить отцу долг. Но старый преступник отказался, сославшись на пункт договора, который казался таким малозначительным, когда они сидели в конторе этой лисы, этого подонка-лоера. Мог ли Уильям Силверстоун со своим английским уловить нюанс в этом пункте? Оказывается, что только после пяти лет можно начать погашать долг, а всю сумму следует возвратить не позже семи лет. Таким образом, старый разбойник получил более чем стопроцентную прибыль. Он даже отказался от предложенного ему камешка в десять карат, хотя его глаза хищно загорались, когда на ушах и на указательном пальце невестки появлялись привезенные из Израиля бриллианты, те самые, которые несколько лет хранились в ножке кресла, дорогом, как память о предках.
Кроме бриллиантов, мистер Силверстоун привез из Израиля нечто более ценное. Он догадался, что в этой никчемной стране есть врачи, приехавшие из Советского Союза, которые еще не реализовали идей своих научных работ. Он был уверен в том, что эти врачи не имеют представления об истинной стоимости своих работ, и драгоценные идеи можно скупить за гроши, а в Штатах превратить их в миллионы долларов.
Доктор Габай был действительно прав. Мог ли бы Уильям Силверстоун мечтать о чем-нибудь подобном, если бы произошло чудо, и он сдал бы экзамен на лайсенс американского врача?
Поездку в Израиль можно было бы считать весьма удачной. Вот только встреча с Габаем получилась не такой, какая представлялась ему в мечтах. Не получилось реванша. Так всегда с этим подлым Габаем.
Уильям Силверстоун позвонил ему из дорогой гостиницы в Герцлии и пригласил к себе, не забыв добавить, что пришлет за ним автомобиль. Габай, добродушно посмеиваясь, ответил, что примет его приглашение, когда приедет в Соединенные Штаты, а здесь, дома, приглашает он. Силверстоун согласился. И снова против собственной воли.
Скромная квартира доктора Габая не шла ни в какое сравнение с роскошным домом Силверстоуна. Но черт знает почему, здесь ощущался неповторимый уют, каким даже не пахло в его особняке с бассейном. Силверстоун рассказал о своих успехах. И снова, непонятно почему, он не преступил невидимой черты, например, не сказал, что даже годичный заработок бывшего москвича в его компании превышает доходы доктора Габая.
Дважды их беседу прерывал телефонный звонок. И, хотя Габай говорил на непонятном иврите, Силверстоун безошибочно уловил спокойную уверенность человека, живущего в своем доме.
Жена Габая наскоро приготовила легкую закуску. После этого они поехали осматривать Тель-Авив и окрестности. Доктор Габай показывал все с такой же любовью, как редкие книги в своей библиотеке. Когда над морем погасла вечерняя заря, они пошли в ресторан. Габай всегда любил поесть вкусно и плотно. Обед был в его стиле. Силверстоун пытался оплатить солидный счет, намекнув, что он миллионер, к тому же это списывается с налога. Габай снисходительно улыбнулся и пообещал пообедать за его счет в Америке. Силверстоун постеснялся оставить свою изысканную визитную карточку. Побоялся услышать реакцию этого насмешника на фамилию Силверстоун.
Если бы не горечь не состоявшегося реванша, поездку в Израиль можно было считать несомненной удачей.
Все шло хорошо. Дом они поменяют. Единственное огорчение – этот старый бандит. Никак не подохнет. Есть, правда, и от него некоторая польза. Ежедневно он идет на остановку школьного автобуса встречать Светлану. Но вчера вечером он подвернул стопу и сейчас дрыхнет в своей комнате. Жаль, что стопу. Мог бы сломать голову.
