…Дробышев пробыл на ГСМ до обеда. Сегодня он заступал в наряд – дневальным по батальону.
Вернувшись в часть, он пообедал с «гусями» 1 ТР. Поднялся в казарму, вошёл в свой кубрик, разделся и лёг отдыхать. Заступающим в наряд разрешалось это делать. В казарме был только каптёрщик Штырба и дневальный. Дневальным сегодня был рядовой Комари.
Дробышев быстро уснул. Два часа пролетели незаметно. Его разбудил Комари.
Сергей оделся и вышел в коридор БАТО, где офицер, заступающий сегодня ответственным по батальону, строил заступающий наряд.
Ответственным заступал сегодня командир взвода 2 транспортной роты старший лейтенант Снигур. В БАТО за ним закрепилось прозвище – Снегурка. Добродушного, мягкотелого офицера, с женственными чертами нежно-розового лица, ни во что не ставили солдаты. Они постоянно над ним надсмехались. Игнорировали его команды. Этот офицер, к несчастью, совсем не годился для строевых должностей в армии. Для самого старшего лейтенанта Снигура и для других офицеров БАТО, вынужденных с ним вместе тянуть лямку службы, гораздо лучше было, если б он работал где-нибудь в штабе.
Как и большинство жителей Галиции, Снегурка был униатом и страстным поклонником Римского Папы. Несколько раз религиозный офицер собирал в светлице солдат и пытался донести до них Слово Божие, но солдаты слушали его равнодушно, зевая, со скучающими лицами и пустыми глазами. В эти минуты им гораздо приятней было б посмотреть какой-нибудь американский боевик или выпить водки.
Снегурка, открыв планшет, построил заступающий наряд, проверил все ли на месте.
– Перша транспортна рота – рядовый Черепко… е?
– Е, – ответил рядовой Черепко.
– Друга транспортна рота - е. Аэродромна?
– Есть, – ответил рядовой Буреломов.
– РМО?
– Есть, – ответил Дробышев.
Снегурка велел солдатам идти на улицу и ждать его там, а сам спустился к дежурному по части вооружиться.
Получив пистолет, Снегурка повёл заступающий наряд на инструктаж.
…Инструктаж всегда проходил, на пятачке, перед штабом части.
Здесь стояла рота охраны, заступающая в караул и три наряда, заступающие на каждый этаж казармы. На первом этаже располагался БС – батальон связи, на втором БАТО совместно с кубриком РМО, на третьем – РО – рота охраны. Все вместе эти подразделения составляли «Базу». От каждого подразделения ежедневно в суточный наряд выставлялось по три дневальных и одному дежурному по роте. Кроме того, от каждого подразделения заступал в наряд дежурный офицер или прапорщик.
От батальона связи ответственный, как правило, не заступал, так как БС располагался на одном этаже с Дежурным по части. Помощник дежурного по части – сержант-сверхсрочник или прапорщик – контролировал солдат-связистов.
На инструктаж из штаба части вышел майор Рунич. Маленький, пузатый офицер с вечно печальным выражением лица и вислыми, как у хомяка, щеками, Рунич подходил к солдатам и спрашивал обязанности.
– Обязанности дежурного по роте? – спросил он сержанта из РО.
Сержант чётко и правильно ответил.
Рунич подошёл к Дробышеву.
– Обязанности дневального?
– Дневальный по роте подчиняется ответственному по батальону и дежурному по роте.
Поскольку Дробышев отвечал уверенно, Рунич быстро оборвал его:
– В каких случаях подаётся команда: «Смирно!»?
– В случае, когда в подразделение входит командир батальона и более высокие непосредственные начальники.
– Какие именно?
– Командир части, командир дивизии и его заместители.
– Хорошо, а если зайду я?
– В этом случае я подам команду: «Дежурный по роте, на выход!».
– А если зайдёт начальник штаба майор Ромасюк?
– То же самое.
– Ладно. Обязанности подучи. Старший лейтенант Снигур, возьмите на свой личный контроль. Я сегодня ответственный по части, зайду, проверю.
Майор Рунич, опросив всех дневальных, указал на недостатки в знаниях обязанностей отдельных солдат, и пошёл инструктировать заступающих в караул.
Он спрашивал обязанности часовых, разводящих.
Потом стал давать ЦУ:
– Это касается караульных. И, прежде всего тех, кто будет охранять открытые посты – аэродром, ангары с самолётами, взлётную полосу, территорию ГСМ. Не исключена возможность появления на ваших постах пьяных лиц гражданского населения, – у Рунича был очень резкий, пискляво-тонкий голос. – В случае обнаружения оных, я настоятельно вам рекомендую – ни в коем случае не открывать по ним стрельбу на поражение. А то вы увидите пьяного и давай открывать на него сезон охоты, как в том американском боевике… с Ван Дамом. Повторяю…. Это делать не нужно. Этого делать нельзя! Оружие применяется только в том случае, когда идёт нападение на охраняемый объект или на самого часового. На постах не спать, не срать, не курить, не дрочить.
Наряды взорвались дружным хохотом.
– Словом, не заниматься ничем посторонним, а только бдительным несением службы. Вернётесь с постов в караульное помещение, обжирайтесь, обсерайтесь сколько душе угодно. На постах этого строго-настрого делать запрещается. Шутки в сторону, я вам тысячи раз этого говорил и буду говорить. Вы стоите с оружием в руках! Для преступного мира оно представляет ценность. Поэтому не исключена возможность нападения на часового, с целью завладения его оружием. Я хочу, чтобы вы, отслужив свои положенные два года, вернулись домой живыми и здоровыми. Чтоб ваши матери не сидели над вашими могилами и не рвали у себя на голове седые волосы: «Сыночек, как я не смогла тебя уберечь!» С оружием на постах не баловаться. Затвор без причин не передёргивать. Ствол себе в рот не совать и курок не нажимать. Одним словом, прошу отнестись к выполнению своих обязанностей добросовестно. Вопросы? Нет вопросов? Ну что ж… Наряд: Смирно!
Над плацем повисла тишина, нарушаемая криком ворон.
Солдаты замерли, вытянувшись в струнку…
Выждав паузу и удовлетворившись общей картиной, Рунич скомандовал:
– Вольно. По местам несения службы, шагом марш!
Снегурка повёл своих.
У каждой роты в казарме батальона была своя часть, за уборку которой эта рота отвечала. РМО отвечала за лестничный проём между первым и вторым этажами и первых десять метров «взлётки», расположенных сразу за дверями БАТО. Дальше шла территория 1 ТР и так далее. 1 ТР отвечала также за туалет и оружейную комнату. 2 ТР за умывальник и бытовку. Аэродромная рота за светлицу и сушилку. Дневальному АР был прощё всего: ключи от сушилки были у старшины и каптёрщика АР и открывал он её только своим. Посторонние туда не имели доступа.
Дробышев прошёлся по лестнице, указал Комари на замеченные недостатки.
Комари, выругавшись, ушёл их устранять.
Дневальному РМО был хуже всего. Лестница, ведущая на первый этаж, к дежурному по части и батальону связи, была бетонная. Бетонный пол легко мылся. Но это была территория дневального из БС.
От первого и до третьего этажа лестница была деревянной.
Но дневальному роты охраны, отвечавшему за свой участок лестницы, было легче, так как на третий этаж поднималось только 60-70 солдат и пять-шесть офицеров и прапорщиков их роты. Другие 60 солдат находились в этот момент в карауле.
По лестнице, за которую отвечал дневальный РМО, ходило, помимо 60-70 солдат РО ещё человек 100 солдат и два десятка офицеров и прапорщиков БАТО и РМО.
Таким образом, как бы добросовестно дневальный РМО ни наводил уборку, через несколько минут на лестнице вновь появлялись окурки, фантики от конфет, плевки, сопли и прочие следы жизни биологического вида Ноmo sapiens.
За лестницу дневального РМО постоянно ругал капитан Иголка и старшина Нытик.
Дробышев понимал, что, как бы Комари не убирал лестницу, всё равно после ужина она будет грязной и ему, новому дневальному, придётся её убирать. Но лучше это сделать один раз за вечер, после Отбоя, чем два или три раза.
Но вот часы пробили пять часов вечера. Дробышев сменил старого дневального и занял «тумбочку». Он стоял напротив входа в БАТО. Мимо него то и дело шныряли солдаты. Кто в туалет покурить, кто с улицы.
Напротив дневального висели стенды, где были фамилии руководящего состава дивизии, армии, командующего Прикарпатского Военного Округа, командующего ВСС Украины, его первых заместителей и Министра Обороны и его замов.
На соседнем стенде висел герб Украины – трезубец и государственный гимн «Ще не вмерла Україна».
Ещё на одном стенде висели обязанности дневального и дежурного по роте. Дробышеву было скучно, и он их лишний раз прочитал.
У оружейной комнаты тихо и мерно жужжала сигнализация. За толстой решёткой двери виднелись шкафы, в которых хранились автоматы, ручные пулемёты Калашникова и боеприпасы к ним.
Ключи от «оружейки» находились у дежурного по роте.
