— Я пойду посплю часок, если дадут, — сказал Данилов и сразу же услышал шум подъезжающей машины. — Все ясно, дома высплюсь…
На утренней пятиминутке криминальная история стала главной темой для обсуждения. На врача, попытавшегося внаглую оставить бомжа с инфарктом в приемном отделении токсикологии, Данилов кляузничать не стал. В итоге ведь тот забрал больного, вот если бы оставил… Просто сообщил, что был отказ в госпитализации, и объяснил причину, не вдаваясь ни в какие подробности.
— Вот откроют в Москве второй центр отравлений, будем всех бомжей туда отсылать, — пошутил Марк Карлович, возвращаясь вместе с Даниловым в отделение.
— Кстати о птичках, — ухватился за тему Данилов. — Как там открытие второго центра? Каковы перспективы?
— Перспективы более чем туманные. Все готово, дело только за оборудованием. Пока, насколько мне известно, закуплены только койки.
— А в чем заминка?
— Откуда я знаю, Владимир Александрович! Может, откат никак не согласуют, может, денег на все не хватило. Но до нового года центр откроется по-любому, установка свыше такая — чтобы открыть в этом году. Кстати, если вы вдруг надумаете остаться работать в приемном, то я буду рад.
— Спасибо, Марк Карлович, но меня больше тянет в отделение.
— Тогда ждите, как только народ уйдет в новый центр, вы пойдете в отделение. Но имейте в виду — на первых порах, пока я не наберу врачей, вам придется по очереди дежурить у меня. Вдобавок к дежурствам в отделениях. Но не пугайтесь, это не больше чем на месяц.
— Ничего страшного, — ответил Данилов. — Подежурим. Дело привычное.
До конца года оставалось всего каких-то пять месяцев.
— Вот мне, например, непонятно, почему вы хотите уйти из приемного, — сказал Марк Карлович, останавливаясь возле своего кабинета. — У нас хоть и суетно, но в целом спокойнее. Никакой палатной рутины, этих ежедневных обходов, график суточный, да и вообще…
— Кому как, — дипломатично ответил Данилов. — А в обходах есть своя прелесть…
Глава двенадцатая
Самая известная больница в мире
В отделении неотложной хирургической гастроэнтерологии Данилов встретил однокурсника, Вадика Везломова, ныне, разумеется, уже не Вадика, а Вадима Евгеньевича:
— Жена постоянно спрашивала: «Ну почему именно Склиф? Неужели больше негде работать? Разве нет в Москве больниц поспокойнее?» Я пытался объяснить, у меня ничего не получалось, трудно объяснить не врачу, почему ты работаешь в том или ином медицинском учреждении. В конце концов, я плюнул на все объяснения и ответил: «Потому что это самая известная больница в России. Только Склиф знают во всем мире!»
Это Данилов мог по старой памяти называть Вадиком солидного представительного мужчину в белом халате. Они сразу же одновременно узнали друг друга, удивились тому, что раньше не встретились («виноват» в этом был Вадик, который вначале повышал квалификацию на курсах, а потом почти сразу же ушел в отпуск), и после дежурства уселись поболтать и вспомнить былое «за рюмкой чая» у Вадика в ординаторской. Воскресное утро как нельзя лучше подходит для неспешных бесед, если, конечно, ты уже отдежурил — кругом тихо и спокойно.
Впрочем, «тихо и спокойно» — понятия весьма относительные, а в Склифе и подавно. Взорвется где-то бомба, упадет с моста автобус, даст утечку резервуар с ядовитым газом, столкнутся поезда или произойдет еще какая чрезвычайная ситуация — и нет уже никакого спокойствия в Склифе. Начинается аврал.
— Сработало?
— Сработало. А что, реально. Сам проверял. Где за границей ни скажи, что в институте имени Склифосовского работаешь, все говорят: «О, знаем, знаем!» Нас же в новостях то и дело показывают! Во Франции знают, в Германии, в Чехии, а в Анталии вообще был прикол — менеджер из отеля лежал у нас. Не здесь, правда, а во второй травме. О как!
Годы работы в Склифе превратили Вадика в местного патриота.
— А самый главный показатель знаешь какой? Бомбилы в Склиф дорогу никогда не спрашивают. Знают, где находимся! А попроси их в Первую клиническую отвезти, или в Кардиоцентр, или, скажем, в «Вишенку» (Институт хирургии имени A. B. Вишневского. — Прим. автора), так девяносто процентов сразу спросит: «Дорогу покажешь, брат?» Ты уже успел проникнуться?
— Честно говоря, нет, — признался Данилов. — Может, из-за того, что пока работаю не там, где хотел бы, а может, и потому, что Склиф очень большой. Подстанция или поликлиника — другое дело, они такие… камерные, к ним быстро привыкаешь. А Склиф…
— Склиф — это масштаб! — развел руками Вадик. — За это я его и люблю! Выхожу из оперблока, весь выжатый как лимон, иду по коридору, ногами шаркаю, а в душе — радость. Оттого, что настоящее дело делаю, Смерть от человеков пинками отгоняю, а не фурункулы зеленкой мажу в поликлинике!
— А при чем тут фурункулы? — Данилов не понял связи.
— Да был у нас один кадр. — Вадик скривился и презрительно махнул рукой, давая понять, что «кадр», о котором идет речь, его уважением не пользуется. — Кандидатскую защитил и ушел в газпромовскую поликлинику. Знаешь такую?
— Наслышан.
— Зарплата высокая, работа спокойная, и от дома пять минут на машине ехать. Все вроде бы хорошо, даже очень, а встретил я его однажды, так он мне в жилетку плакаться начал. Это несмотря на то, что, когда он здесь работал, отношения между нами были несколько напряженными. «Скучно мне, — говорит, — тоска, а не работа. Уходишь домой и вспомнить нечего, а рассказать — тем более». Обратно перейти, однако, не пытался. Стыдно. Уходил гоголем, а вернется мокрой курицей? Да и место уже занято было. Такие дела… Со временем ты сам все почувствуешь.
Данилов пил чай, а Вадик чередовал его с коньяком. Довольно скоро его настроение превратилось из мажорного в минорное.
— Одно лишь меня угнетает, — пожаловался он. — Отсутствие перспектив карьерного роста.
— Какие-то перспективы всегда есть, — заметил Данилов. — Вопрос в том, насколько они велики.
— У меня сложный случай. — Вадик налил себе еще коньяка. — Двойная непруха, если можно так выразиться. С одной стороны, по прямой расти некуда — все места плотно заняты, а на пенсию у нас рано не уходят. С другой — у меня нет шансов расти «вбок», потому что меня не любит Ромашов. А если тебя не любит Ромашов, на карьере можно ставить крест. Жирный такой крест, основательный.
— Сочувствую. Представь себе — у меня с Ромашовым тоже не сложилось…
Данилов рассказал случай с «получением взятки».
— Это фигня! — утешил Вадик. — Ты просто чуть было не попался на «горячем», такое бывает не так уж и редко. У меня все запущено — имел неосторожность поспорить с Ромашовым на пятиминутке и принародно доказать свою правоту. Дело было так. Поступил к нам мужик с острым гастродуоденальным язвенным кровотечением…
— Можно без подробностей? — попросил Данилов. — Я же не хирург, ты мне самую суть скажи…
— Суть в том, что Лаврентьич попытался доказать мне и заведующему, что мы действовали не совсем так, как надо. А я доказал обратное, да еще вякнул, что сам я, к примеру, никогда не стану лезть в дебри сосудистой хирургии, поскольку разбираюсь в ней слабо. Это был прямой бросок камнем в Ромашова, ведь он начал свой взлет к заоблачным высям как раз из сосудистой хирургии. Может, и не стоило этого говорить, но сказанного уже не вернешь. С тех пор у нас с Ромашовым «холодная вендетта».
— А тебя что больше привлекает — Склиф или карьера?
— Сам понять не могу. Пока вроде бы больше Склиф. Но к пятидесяти годам хочется уже подняться на ступенечку-другую. Хотя бы для самоуважения, ну, и материальная составляющая тоже играет свою роль. Иногда думаю — может, и правда надо было в Смоленск уехать?..
— А что в Смоленске? — Насколько Данилов помнил, Вадик был москвичом в бог весть каком поколении, ни чем не связанным со Смоленском. — Или жена твоя оттуда?
— Жена у меня из Коломны, оттого и рост у нее метр восемьдесят два. Настоящая «коломенская верста». А в Смоленске есть скоропомощная больница на восемьсот коек. Не какая-нибудь захолустная богадельня, а нормальный стационар, который во многом можно сравнить со Склифом. С тамошним замом по хирургии мы вместе в ординатуре учились. Он сам из Смоленска, после ординатуры вернулся домой и не прогадал — карьера в регионах куда легче делается. Приглашал меня на заведование, лапароскопическое отделение сулил, но я отказался. Может, и зря. Тем более что Смоленск не так далеко — всего четыреста километров, можно на каждые выходные в Москву приезжать, семью не перевозить…
— У тебя прослеживается прямая связь между приоритетами и напитками, — пошутил Данилов. — Пока ты пил чай — был патриотом Склифа. Как только начал налегать на коньяк — задумался о карьере. Из этого следует, что в глубине души тебя все же больше привлекает карьера, а не престиж того места, в котором ты работаешь.
