На обед мы останавливаемся около Бейкер-Сити в местечке, о котором знал Бэн. К китайскому ресторану посреди восточного Орегона, который населяют одни реднеки, я отношусь скептически, но, по словам Бэна, он нигде больше таких вкусных китайских пельменей не пробовал. Такое ощущение, что он тут часто бывает. Молодая официантка точно его знает и все время находит повод подойти к нам, подлить чаю или заговорить с ним, пока из кухни не выходит ее строгая мать и не отгоняет ее.
– Ух ты. Ты всех тут вдоль I-84 знаешь? – интересуюсь я.
– Только тех, кто работает в китайских ресторанах. И вдоль I-5 тоже.
Я показываю на официантку, которая все улыбается ему.
– Это поклонница с тех времен, когда ты сюда заезжал с одной из своих групп?
Бэн смотрит на меня многозначительно:
– С группой я тут ни разу не был. Мы сюда с моей младшей сестрой Бетани поесть заходили.
Знакомое имя. Я вдруг вспоминаю, что это одна из тех, с кем он разговаривал по телефону, когда я впервые приезжала к нему в Сиэтл.
– Бетани – твоя младшая сестра?
Он кивает.
– Ага. Ей дома нелегко приходилось. Я тогда сам ездил по Портленду, вписываясь то здесь, то там, и вот я, весь такой крутой, заехал за ней и взял с собой в поездку. Хотел повезти ее в Юту, в национальный парк Зайон. Всегда мечтал туда попасть, – он делает глоток чая. – А тачка сломалась прямо здесь. Сраный «Понтиак».
– И как прошла поездка? Автостопом?
– Не. Бетани было всего одиннадцать, – Бэн качает головой. – Пришлось звонить отчиму, чтобы приехал за ней, и мы сидели и ждали его тут. Он так психанул, что даже отказался подвезти меня самого до Бэнда. В Портленде мне ничего не светило, так что я стопом доехал до Сиэтла. И так там и обосновался.
– Ой! – Не похоже на историю рок-звезды, идущей к своей мечте. – А сейчас она где? Бетани?
У Бэна тускнеет взгляд.
– Там.
Я не совсем понимаю, где именно, но, судя по его тону, местечко не очень хорошее.
– Давай закругляться да поедем дальше, – предлагает он. – Китайская еда такая – через час опять проголодаемся.
– Ха. Нам до Бойсе всего часа два осталось. А Ричард написал эсэмэску, что у них сегодня гриль.
Бэн навостряет уши.
– Гриль? Настоящее мясо? Не тофу?
Я спрашиваю у Ричарда, будет ли это тофу, и он присылает мне блюющую рожицу.
– Не бойся, – говорю я Бэну.
Мы заправляемся, он садится за руль, и только когда мы снова выезжаем на шоссе, я понимаю, что он после обеда не курил. А если точнее, то вообще за всю дорогу.
– Если ты из-за меня не куришь, то не беспокойся, – говорю я, но тут обращаю внимание еще и на то, что машина вообще не пахнет пепельницей, как в прошлый раз.
Бэн улыбается как будто даже застенчиво. Подняв рукав, он показывает наклейку телесного цвета.
– Я бросил.
– Когда?
– Несколько недель назад.
– Почему?
– Помимо того что сигареты смертельно дорого обходятся?
– Да, помимо этого.
Бэн бросает на меня поспешный взгляд, а потом снова сосредотачивается на дороге.
– Решил, что перемены не помешают.
К шести мы уже подъезжаем к Бойсе, клонящееся к закату вечернее солнце окрасило небо над окружающими город горами в красный. Я достаю распечатку письма, в котором Ричард объяснил мне, как добраться, и веду Бэна по центру, затем мимо военной базы, и вот мы выезжаем на красивую улицу с деревьями и домами-ранчо. Мы останавливаемся там, где растет раскидистый куст оранжевой бугенвиллии, а перед дверью припаркован большой белый фургон.
– Это здесь, – говорю я.
Мы стучим в дверь, и я вдруг хлопаю себя по лбу. Надо же было что-нибудь купить в подарок или типа того. Так принято. А теперь слишком поздно.
Никто не открывает. Звоним в звонок. Все равно безрезультатно. Но кто-то дома есть – слышно и телевизор, и разговоры. Мы снова стучим. И снова не открывают. Я уже собираюсь написать Ричарду СМС, но тут Бэн открывает дверь и засовывает внутрь голову.
– Эй! – кричит он. Выскакивает какая-то девочка, ее лицо рассекает огромная улыбка, у малышки волчья пасть или что-то такое, что можно увидеть в рекламе по телевизору с просьбой выслать денег.
– Может, мы дом перепутали? – шепчу я.
Но ребенок кричит:
– Вичавд, к тебе пвишли двузья! – И через пять секунд лениво выходит он, берет девчонку на руки и проводит нас в дом.
– Это СиСи, – сообщает он, щекоча малышку под мышками, и она визжит от восторга. Затем показывает в комнату, где на бинбегах и подушках сидят еще трое детей, смотрят кино. – А это Джек, Педро и Тэлли.
– Привет, – здороваюсь я.
– Привет, – говорит Бэн. – «История игрушек»?
– Третья часть, – отвечает Педро.
Бэн кивает со знанием дела.
– Это кто? – шепотом спрашиваю я у Ричарда, который уже ставит СиСи на ноги.
– Семья 2.0.
– Чего?
– Братья и сестры, запасной состав, хотя, по моим ощущениям, как главный. Другой мой брат, Гэри, на дворе, сестра Лиза в Уганде, помогает сиротам или чем-то там еще жутко благородным занимается.
Он открывает стеклянную дверь, ведущую в патио. И как будто только сейчас замечает Бэна.
– Бэн, – настороженно говорит он.
– Рич, – отвечает Бэн. – Спасибо, что приютил.
– Я ее приютил. А ты так, за компанию.
Во дворе двое мужчин о чем-то спорят у гриля, а в детском бассейне стоит женщина в обрезанных из джинсов шортах и симпатичном топике и смотрит на них с умилением.
– Скажете мне, когда кукурузу нести, – кричит она. Затем замечает нас. – Джерри, приехали друзья Ричарда. – Она вылезает из бассейна и идет к нам знакомиться. – Я Сильвия. А ты, наверное, Коди. А ты – Бэн.
– Спасибо, что позволили у вас остановиться, – говорю я.
– И за шашлык, – добавляет Бэн, с вожделением глядя на гриль.
– Шашлык будет, только если эти горные козлы закончат спор, на каких дровах его делать, – предупреждает Сильвия.
– Пап! – кричит Ричард.
Отец у Ричарда такой высокий, что даже сутулится, как будто ему всю жизнь приходилось наклонять голову, чтобы услышать других.
– Здравствуйте, – тихо говорит он. – Спасибо вам за компанию.
– Надеюсь, мы не слишком навязываемся.
Сильвия смеется.
– Как ты понимаешь, словосочетание «мест нет» к этому дому неприменимо.
– Мы считаем, что папа нацелился на двенадцать детей, чтобы собрать своих учеников, – говорит Гэри, брат Ричарда.
– Само слово «ученики» подразумевает некоторое послушание, что они должны следовать за отцом своим, что в нашем случае далеко от истины, – шутит он, а потом смотрит на нас с Бэном. – Сегодня ребрышки. Мы только с ребятами никак не можем решить, на чем жарить – на пекане или мескитовом дереве. Может, вы выскажетесь.
– Да любое хорошо, – начинаю я.
– Мескитовое! – страстно говорит Бэн.
Ричард с братом хлопают друг друга по рукам.
– Ничего умнее ты никогда не говорил, – хвалит Бэна Ричард.
– Ричард! – Сильвия делает ему замечание.
– Значит, мескитовое, – благодушно соглашается Джерри, поднимая руки. – Есть сядем часа через два. Ричард, гости устали с дороги, отведи их в дом, предложи чего-нибудь выпить.
Ричард вскидывает бровь.
– Газировки холодной, – говорит отец.
– И лимонад есть, – добавляет Сильвия.
– Эти монстры уже весь выпили, – отвечает Ричард.
– Ну, сделай еще. У нас тонна лимонов.
– Если жизнь преподносит лимоны… – начинает Ричард. Потом смотрит на меня и осекается. Словно обдумывая, стоит ли так шутить при мне. Я уж и не знаю, чего это он вдруг начал меня стесняться. Так что заканчиваю за него:
– Делайте лимонад.
Ужинаем мы поздно, все очень хаотично и вкусно. Мы вдесятером втискиваемся за столик для пикника под ясным небом Айдахо. Бэн съедает столько ребер, что даже Ричард под впечатлением, а когда Бэн объясняет, что живет в доме с одними веганами, Сильвия бросает на гриль еще несколько сосисок, чтобы он точно наелся. Он такой худенький, я не понимаю, как в него столько влезет. Но влезает все. Еще две сосиски и пара мороженых, которые достают из морозилки после ужина. В десятом часу Сильвия с Джерри берутся за нелегкую задачу искупать и уложить спать взвинченных малышей. Гэри идет на встречу с друзьями. Ричард подбрасывает бревен в костер, разожженный в специальной яме в конце двора, а потом тайком ныряет в гараж за пивом.
Я вижу через окно, как его отец читает какую-то книжку с картинками детишкам, которые разлеглись по двухъярусным кроватям. Слышно, как Сильвия моет посуду. Поверх мерцающего огня я замечаю взгляд Бэна и спорить готова, что думаем мы об одном и том же: «Везет же некоторым».
На меня вдруг накатывает волна болезненной ностальгии. Как будто я по всему вот этому скучаю. Но как можно скучать по тому, чего никогда и не было? Мне это знакомо только из вторых рук – благодаря Мэг. Как почти и все остальное в этой жизни.
