Катер продолжал плыть и подплывал уже к башням национальной библиотеки, собираясь развернуться где-то возле Берси и вернуться вдоль правого берега в исторический Париж почтовых открыток и туристических альбомов. Музыка заиграла громче, и неприятное впечатление стерлось из памяти.
Еще один глоток вина.
Алкоголь мутил сознание Никки, зато обострял чувствительность. Ее преследовало ощущение, что она упустила что-то очень важное, какую-то существенную, лежащую на поверхности деталь. Но не пыталась во что бы то ни стало напрячь мозги. Не рассчитывала, что найти сына ей поможет разум, логика, анализ. Она полагалась на материнский инстинкт. В беде чувство помогает больше логики и рассудка.
Никки не старалась сдерживать чувства, напротив, дала им волю. Слезы подступали к глазам, в голове теснились воспоминания. Настоящее и прошлое смешались в один поток. Вот теперь все же нужно определиться, направить курсор в правильную точку. Не плыть по течению, а выудить послание.
Никки тоже смотрела в окно, но ее кружил вихрь. Все мешалось у нее в голове, подступала тошнота. Воспоминания проносились как смерч, сплетались, путались, накладывались одно на другое.
Музыка играла все громче. Люди вокруг отбивали ритм, хлопая в ладоши. На танцевальной площадке работали аниматоры. Официантки и официанты отплясывали под русскую песню.
«Калинка, калинка, калинка моя…»
Никки отхлебнула еще вина. В зале было жарко, но ее била дрожь. Свет озарял зал яркими вспышками в ритме «Калинки», припев точно молотком бил по голове.
«Калинка, калинка, калинка моя…»
Катер возвращался к пристани, от которой они отплывали. Через стекло она различала выступы и маски Нового моста, а за ним на фоне неба — силуэт моста Искусств. Никки смотрела на решетчатую ограду моста. Она мерцала тысячью огоньков. Никки прищурилась и различила на ней десятки, нет, сотни, нет, тысячи замочков, прицепленных по всей длине моста.
— Я знаю, что открывает этот ключ! — воскликнула она.
И указала пальцем на видеогид, вмонтированный в стол. Наклонившись к экрану, они прочитали историю, относящуюся к этому мосту:
«По примеру моста Пьетра в Вероне и Лужкова моста в Москве мост Искусств несколько лет тому назад стал излюбленным местом влюбленных, которые приходят сюда и вешают „замок любви“, символ нерасторжимой связи.
По сложившейся традиции, влюбленная пара запирает замок на решетке, бросает ключ через плечо в Сену и скрепляет свой союз поцелуем».
— Нам нужно сойти!
Они спросили у метрдотеля, тот ответил, что катер причалит через пять минут у моста Альма.
Охваченные нетерпением, Никки и Себастьян стояли первыми в очереди у сходней, торопясь как можно скорее очутиться на берегу.
«Адмирал» проплыл мимо Лувра, потом мимо Елисейских Полей и, наконец, остановился у причала у моста Альма.
Себастьян и Никки уже были готовы сойти на берег, и вдруг Никки потянула мужа за рукав.
— Ни шагу! Сюда идут копы!
Себастьян взглянул на набережную. Женщина в кожаной куртке и молодой парень уверенным шагом направлялись к сходням, собираясь подняться на катер.
— Ты уверена?
— Говорю тебе, это копы! Сам посмотри!
Приглядевшись, Себастьян заметил номер 307 на нашивке в цветах Национальной полиции.
Себастьян встретился взглядом с бывшей женой. Полицейские поняли, что их заметили, и ринулись вперед.
Никки с Себастьяном бросились обратно в салон. Побежали к лестнице, которая вела на верхнюю палубу. На бегу Себастьян схватил со стола нож, которым, как видно, кто-то резал пережаренное мясо.
Встретившись взглядом с Себастьяном, Констанс Лагранж поняла, что американец их вычислил. Выхватила из кобуры пистолет и, держа его в руке, ринулась вперед.
— Никакой несанкционированной пальбы! — предостерегла она Босари, вбегая в ресторан.
При виде огнестрельного оружия среди пассажиров раздались испуганные крики. Полицейские смерчем пронеслись по залу, опрокидывая на бегу столы. С разрешения Констанс Босари первым устремился по лестнице, ведущей на верхнюю палубу, но металлический люк оказался закрыт.
— Они забаррикадировали выход! — воскликнул лейтенант.
Констанс подалась назад. Она заметила еще один путь, который вел на верхнюю палубу, — боковую лесенку. Три секунды спустя она была уже наверху. Вдалеке она заметила Лараби, который в тот же миг вломился через двустворчатую дверь в рубку. С ножом в руках Лараби принуждал рулевого отплывать. Констанс сделала несколько шагов к рубке, дождалась, пока Босари встанет у нее за спиной, и приступила к операции.
— Ни с места! — заорала она, но в этот самый миг пароход рванулся вперед.
Констанс едва не упала, но уцепилась за плечо лейтенанта и удержалась на ногах. Сощурилась, ища взглядом беглеца. Лараби вскарабкался на крышу рубки и убеждал бывшую жену последовать его примеру.
— Цепляйся за меня, Никки!
— У меня не получится!
— У тебя нет выбора, дорогая!
Констанс видела, как он схватил жену за руку и силой втащил на крышу маленькой кабинки.
Она повторила приказ. Никакого результата. Она взяла Лараби на прицел, но с выстрелом медлила.
Что они задумали? До Иенского моста еще далеко. Катер подплывал к Дебийи, небольшому пешеходному мостику, выгнутому в виде арки, который соединяет набережную Нью-Йорк с набережной Бранли.
«Не собираются же они до него допрыгнуть?!»
Высота моста была не так велика, но вполне достаточна, чтобы задуманный маневр был крайне опасным, тем более при такой скорости. Констанс вспомнила фильмы своего детства, в которых Бельмондо совершал чудеса, бегая и прыгая по Парижу. Однако Себастьян Лараби уж точно не Бельмондо. Это скрипичных дел мастер из Верхнего Ист-Сайда, который разве что играет в гольф по воскресеньям.
— Я могу выстрелить ему в ногу, капитан, — предложил Босари.
— Не стоит. Им ни за что на свете не уцепиться за мост. Он слишком высок, скорость слишком велика. Оба свалятся в воду. Позвони в речную полицию на набережной Сен-Бернар. Попроси прислать подмогу, чтобы мы их выловили.
Катер приближался к иллюминированной дуге моста. Мост представлял собой ажурную металлическую арку с деревянным настилом и двумя каменными опорами у берегов. Как и Эйфелева башня, он был предвестником будущего на заре двадцатого века. Строили его как временный, но он держится вот уже более двух веков.
Себастьян внутренне приготовился, прыгнул — и уцепился за балку. Никки сбросила туфли на каблуках, подпрыгнула вслед за мужем и схватилась за его ремень.
Оба показали отличное время.
«Беспримерное везенье новичков!»
Одним прыжком Констанс очутилась на крыше рубки, но партия была проиграна: катер уже миновал мост и направлялся к садам Трокадеро.
Констанс злобно выругалась, глядя издалека на две фигуры, которые, подтягиваясь, карабкались на деревянный настил моста.
Крепко держась за руки, Никки и Себастьян перебежали через автомобильную магистраль на левом берегу Сены. Удачно преодолев поток машин, они пробежали по галерее вдоль музея на набережной Бранли, где собрана коллекция примитивного искусства, и оказались на улице Университе.
— Выброси телефон! По нему могут определить, где мы находимся!
Не останавливаясь ни на секунду, Никки избавилась от телефона. Они продолжали бежать, хотя у Никки болела нога. Головокружительное бегство с парохода не обошлось без последствий — платье снизу разорвалось, и она очень больно ушибла правую ногу, когда карабкалась на мост.
«Что делать? Куда бежать?»
Под портиком на улице Рапп они немного передохнули. Раз за ними по пятам гонится полиция, значит, они попали в разряд беглых преступников. Благодаря чудесному стечению обстоятельств на этот раз им удалось избежать ареста. Но долго ли это продлится? Сколько еще времени им суждено оставаться на свободе?
Впрочем, как бы то ни было, им нужно добраться до моста Искусств и найти загадочный замок. Значит, нельзя удаляться от Сены, но двигаться они должны очень и очень осторожно.
Оставив в стороне метро и большие улицы 7-го округа, Никки с Себастьяном затерялись в мелких улочках, меняя направление всякий раз, как замечали человека в форме, переходя на другую сторону при малейшем подозрении, так что до моста Искусств они добирались не меньше часа.
В разгар осени на мосту Искусств веяло летом. С моста, отданного в полное распоряжение пешеходов, открывался сказочный вид. Одним взглядом можно было объять арку Нового моста, сквер Вер-Галан и светлые башни Нотр-Дама.
Никки и Себастьян ступили на мост, приняв все меры предосторожности. Погода стояла теплая. Неправдоподобно теплая для середины октября. В коротких платьицах, легких свитерках и курточках, молодежь распевала песни под гитару, подкреплялась, усевшись в кружок прямо на земле. Лица из всех стран мира, еда, любимая во всех странах: чипсы, сэндвичи, куриные наггетсы, шоколадки.
