— Совершенно верно, — сказала Алиса, дивясь нахальству Долдри и сгорая со стыда.
— Желаю вам насладиться пребыванием в Стамбуле, город великолепен. Если поиски дадут результат, я сообщу вам в отель письмом, — пообещал консул, провожая гостей до дверей.
Алиса поблагодарила его за помощь.
— Поскольку ваш дядя является братом вашего отца, он тоже носит фамилию Долдри? — осведомился посол, пожимая Долдри руку.
— Не совсем, — надменно отвечал тот. — Видите ли, я художник и предпочел взять в качестве псевдонима фамилию матери, которую счел более оригинальной. Фамилия моего дяди Финч, как и у моего покойного отца.
Покинув консульство, Алиса и Долдри вернулись в отель. Они торопились выпить чая, поскольку приглашения от консула не дождались.
— Долдри — действительно фамилия вашей матери? — спросила Алиса, усаживаясь за столик в баре.
— Ничего подобного. У нас в семье также нет никого по фамилии Финч, зато такой человек обязательно найдется в министерстве или в правительстве, это очень распространенная фамилия.
— Вы совершенно ничего не боитесь!
— Вам стоило бы похвалить меня, мы очень ловко обтяпали это дельце, не находите?
* * *
Ночью задул «черный ветер» с Балкан, который пригнал снежные тучи и положил конец мягкой зиме.
Когда Алиса открыла глаза, тротуары были белы, как перкалевые занавески на ее окне, а крыши Стамбула стали похожи на лондонские. Мела такая метель, что на улицу носа не высунешь, Босфора стало совсем не видно. Позавтракав в ресторане отеля, Алиса поднялась к себе и села за стол, где каждый вечер по привычке писала письма.
Антон!
Вот и пришли последние дни января. Наступила настоящая зима, подарив нам немного настоящего отдыха. Вчера я виделась с нашим консулом, он сказал, что надежды узнать что-либо о пребывании здесь моих родителей очень мало. Не буду скрывать, я постоянно думаю, есть ли вообще смысл в этих поисках. Часто спрашиваю себя, что именно заставило меня уехать из Лондона — предсказание гадалки, мечта придумать новые духи или ты. Я пишу тебе сейчас из Стамбула, потому что скучаю. Почему я скрывала, что отношусь к тебе с особенной нежностью? Возможно, для того, чтобы не портить нашу дружбу. После смерти моих родителей только ты связываешь меня с прежней жизнью. Никогда не забуду твои письма, которые получала каждый вторник, пока долгие месяцы уединенно жила на Уайте.
Хочу, чтобы ты написал мне снова, рассказал, какие у тебя новости, чем ты занимаешься. А я тут только и знаю, что развлекаюсь. Долдри несносный, как капризный ребенок, но он настоящий джентльмен. И город очень красивый, жизнь здесь бурлит, а люди очень гостеприимны. На Большом базаре я нашла одну вещицу, которая тебе понравится. Больше ничего не скажу, я поклялась на этот раз сохранить секрет. Когда вернусь, мы пойдем погулять вдоль Темзы, и ты мне сыграешь…
Алиса перестала писать, немного погрызла ручку, вымарала последние слова, так чтобы их нельзя было разобрать, и продолжала:
…мы пойдем гулять по набережной Темзы, и ты расскажешь обо всем, что произошло, пока я была так далеко от Лондона.
Не думай, что я приехала только развлекаться, моя работа продвигается, вернее, я обдумываю новый проект. Как только позволит погода, я отправлюсь на Египетский базар, знаменитый рынок специй. Прошлой ночью я решила запустить новую линию ароматов для создания настроения в доме. Не смейся, идея не моя, она возникла благодаря тому мастеру-парфюмеру, о котором я рассказывала в прошлом письме. Вчера, засыпая, я думала о родителях, и каждое воспоминание было связано с каким-нибудь запахом. Я не имею в виду отцовский одеколон или мамины духи, речь идет совсем о других запахах. Закрой глаза и представь себе запахи своего детства — кожаного ранца, мела или даже классной доски, когда учитель тебя к ней вызывал. Запах какао с молоком, которое твоя мама варила на кухне. У нас, когда мама готовила, пахло корицей, она добавляла ее в любые десерты. Помню зимний запах хвороста, который отец приносил из леса и бросал в камин; аромат диких роз, которые он дарил маме и которые благоухали на всю гостиную. Мама всегда говорила: «Как ты можешь чувствовать столько запахов?» Она так и не поняла, что каждый из них я связывала с каким-то моментом жизни, что они были моим языком, моим способом постигать окружающий мир. Я могла ловить запахи часами, как другие с волнением наблюдают за сменой красок дня. Я различала десятки оттенков, запах дождевых капель, струящихся по листьям и стекающих по замшелым стволам, а потом, когда солнце все нагревало, — сильные запахи дерева, сена, соломы в амбарах, где мы с тобой прятались, и даже кучи навоза, куда ты меня однажды толкнул… и той сирени, которую ты подарил мне на шестнадцать лет.
Я могла бы напомнить тебе множество эпизодов из нашего детства и юности, называя одни лишь запахи. Знаешь ли ты, что у твоих рук пряный запах — смесь меди, мыла и табака?
Береги себя, Антон, надеюсь, ты по мне хоть немножко скучаешь.
На той неделе напишу еще.
Целую. Алиса * * *
Утром метель сменилась дождем, который шел не переставая, смывая снег. В последующие дни Джан показывал Алисе и Долдри разные достопримечательности города. Они посетили дворец Топкапы,[12] мечеть Сулеймание,[13] могилы Сулеймана и Роксоланы,[14] часами гуляли вдоль оживленных улиц у Галатского моста, бродили по рядам Египетского базара. Алиса останавливалась у каждого прилавка со специями и пряностями, нюхала порошки, настои из сухих цветов, духи во флаконах. Долдри впервые и совершенно искренне пришел в восторг при виде восхитительного изникского фаянса[15] в мечети Рустам-паши, потом долго не мог оторвать глаз от фресок в старинной церкви Христа Спасителя. Проходя по улочкам старинных кварталов, где деревянные дома уцелели во время больших пожаров, Алиса почувствовала себя нехорошо и предложила оттуда уйти. Она заставила Долдри подняться на Галатскую башню: сама она осмотрела ее раньше, когда гуляла одна. Но самым незабываемым стало посещение цветочных рядов, куда привел их Джан, — там ей захотелось провести целый день. Они пообедали в одном из многочисленных ресторанчиков на углу. В четверг они посетили район Долмабахче[16] в пятницу — Эйюп[17] в конце Золотого Рога. Полюбовавшись надгробием сподвижника пророка, они поднялись по ступенькам до кладбища и зашли передохнуть в кафе «Пьер Лоти».[18] В окне, у которого любил отдыхать писатель, над каменными оттоманскими надгробиями простирался широкий горизонт, очерченный берегами Босфора.
В этот вечер Алиса призналась Долдри, что пора подумать о возвращении в Лондон.
— Хотите все бросить?
— Дорогой Долдри, мы выбрали не то время. Сюда нужно ехать, когда все расцветает. Кроме того, если я хочу однажды возместить все расходы, которые вы понесли, мне лучше вернуться за рабочий стол. Благодаря вам я совершила незабываемое путешествие и вернусь домой полная идей, но сейчас мне нужно их воплотить.
— Вам прекрасно известно, что вовсе не ваши обожаемые ароматы привели нас сюда.
— Я не знаю, что меня сюда привело, Долдри. Предсказания гадалки? Мои кошмары? Ваша настойчивость и подаренная вами возможность на время убежать от прошлой жизни? Мне хотелось верить, что родители бывали в Стамбуле. Мысль о том, что я хожу по тем же улицам, что и они, словно приближала меня к ним. Но от консула никаких вестей. Пора мне повзрослеть, Долдри, как бы я ни старалась этому противиться, и к вам это тоже относится.
— Я не согласен. Признаю, что мы переоценили вариант с консулом, но подумайте о той жизни, которую обещала вам гадалка, и о том мужчине, который ждет вас в конце пути. А я ведь обещал привести вас к нему — по крайней мере ко второму звену цепи. Я человек чести и держу свои обещания. Ни в коем случае нельзя падать духом, когда не везет. Мы не потратили время впустую, напротив. У вас родились новые идеи и появятся другие, я уверен. Рано или поздно мы встретим этого второго человека, который поведет нас к третьему, и так далее…
— Долдри, давайте рассуждать здраво, я не требую от вас возвращаться завтра же, но об этом пора задуматься.
— Я уже все обдумал, но раз вы просите, подумаю еще.
Появление Джана положило конец беседе. Пора было ехать обратно в отель. Вечером гид собирался отвести их в театр на балет.
Так проходил день за днем — от церквей к синагогам, от синагог к мечетям, от старинных сонных кладбищ к оживленным улочкам, от чайных к ресторанам, где они ужинали каждый вечер и по очереди рассказывали что-нибудь о себе. Долдри наконец помирился с Джаном. Мужчины вступили в сговор, чтобы осуществить некий хитрый план: один был автором, а другой — отныне его сообщником.
